Москва-Поднебесная, или Твоя стена - твое сознание

— Намедни со мной удивительная история приключилась… — начал Берг, но левитирующий его тут же прервал.

— Знаю.

— Вот как? Тогда ответьте, что же это он тоже выходит Берг? — потребовал бывший трестоуправитель.

— Берг, — подтвердил сосед, — Сын Цербера.

— Кого-кого, простите?

— Цербера. Трехголового пса. Сурового стража врат в потусторонний мир, — ответствовал похожий на клерка.

— А вы откуда это знаете? Вас, как зовут?

— Сейчас Афроний, а раньше меня знали как Будду.

Иван Афанасьевич на секунду задумался.

— Будда, это который бог что ли китайский?

— Точно! — подтвердил сосед.

— А что же вы здесь? Вам бы надо на небеса, — удивился бывший начальник, поглаживая обритый череп, на котором еще недавно плотно сидела папаха густых волос.

— Я отошел от дел и теперь постигаю гармонию. А это место способствует созерцанию и углублению, как никакое другое в мире!

Берг в ответ кивнул.

— Да. Согласен, — и задумавшись тревожно добавил, — Но собаку эту нужно изловить и проверить… вдруг она бешенная?.. — тут он зевнул, и его неумолимо потянуло в сон. Спал он крепко, видя себя в сновидении кучером тройки запряженной огромной трехголовой псиной. Он несся по снежной равнине к восходящему солнцу и залихватски свистел. Сон был для Ивана Афанасьевича крайне приятным…

После Берг вел множество бесед с удивительным соседом, из которых узнал, что вся вселенная, устроена в точности так же как сознание любого человека, и что тот мир, в котором он непосредственно живет, создан именно его соседом — Савелием Мартиросяном или, проще говоря, Буддой. В доказательство сосед показал ему свою электроэнцефалограмму мозга, но Берг в ней ничего не понял и решил верить, умеющему летать над кроватью, на слово. Спустя два месяца, Ивана Афанасьевича отпустили домой, назначив ему амбулаторное лечение, во избежание рецидивов. Берг и правда пошел на поправку, и собак уже почти не боялся, но главное — лечение навсегда искоренило в нем специфическую особенность путать людей, а если он вдруг сомневался в том кто пред ним стоит, то всегда теперь первым делом, вежливо осведомлялся у гражданина кто он такой будет, и с каким вопросом обращается.

В строительный бизнес он уже не вернулся. Бывший трестовладелец был достаточно обеспечен финансово и на эти деньги, вдруг ни с того ни с сего, по какому то внутреннему наитию, выкупил пришедший в негодность бассейн, на северо-западе Москвы, где принялся разводить рыб лососевых пород. По началу бизнес не складывался и Берг чуть не обернулся банкротом. Рыба дохла, даже не успевая вырасти в половозрелых особей способных производить икру и никакие попытки изменить это, к положительным результатам не приводили. Но однажды, на пороге его дома возник человек, который представился посланником его старого больничного знакомого Афрония, и передал ему трехлитровую банку мальков, из которых в считанные дни выросло племя удивительных форелей и семг. С этого момента дела рыбозаводчика пошли в гору. Водоплавающие плодились и росли просто со сказочной быстротой. Берг еле успевал продукцию свою продавать. А уж икра компании «АйсБерг» как скромно назвал свое предприятие Иван Афанасьевич, пользовалась спросом прямо-таки колоссальным. Но самое интересное было в том, что у того, кто икру эту пробовал, душа становилась чище и ненависть к своим собратьям человекам, улетучивалась куда-то, почти совсем…

Зина, бывшая секретарша Берга, вышла замуж за директора мелкой тур-фирмы, и часто летала заграницу. Работать она больше не желала, а просто сидела на шее у своего благоверного, выклянчивая деньги себе на новые наряды. Муж, Зину любил, а потому деньги не сопротивляясь особо, давал. Через три года экс-секретарша разродилась сыном Лехой, и сильно растолстела, но заграничная страсть, в ее чернявой головке не утихла. Она объездила, чуть ли не весь мир. Когда сын Леха подрос, в одно из дней рождений матери, он осчастливил ее подарком — щенком далматинцем. Увидев кроху, Зина перепугалась жутко и слегла с температурой. Но все обошлось. И щенок прижился в новой семье и Зина хоть и растолстевше-подурневшая, все равно была любима супругом. А щенка, по причине совсем уж неясной, назвали — Берг. Он стал любимцем в доме…

Будучи в теплоходном круизе по Золотому кольцу России, уфолог Никромантов посетил город Суздаль, где теплоход «Николай Чернышевский» на котором он плыл в компании своих ученых коллег, остановился на два дня. Круизеров разместили в гостинице «Сокол» и обеспечили полной свободой действий. Ученые решили времени даром не терять. Напившись водки в местном ресторанчике «Комета» (благо давно минули те дни, когда от поглощения спиртосодержащих продуктов люди трансмутировали в свиней), исследователи инопланетных вмешательств в дела земные, затеяли долгий и нудный спор о происхождении жизни, в сотый раз доказывая друг другу каждый свою теорию.

Савелий, разгоряченный алкоголем, вдруг вспомнил о своем давнишнем контакте и с жаром поведал о случившимся с ним, ученому собранию. При этом Никромантов махал руками, был лилов как переспелый арбуз и безбожно врал, пририсовывая в повествование моменты которых в действительности не было совершенно. Например, факт того, что контакт состоялся во сне, Савелий Каримович бесшабашно опустил, сказав всего лишь, что дело было ночью. Вместо одного контактера в рассказе уфолога фигурировало целых три, и все они выглядели не иначе как гигантские муравьеподобные твари, трехметрового роста. Савелий божился, что контактеры из далекой галактики Омега-Сиганда, открыли ему истинный смысл существования землян, который, на самом деле, заключается в ассимиляции всех планет галактики населенных гуманоидами, людьми-клонами. По-правде сказать, Савелий толком ничего не помнил из разговора с младенцем-Загробулько, который и представителем иных цивилизаций вовсе то не был, а потому сочинял соль своего контакта на ходу.

— Что ты несешь? Какие к черту клоны? Какой контакт?.. — махали на него коллеги.

Но Никромантов, гордо вскидывал пьяную голову и пронзительно смотрел неверующим в глаза.

— Был контакт! Был! Богом клянусь!.. — удостоверял он.

Ночью, совершенно один, Савелий двинулся осматривать Суздальские достопримечательности. Первым делом, пьяный вдрызг уфолог, решил узреть Спасо-Ефимовский монастырь. Двигался он наугад, совершенно не представляя где монастырь этот находится и находится ли он вообще где-то поблизости?..

По темной неосвещенной фонарями дороге, ученый шел шатаясь, вслух понося коллег за недоверие к его откровениям и при этом поддерживал опьянение, прихлебывая из пластиковой полторалитровой бутыли с пивом «Суздальское крепкое». Вдруг над Савелием, в небе полоснул яркий сиреневый луч, и что-то огромное, ослепительно блеснув, начало приближаться к земле. К тому самому месту, где уфолог от неожиданности увиденного, упал. Через минуту, в пятидесяти метрах от Никромантова на землю грохнулась огромная посудина, напоминающая начищенную до блеска алюминиевую миску размером с автомобиль.

— Мать чесная!.. — в миг протрезвел он, — Инопланетяне! — и побежал на свет прожекторов.

На самом деле это была лишь очередная авария ретранслятора леганионцев. Тех самых ангелоидов расы дельфинов, которых в свое время встретил в подземелье кургана Елисей Нистратов. Возле рухнувшего ретранслятора вздыхал опечаленный поломкой ремонтник-леганионец Артанаг. Двухметрового роста, в серебристом антирадиационном комбинезоне, с серой кожей и черными выпуклыми глазами, он выглядел (конечно же для человека непосвященного) весьма фантастично и даже, в некоторой степени, феерично.

— Товарищ пришелец! Товарищ пришелец! Звездный гость!.. — заголосил Никромантов подбегая к ремонтнику, — Как я рад! Наконец — то… вы прибыли!..

Савелия переполняло счастье. Он еле держался на ногах, толи от количества выпитого толи от осознания что долгожданная встреча наконец-таки состоялась.

— Я — землянин! Я рад приветствовать вас на нашей планете… — пытаясь взять себя в руки, торжественно заговорил Савелий. Но его прервали.

— Слушай, мужик, не до тебя сейчас, — не поворачиваясь ответил Артанаг, силясь понять что такое с ретранслятором. Он был явно не в духе.