Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть Вторая

Орлов стоял, пытаясь сохранить невозмутимость, но в голове уже лихорадочно прокручивались варианты — кто этот человек и что ему нужно?

Час спустя двое мужчин сидели за уединённым столиком в кафе, глядя через окно на влюблённые пары на площади Колумба. Со стороны можно было бы подумать, что это двое давних друзей, спокойно беседующих за чашечкой кофе.

— Лейба Лейзерович, — произнёс молодой англичанин, назвав имя, которое его собеседник носил в далёком детстве. Это заставило Орлова вздрогнуть и ощутить ледяной холод страха.

Англичанин произнёс имя своего собеседника почти без акцента:

— Нам известно о переговорах по отправке испанского золота — сначала в Картахену, а затем и в СССР. Ваша задача — подключиться к организации перевозки и своевременно информировать нас о ходе событий.

Орлов почувствовал, как напряглось всё его тело. Он с трудом сохранил спокойствие и спросил:

— Кого именно вас? Соединённые Штаты? И какие гарантии вы мне можете дать?

Молодой человек улыбнулся, словно уже предвидел такой вопрос.

— Я лично представляю одну коммерческую компанию из Англии, — человек понимающе улыбнулся.

«Ага, с такими-то повадками, — подумал Орлов, — скорее уж Секретную службу его Величества короля Великобритании».

— Мы активно сотрудничаем с вашими и нашими большими друзьями из Америки, они передали нам ваш контакт. Поверьте, здесь у нас гораздо больше ресурсов, чем у них. По завершении миссии вам помогут уехать в Америку или куда захотите — и при этом достаточно обеспеченным человеком.

Орлов нервно сглотнул, чувствуя, как начинает терять почву под ногами.

— Я не уверен, что смогу вам помочь… — его голос звучал неуверенно.

— Думаю, правительству Испанской республики будет любопытно узнать о некоторых ваших… шагах по уменьшению количества троцкистов и анархистов среди истинных граждан республики. Всех тех, кого ваш Сталин объявил врагами революции. А уж Федерация анархистов Иберии будет особенно рада узнать некоторые пикантные подробности. В Барселоне вас встретят с самыми «тёплыми» объятиями. Да и в Москве, на Лубянке, расстрельная стенка вас уже заждалась, — собеседник говорил спокойно, проявляя поразительную осведомлённостью о тайных делах Орлова.

— Нет, нет, вы не так меня поняли, я не отказываюсь сотрудничать… Просто я правда пока не знаю… много не знаю о золоте, — пробормотал Орлов, чувствуя, как холодный пот стекает по спине.

— Тогда постарайтесь оперативно всё узнать, — жёстко улыбнулся англичанин, вставая из-за стола и оставляя Орлова один на один с растущим ощущением безвыходности.

11 сентября 1936. Правительство Испанской Республики, Мадрид

Министр финансов республиканского правительства Хуан Негрин сидел и задумчиво смотрел на чашку кофе, принесённую секретарём. Мысли его были совсем не радостными.

Он ждал советского представителя, чтобы ещё раз обсудить варианты поставки оружия, снаряжения и продовольствия. Гражданская война, в которой одни испанцы убивали других, набирала обороты. Мятеж армии, который сначала не восприняли всерьёз, охватил всю страну. Войска мятежников стояли в ста километрах от Мадрида. Каталонские анархисты подливали масла в огонь. С одной стороны, они вроде бы поддерживали республику, но на деле были практически независимыми, да и вечная грызня между испанцами и каталонцами давала о себе знать.

Немцы и итальянцы открыто встали на сторону Франко, поставляя оружие и прислав добровольцев, которые на редкость напоминали регулярные армейские части. А уж про авиацию и говорить не приходилось: немецкие и итальянские пилоты на своих машинах бомбили республиканские позиции и отправляли на землю немногочисленную республиканскую авиацию. Французы, англичане и американцы заявили о своём нейтралитете, подписав «Комитет о невмешательстве в дела Испании».

У республики было золото, а значит, были средства, чтобы купить всё необходимое. Но оставался вопрос — где.

Отправленные во Францию сто восемьдесят тонн золота в обмен на поставки оружия зависли в подвешенном состоянии. И, несмотря на усилия французского правительства, которое состояло из левых партий, отгрузок оружия в нужных количествах не последовало.

Англичане, конечно, обещали многое в закулисных переговорах, но официально поддержали политику невмешательства, и у Негрина было стойкое ощущение, что, отправив золото в Великобританию, ни золота, ни оружия Испания никогда не увидит.

США со своей изоляционной доктриной самоустранились от европейской политики.

Оставались русские.

Негрину никогда не нравился режим, установленный Сталиным — он совсем не походил на тот социализм, который они хотели построить. Но русские заявили о своей поддержке республиканского правительства. Открыто послать в войну регулярные части они были не в состоянии, но предложили свои новейшие самолёты, танки, артиллерию, продовольствие и многое другое.

К сожалению, русские были далеко, их ближайший порт находился в трех тысячах пятистах морских милях, и пароход из Одессы в Картахену шёл почти две недели.

Вчера его представитель из Москвы дал телеграмму, что русские начали погрузку первой партии бомбардировщиков на свой пароход. Истребители были на подходе. Похоже, русские были готовы выполнять свои обещания.

— Добрый день, дон Хуан, — в кабинет зашёл сорокалетний человек с жёсткой щеточкой усов под верхней губой и с крупными залысинами.

Хуан Негрин поднял глаза на вошедшего и кивнул в знак приветствия.

— Добрый день, товарищ Марсель, — пошутил Негрин.

— Вы хотели меня видеть? — улыбнулся полномочный представитель СССР в Испании Марсель Розенберг.

«Не то чтобы прям очень хотел, но деваться то мне особенно некуда», — грустно подумал Негрин.

Он внимательно смотрел на советского представителя, стараясь разгадать его настроение по малейшим изменениям выражения лица. Это была их не первая встреча, но каждый раз переговоры с Розенбергом оставляли у Негрина смешанные чувства — надежду и тревогу одновременно.

Марсель Розенберг сел напротив, его улыбка постепенно исчезала, уступая место серьёзному выражению лица.

— Ваша телеграмма дала понять, что первая партия бомбардировщиков уже в пути, — начал Негрин, пытаясь держать голос спокойным и уверенным. — Однако текущие обстоятельства требуют большего. Франко продвигается на Мадрид, и каждая неделя, даже каждый день может оказаться решающим.