Москва, которую мы потеряли

В конце XVII в. на церковном участке вдоль набережной появляются каменные строения с надвратной колокольней. В 1703–1711 гг. перестраивается главный дом усадьбы. Его северный фасад становится более нарядным, и в целом комплекс со стороны реки приобретает подчеркнуто импозантный характер, поскольку в это время река начинает осознаваться как городская магистраль. В XVIII в., когда в главном доме разместились учреждения Сената, переход между палатами и церковью был разобран. С 1858 по 1917 г. дом принадлежал Московскому археологическому обществу. Палаты – главный дом усадьбы Кирилловых – возведены на основе более древнего сооружения, ориентировочно датируемого рубежом XV–XVI вв. Первоначальное здание представляло собой вытянутый с востока на запад прямоугольник («брус»). Над белокаменным подклетом – «казной» – с поперечными «сенями» и четырьмя выходившими в них боковыми помещениями возвышалась, вероятно, деревянная надстройка. Как правило, такие подклеты «переживали» несколько надстроек, сгоравших в пожарах: «казну» подправляли, а над нею возводили новые срубы. При одном из обновлений, предположительно в первой четверти XVII в., подклет подвергся некоторой переделке; правда, белокаменную кладку в значительной мере сохранили, разобрав ее до фундамента лишь в юго-восточной части, где площадь помещения была увеличена; однако здание приобрело иной абрис плана – близкий к «глаголю». В 1656–1657 гг. над старым подклетом возвели два кирпичных этажа, повторивших его асимметричную конфигурацию и принцип планировки. Завершение работ отмечено своеобразным «закладным» камнем – резным белокаменным замком в центре свода юго-восточной палаты второго, парадного, этажа. По сложившейся традиции эту главную, приемную палату отличали не только вместительность и убранство, но также изображение креста на своде (отсюда название «крестовая»). Здесь резной крест, расположенный в центре замка, оформленного в виде круглого картуша, охватывает вязь надписи, содержащей дату постройки. Та к сформировалась основа существующего здания.

Помещения во всех ярусах – сводчатые. В северо-западном углу сеней подклета – вход на внутристенную лестницу, соединявшую подклет со вторым этажом. Возможно, что изначально к палатам примыкали наружные крыльца, ведущие к сеням второго этажа; в таком случае парадное крыльцо было с юга. Крыльца существовали и у торцов здания. В 1690-х гг. с востока было выстроено новое Красное крыльцо, составной частью вошедшее в узкий, на всю высоту дома объем, выступавший ризалитом на северном фасаде, и каменный, на двух арках переход от дома к церкви (не сохранился). Одновременно с запада возвели пристройку с ризалитом, симметричным таковому, расположенному с восточной стороны. (Для сведения читателя, мало знакомого с архитектурной лексикой, поясним, что ризалит – часть здания, выступающая за основную линию фасада во всю его высоту. Различают средние, боковые и угловые ризалиты, а также симметричные по отношению к центральной оси здания.) Тогда же была заново украшена и отремонтирована юго-восточная (крестовая) палата на парадном втором этаже. В это время над третьим этажом существовал четвертый, летний (как полагают, деревянный) этаж, вокруг которого располагались белокаменное гульбище (фрагменты его уцелели) и «висячий сад»; возможно, тогда же поставили каменное крыльцо с юга, устроив при нем ретирады (не сохранилось). Сложный венчающий карниз дома, междуэтажные тяги, лопатки, пышные наличники окон, кувшинообразные столбы парадного крыльца, применение белого камня и полихромных изразцов в наружном декоре, резьба и роспись, сохранившаяся на своде юго-восточной палаты, – весь этот набор деталей и приемов делает здание нарядным и пластически насыщенным.

Наружный декор первоначально, видимо, дополнялся росписью; ее фрагменты были обнаружены на южном фасаде. В 1703– 1711 гг. дом перестраивался. Хозяином усадьбы в ту пору был дьяк Оружейной палаты А.Ф. Курбатов, женившийся на вдове Я.А. Кириллова. Он являлся главой московского магистрата и фактически возглавлял строительство Арсенала. В это время к средней части северного фасада был пристроен ризалит, увенчанный «теремком» (последний явился как бы частью четвертого, не сохранившегося деревянного этажа). «Теремок» был перекрыт деревянным сводом (восстановлен реставрацией с изменением конструктивного решения). Пристройка с богато декорированной венчающей частью (по сторонам «теремка» располагаются белокаменные волюты и рельефные изображения цветов и фруктов), с наличниками окон третьего этажа, увенчанными лучковыми фронтонами с раковинами в тимпанах и прочим белокаменным декором, принадлежит уже петровской архитектуре. Особенно интересен портал входа с мощным козырьком на фигурных консолях и лестницей перед ним, которая, как показали исследования, первоначально имела пятигранное очертание плана. С момента пристройки ризалита главным стал фасад дома, обращенный к реке. Эта местность, вобравшая в себя несколько пластов старомосковской жизни, вновь заставляет нас обратиться к раздумьям о том, как вошло в ее историю имя знаменитого опричника. Домысливая жизнь Малюты Скуратова, многие любители русской старины писали о подземных ходах, ведущих в Кремль, о многочисленных подвалах с пыточными тисками, о зарытых сокровищах и таинственных погребениях – серебряные монеты времен Ивана Грозного и человеческие скелеты были действительно обнаружены на Берсеневке еще в 1906 г. при строительстве там электростанции.

Церковь Николы, что на Курьих Ножках

Древняя Никольская церковь на Берсеневке была прежде соборным храмом замосквореченского Никольского монастыря. Первые документальные свидетельства существования на этом месте Никольского монастыря относятся к XV в. С древним Никольским монастырем предание связывает одну из трагических страниц русской истории. Митрополит Московский и всея Руси св. Филипп (1507–1569) при принятии им в 1566 г. митрополичьего сана, как известно, прямо поставил перед царем Иваном Васильевичем условием своего согласия отмену опричнины. Св. митрополит не мог равнодушно переносить неистовства опричнины; уже на второй год своего вступления на митрополичью кафедру он, по архипастырскому долгу, счел себя обязанным обратиться к царю Ивану Грозному с просьбой прекратить кровопролитие. Свои ходатайства за опальных и обличения ужасов опричнины св. Филипп начал в тайных беседах с царем наедине, но они остались без результата. Тогда св. Филипп решился на всенародное обличение. Первое открытое столкновение произошло 22 марта 1568 г. в Успенском соборе. Митрополит обратился к царю с речью, в которой напоминал ему о долге христианина, об ответственности перед судом Божиим за кровопролитие и беззакония. Раздраженный этим, Иван Грозный потребовал от митрополита, чтобы он молчал и не прекословил его царской державе. По летописному известию, митрополит в этот же день «вышел из двора митрополича и жил в монастыре у Николы Старого». Вот как описывает события Н.М. Карамзин, датируя заточение св. Филиппа в Никольский монастырь 9 ноября 1568 г.: «Царь принудил его взять назад утварь святительскую и еще служить обедню в день Архангела Михаила (8 ноября). Когда же Филипп в полном облачении стоял перед алтарем в храме Успения, явился там боярин Алексей Басманов с толпою вооруженных опричников, держа в руке свиток. Народ изумился. Басманов велел читать бумагу: услышали, что Филипп собором духовенства лишен сана. Воины вступили в алтарь, сорвали с митрополита одежду святительскую, облекли его в бедную ризу, выгнали из церкви метлами и повезли на дровнях в обитель Богоявления. Народ бежал за митрополитом, проливая слезы; Филипп с лицом светлым, с любовию благословлял людей и говорил им: “Молитеся!” На другой день привели его в судную палату, где был сам Иоанн, для выслушания приговора: Филиппу, будто бы уличенному в тяжких винах и в волшебстве, надлежало кончить дни в заключении. Ту т он простился с миром, великодушно, умилительно; не укорял судей, но в последний раз молил Иоанна сжалиться над Россией, не терзать подданных, – вспомнить, как царствовали его предки, как он сам царствовал в юности, ко благу людей и собственному. Государь, не ответствуя ни слова, движением руки предал Филиппа воинам. Дней восемь сидел он в темнице и узах; был перевезен в обитель Св. Николы Старого, на берегу Москвы-реки; терпел голод и питался молитвою. Между тем Иоанн истреблял знатный род Колычевых: прислал Филиппу отсеченную голову его племянника Ивана Борисовича и велел сказать: “Се твой любимый сродник: не помогли ему твои чары!” Филипп встал, благословил и возвратил принесшему. Опасаясь любви граждан московских ко сверженному митрополиту – слыша, что они с утра до вечера толпятся вокруг обители Никольской, смотрят на келию заключенного и рассказывают друг другу о чудесах его святости – царь велел отвезти страдальца в Тверской монастырь, называемый Отрочим...» Там, 23 декабря 1569 г., во время похода Грозного в Новгород, посланный царем Малюта Скуратов задушил св. Филиппа в его келье «возглавием», т. е. подушкой.

Храм Богоявления – разрушен вместе с Китайгородской стеной

Что же с преданием о московском доме Малюты Скуратова именно на Берсеневке? Как обычно бывает в таких случаях, у этой версии были сторонники и противники. К числу последних, яростно оспаривавших такую возможность, принадлежал известнейший историк Москвы П. Сытин. А уже после революции при строительстве Дворца Советов на том месте, где стояла церковь Похвалы, во время археологических работ была обнаружена надгробная плита с могилы Малюты Скуратова. Надпись на ней гласила, что здесь лежит убитый в Ливонской войне Малюта Скуратов. Историки сочли это несомненным доказательством, что двор Скуратова был точно на этом месте, то есть на левом берегу Москвы-реки, прямо напротив Берсеневки, так как в старину всех умерших хоронили при приходской церкви. Для Малюты Скуратова церковь Похвалы Богородицы и была приходской. Правда, строительство метро в этих местах в 1930-х гг. наглядно доказало невозможность прокладки подземного хода под Москвой-рекой при средневековых технических средствах. Однако и это утверждение было, в свою очередь, подвергнуто сомнению – подземный ход, ведущий от Берсеневки в сторону Москвы-реки, был найден в тех же 30-х гг., но в ту пору по ряду причин не обследован. Он был настолько узким, что обнаружившие его мальчишки, жильцы нового Дома на Набережной, не смогли пройти вглубь. Кроме того, находка надгробия опровергла знаменитое упоминание Н.М. Карамзина о том, что Малюта Скуратов был похоронен в Иосифо-Волоцком монастыре. Ведь Карамзин не знал об этой плите, и его версия, не подкрепленная позднейшими археологическими данными, опиралась на другие доказательства. Эта могильная плита не была обнаружена ранее, при строительстве храма Христа Спасителя и сносе соседней с ним Всехсвятской церкви в 1838 г., видимо, потому, что находилась в приделе рядом стоявшей церкви Похвалы, которую не тронули. В любом случае находка не опровергла старинную молву о Берсеневке. И если Малюта действительно жил в приходе церкви Похвалы на левом берегу реки, то мог ли он иметь собственную опричную или тайную «резиденцию» напротив? Те м более что подземный ход, видимо, был задуман не без веских к тому оснований. Из местных же церквей, связанных с этим «проклятым» местом и упоминаемых в старинных легендах, уцелела лишь Никольская церковь на Берсеневке. Приходится с грустью признать, что церковь Похвалы, сломанная большевиками в 1932 г. для строительства Дворца Советов, унесла с собой немало секретов русской истории.

Глава четвертая Московская душа

О судьбе церкви Благовещения Божией Матери на Бережках близ Плющихи

В XIII–XVI вв. на высоком берегу Москвы-реки располагалась знаменитая Дорогомиловская слобода, получившая свое название потому, что приезжающие в нее путешественники благодарно именовали дорогу «милой» – она была большой, ровной и гладкой; по другой версии, название слободы связано с новгородскими или псковскими воеводами Дорогомиловичами, о которых упоминают новгородские летописи. Вплоть до XVIII в., начиная от нынешней улицы Плющихи и до Новодевичьего монастыря, вся местность именовалась Дорогомиловым. В конце XVI в. там поселились ямщики; подобно другим ямским слободам города, они образовали Дорогомиловскую ямскую слободу, а в XVII–XVIII вв. в районе слободы появились каменные церкви – в частности, Тихвинской Божией Матери – и был возведен участок Камер-Коллежского вала, а сама слобода понемногу заселялась служивым и ремесленным людом.

Тихвинская икона Божией Матери является одной из наиболее почитаемых православных святынь. По преданию, это одна из икон, написанных святым апостолом и Евангелистом Лукой. В V в. она была перенесена из Иерусалима в Константинополь, где для нее был построен Влахернский храм. В 1383 г., за 70 лет до взятия турками Константинополя, икона исчезла из храма и в лучезарном свете явилась над водами Ладожского озера. Чудесно носимая с места на место, она остановилась близ города Тихвина. На месте явления иконы был построен деревянный храм в честь Успения Богородицы. Всероссийское празднование Тихвинской иконе Божией Матери, прославленной неисчислимыми чудотворениями, установлено церковью в память ее чудесного явления и одоления врагов предстательством Богородицы. В январе прошлого года, в ходе переговоров Алексия II с делегацией православной церкви в Америке, было достигнуто соглашение о возвращении Тихвинской иконы в Россию. 20 июня икона покинула Чикаго: она была доставлена в Ригу, затем в Москву, Санкт-Петербург и, наконец, в родной Тихвинский Успенский монастырь. Трудно удержаться, чтобы не сказать несколько слов об этом замечательном монастыре и его насельниках.

В 1560 г. на берегу речки Тихвинки положено было основание святой обители во славу Тихвинской иконы Богоматери, Заступницы земли Русской и Путеводительницы православных христиан. Над арками святых врат сохранился фрагмент надписи: «Благодатию Христовою и Благоволением Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии и тоя помощию, повелением же Царя и великого князя Иоанна Васильевича всея Русии начало и устроение бысть монастырю сему в лето 7068 февраля в 11 день». Торжественные службы по этому поводу прошли в присутствии царской семьи в московском Успенском и новгородском Софийском соборах. Весной–летом того же года был срублен монастырь, сначала деревянный, но добротный и вместительный «по чину великих обителей». Монастырю суждено было стать домом для величайшей православной святыни, пережить времена и славные, и смутные, служить рубежом обороны от иноземных захватчиков, всегда при этом оставаясь источником чистого духовного сияния, на который стремились паломники со всей православной России.

Предыстория и история монастыря, как, впрочем, и его будущее, неразрывно связаны с чудотворной Тихвинской иконой Божией Матери Одигитрии (что в переводе с греческого означает «путеводительница», «указующая путь»). Как уже упоминалось, тот образ был написан, по преданию, св. апостолом евангелистом Лукой во время земной жизни Девы Марии. Св. Лука послал икону вместе с текстом Евангелия и Деяний Св. Апостолов в дар правителю Антиохии Феофилу. Позднее, уже в V в., икона оказалась в Константинополе, где для нее была выстроена знаменитая Влахернская церковь-реликварий, ставшая хранилищем главных святынь Византии – первой христианской империи. В 1383 г. за 70 лет до падения Константинополя «сия икона Одигитрия взялась из него манием Божием и перенеслась на Русь». Образ Богоматери чудесно, по воздуху скрылся из Царьграда и явился рыбакам над Ладожским озером, рядом с древнейшей столицей Руси, Старой Ладогой. Константинопольский патриарх, выслушав свидетельства новгородских купцов и их описания образа, подтвердил, что явленная на Руси икона и есть та самая, что отбыла из Византии невозвратно «за гордость, братоненавидение и неправды народа». В тихвинскую землю икона переместилась вскоре после победы объединенных русских войск под началом благоверного князя Димитрия Донского над ордами Мамая. Согласно летописи, «в лето 6891 от Сотворения мира, июня в 26 день (9 июля 1383 г. по Р.Х.. – О.Г.) явися икона «Пречистыя образ Одигитрия» во области Великаго Новаграда, нарицаемой Тихфин». Сюда, на берег реки Тихвинки, пришли священники с множеством народа, и во время усердного соборного моления икона сошла на руки молящихся людей. Немедля они приступили к возведению храма: в тот же день срубили лес, успели сделать три венца, приставили к месту строительства стражу и, славя Бога, разошлись до утра по домам. Но приставленные стражи от усталости заснули, а проснувшись, обнаружили, что ни иконы, ни начатого сруба, ни даже щепок от сваленного и тесаного леса нет. Собрался народ. Потерю стали горько оплакивать, а затем начали искать повсюду икону. И – о чудо! – икона обнаружилась на другом берегу реки вместе с начатым срубом и заготовленными бревнами. Та к образ сам окончательно избрал место своего пребывания. И хоть место было «блатно и неровно», именно его указала Богородица. А значит, именно здесь и должно было возвести первую церковь Успения, что и было сделано без отлагательства всем миром и щедростью жертвователей.

По окончании строительства пономарь Юрыш, человек благочестивый, был послан оповестить окрестных жителей о времени освящения храма. Недалеко от нового храма Юрышу явилась Божия Матерь со святителем Николаем Чудотворцем и повелела устами святителя ставить на храм деревянный, а не железный, крест, потому что именно на деревянном кресте был распят Иисус. На месте беседы св. Николая с Юрышем тогда же поставили часовню, а в XVI в. был основан Николо-Беседный мужской монастырь. Располагался этот монастырь в Новгородской епархии, в окрестностях Тихвина. Основан он был в 1510 г. великим князем Василием Ивановичем на месте явления Божией Матери со св. Николаем клирику Георгию (Юрышу). В монастыре находилась изображающая это чудесное событие «беседная» икона древнего письма «Явление Божией Матери клирику Георгию». В часовне монастыря хранился весьма чтимый крест, сделанный из колоды, на которой сидела Божия Матерь при явлении Георгию; здесь же находилась икона Господа Саваофа, написанная на доске из той же колоды. День явления Богоматери Георгию – 14 августа – праздновался в монастыре с особенной торжественностью. Событие это послужило также основанием для написания иконы. Современники, однако, не сразу поверили Юрышу, и когда стали устанавливать на купол кованый железный крест, рабочего, который это делал, невидимой силой, дуновением ветра сняло с купола вместе с крестом и поставило невредимым на землю. Кресты же все на соборе и по нынешнюю пору деревянные.

Первая церковь простояла семь лет и сгорела от «свещи ночию», чудотворная же икона сохранилась в целости: она была найдена неподалеку в можжевельнике. Церковь трижды горела и трижды восстанавливалась, а икона каждый раз чудесно оставалась невредимой. Слава о чудесах иконы распространилась далеко за пределы края, и в 1507 г. по указу царя Василия III была заложена каменная Успенская церковь – пятиглавая и «отвсюдуже преславно всеми видемая...». В эти годы чудотворная икона и получает наименование Тихвинской. О каменной соборной церкви Успения, что и поныне украшает обитель, надо сказать особо. Прообразом тихвинскому храму послужил главный храм государства, Успенский собор Московского Кремля, что в духовной традиции значило очень многое. Строительство собора, грандиозного по тому времени для отдаленных, порубежных мест, имело государственное значение. Храм был свидетельством особого отношения великих князей к святыне, которая своим происхождением и обретением связывала Русь со всемирной христианской историей. Иван IV Грозный, почитавший Тихвинский образ Богоматери с особым благоговением, приезжал сюда в 1547 г. вместе с митрополитом всея Руси Макарием. Молодому великому князю предстояло стать первым венчанным российским монархом, и его прибытие было частью предуготовительной программы торжеств, разработанной митрополитом. Моление Ивана Васильевича у иконы «Пречистой на Тихвине» было предпринято с целью снискать небесного одобрения венчания на царство. Ведь венчание русского царя окончательно закрепляло наследование статуса истинной православной империи от Византии к России. Рождалась и набирала силу новая христианская держава, основанная на заповедях крепкой православной веры.