Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Третья

— Но они первыми начали! Мы только пытались определить, что за корабль, прошли мимо больше чем в километре, а они из всех своих зениток стали долбить! У меня шесть пробоин в крыльях! — закончил он почти по-детски оправдываясь.

«Правда, пять из них — это мы неудачно над фронтом пролетели до этого и просто залатать не успели», — добавил он мысленно, не решаясь озвучить эту несущественную деталь.

Его приятели, выстроенные по левую и правую сторону, еле сдерживали смех. У Острякова дрогнули плечи, а Хованский прикрыл рот рукой, будто задумчиво почесал подбородок.

Николай Герасимович Кузнецов был одновременно и возмущён, и горд. С одной стороны он только что получил зверскую дыню из Москвы, за то что чуть не спровоцировал конфликт между Германией и республиканской Испанией, хотя немцы и так почти в открытую помогали Франко.

Скривившись, Кузнецов вспомнил личную шифровку от самого Ворошилова по поводу атаки немецкого линкора, приличными в ней были только предлоги и подпись.

Ситуация в Москве была, мягко говоря, накалённая. Новый нарком НКВД, товарищ Ежов, вдохновлённый вождем всех народов, с усердием, достойным лучшего применения, рыл землю в поисках «врагов народа» и троцкистских шпионов. Причём армия и флот оказались в первых рядах этой паранойи. До Испании же, пока не докатывалась и тень этих репрессий.

Главный местный НКВДшник товарищ Александр Орлов был занят уничтожением недостаточно активных сторонников коммунизма в анархистской Барселоне и пока не проявлял особого рвения в сторону Кузнецова и его лётчиков. Видимо, после того памятного инцидента с электричеством предпочитал временно держать дистанцию. Но Кузнецов прекрасно знал, что характер у Орлова мерзкий, и рано или поздно эта или какая то другая история аукнется ему по полной программе.

И тут, как снег на голову, опять отметился Хренов, и на удивление Остряков с Хованским составили ему компанию.

«Уж не заразно ли такое Хреновское „везение“!» — нервно подумал Кузнецов.

Атака на немецкий линкор оказалась совсем некстати. Учитывая политическую ситуацию, это было похоже на подбрасывание горящих углей в бочку с порохом. Но с другой стороны, черт возьми, Кузнецов буквально разрывался между необходимостью разнести всех этих «орлов» в пух и прах за неподобающую инициативу, и чувством безграничной гордости за своих лётчиков.

Эти его «орлы», как он их любил называть, в одном вылете, при минимальных ресурсах, с использованием кустарных доработок и чистой русской смекалки, чуть не утопили гордость нацистского флота — линкор «Дойчланд», символ новой Германии в нацистской пропаганде.

В сердце Кузнецова боролись пара чувств — трезвый политический страх и тихое, но отчаянное восхищение мастерством и бесстрашием его лётчиков.

Эта атака наверняка сыграла свою роль, когда следующей ночью затемнённая республиканская эскадра, конвоировавшая транспорты, неожиданно вышла на соединение германских кораблей, собравшихся в точке рандеву. Обе стороны не ожидали этой встречи и были застигнуты врасплох. Линейный корабль и три эскадренных миноносца, видимо перепугавшись как следует и будучи всё ещё под впечатлением от недавнего налёта Лёхи, поспешно подняли национальные флаги и осветили их прожекторами, давая понять, кто они такие.

Республиканцы не собирались нападать и обе эскадры молча обменялись сигналами издалека, просто разошлись в ночи, сохраняя напряжённое равновесие в тишине тёмного моря.

Главный военно-морской советник Испанского правительства остановился напротив Лёхи, молча просверлил его взглядом. В глазах блеснуло что-то непонятное — то ли одобрение, то ли раздражение, а скорее и то и другое…

Кузнецов кровожадно улыбнулся:

— Вот я ни на грамм не сомневался, что без нашего бойца товарища Хренова ни один «блудняк», как он сам изволит выражаться, не проходит! — повторил флотский начальник.

— Но как! Лёша! Как! Как ты на своем СБ это умудрился сделать?! — Кузнецов не сдержал эмоций.

— Влепить аж две бомбы в идущий на 20 узлах корабль! У нас прицелов то подходящим даже нет! Немцы в мешках выгрузили больше тридцати человек команды, да и вообще чуть не сгорели? Рванули в порт Гибралтара на ремонт быстрее собственного визга! — в голосе Кузнецова слышался искренний восторг.

— Ну я таки морской летчик, — притворно застеснялся Леха.

— Ты мне монашку со свечкой не строй тут, давай, рассказывай, как ты умудрился! — Николай Герасимович уже улыбался не скрываясь.

— Зашел на бреющем ему поперек курса почти на максимальной скорости, штурман прицелился по сосновой линейке и в двухстах пятидесяти метрах от корабля произвёл сброс, бомбы срикошетировали от воды, прыгнули как камешек по воде, и влепили ему в борт! Стрелок два взрыва видел. Еле над передней башней перескочить линкор успели, — эмоционально рассказывал Лёха, занова переживая эту историю, — стрелок заодно из пулемёта прошёлся по мостику. Сто килограммовых бомб конечно мало для атаки корабля. Но двести пятидесяток не было на аэродроме, вот и пришлось сотки брать. Мы пол дня с испанскими техниками убили, что бы наши сотки горизонтально подвесить на внешнюю подвеску.

— А сами подвески под крылья ты где взял? Наши СБ без них в комплекте приходили. Даже новая партия без них пришла. — начальник четко отслеживал ход истории.

— Два держателя из всякой фигни сделали, по образу и подобию «протезовских», а еще два, это просто на две части торпедный держатель разобрали — обреченно признался Леха, — По управляемости самолёт так же себя ведёт, как и при внутренней загрузке бомбами, а по скорости наверное километров десять — двадцать теряется. Хотя это не точно, — впервые улыбнулся Лёха.

— Но над морем истребителей нет, если что я бы сбросил и ушел. Жалко СБшка мало берет, вот если бы пятисотками бюргерам бы врезать! — размечтался вслух Лёха.

— А что за двух бобров в шляпах ты намалевал на боевом самолете? — Кузнецов не собирался просто так выпускать Лёху.

— Это бурундуки, — покаянно ответил тот.

— Да хоть зайцы! И почему это эти бурундуки зовутся «Супидесе и корахе»??

— Слабоумие и Отвага! — ответил Лёха! — ну… это про организацию нашей слу… а на испанском, так это для секретности!

— Значит так, — подвел резюме Кузнецов, — бобров закрасить! Немедленно! И впредь согласовывать такие художества! Дальше.

Кузнецов сделал паузу и отпил воды из графина:

— Товарища Хренова, и его изобретённого топ-мачтового способа бомбометания там не было, а также вас — он ткнул в стоящих рядом с Лёхой лётчиков.

— Правительство Республики заявило, что официально самолёты пилотировали лётчики-республиканцы Хосе Арсьега Ньера и Леокадио Мендиола. Бомбы сбросили с высоты две с половиной тысячи метров в ответ на обстрел зенитной артиллерией линкора. Попали случайно, о чем они сожалеют и приносят извинения. Всем все ясно? Нам только войны с Германией не хватало. Немецкие газеты орут в истерике о «неспровоцированном нападении красных властей Валенсии» на нейтральный корабль.