Москва Поднебесная

– Я понимаю и не осуждаю вас, – согласился Архангел, поправляя непослушную чёлку, норовящую закрыть синие лучистые глаза, – но и я, в свою очередь, не собираюсь вам помогать.

– Так хотя бы не мешай! – с чувством потребовал Эль Хай.

– Не могу обещать.

Все замолчали. Было слышно лишь, как потрескивают факелы, распространяя терпкий запах смолы стираксового дерева. На золотом барельефе, позади стола, мерцали отблески огня. Застывшие в металле картины словно ожили. Казалось, ещё мгновенье, и колесницы сорвутся с места, ввысь взлетят золотые, невиданной красоты птицы, сойдут с пьедестала горящие огненные боги.

– Отличное место вы нашли для переговоров, – нарушил тишину Архангел, закрыв глаза так, словно наслаждался чудесной музыкой, струящейся в волнах невидимого эфира, – Седьмая Точка Мира!

– Да, – согласился полковник, – а тут, представляешь, был офис одного бюрократа-скандалиста. Он даже не подозревал о том, сколько энергетических потоков ежедневно проходит сквозь его безразмерный живот.

– Тёзка мой, – хмыкнул пёс.

– Да? – удивился Михаил.

– Тоже Берг, – подтвердил пятнистый зверь, кивая огромной мордой.

– Совпадение?

– Чистейшей воды! – пёс зевнул и дремотно растянулся на мягком глубоком ковре.

– Удивительно, – задумчиво пробормотал Михаил, – сколько сюрпризов таит мир.

– Мы сначала пробовали состыковку пространств с этим Бергом. Когда Носфературсу кирпич передавали. Но этот бюрократ создавал такие помехи психоколебаний, что его пришлось убрать, – ухмыльнулся полковник, покосившись на пса.

– Жестоко вы с ним…

– Ничего, оклемается, – резюмировал пёс.

– А ведь это тоже вмешательство. Впрочем… «Лес рубят – щепки летят». Это ваше дело, – ответил Михаил. – Ну что ж, мне пора, – сказал он после короткого молчания.

Архангел осмотрелся по сторонам с видом таким, словно находился не в замкнутом помещении, а на вершине горы, где во все стороны простираются живописные горизонты.

– Мы ещё увидимся, – пообещал Эль Хай, – и думаю, что скоро. Никто не разделяет твоего мнения, и кирпич всё равно будет там, где и должен быть!

– Время покажет, – загадочно улыбнулся Архангел, даже не посмотрев на Эль Хая. Тут Михаил в один миг преобразился в сияющее крылатое создание, завис в воздухе, взмахнув пушистыми белоснежными крыльями, похожими на лапы засыпанной снегом ели, и, разбрызгав вокруг себя жемчужные брызги, исчез.

– Интересная у него версия, – полусонно пробормотал пёс, когда на пол опали последние искрящиеся пылинки.

– Ты о чём? – удивился Эль Хай.

– О нас и о людях, – Берг открыл один глаз и пронзительно посмотрел на красивого молодого человека… Эль Хай был бледен и задумчив. Страж врат в материальный мир смотрел куда-то в пространство, словно вспоминая что-то.

– Надо обязательно побывать в одной из закрытых вселенных, – произнёс он, – я ведь и правда ни разу там не был…

Отсек № 113

Скоростной лифт, представляющий из себя платформу с невысокими металлическими перилами, опускался минут десять. Некоторые сопровождающие задержанных преступников бойцы спецназначения и работники сверхсекретных служб, переживая столь долгое бездействие, начали скучать. Но разговор никто затеять не решался. Наверное, оттого, что вместе со всеми в бункер-полигон «Плаком» спускался сам, собственной персоной, секретный генерал безопасности Еремей Багдасарович Жирков. Он являл собой сосредоточенное суровое спокойствие и, как это ни банально звучит, армейскую доблесть. Совершенно безразлично Жирков взирал на пленников, на подчинённых, на мелькающие металлические стены, из-за скорости погружения начинавшие казаться футуристическим ртутным водопадом. У него, в отличие от большинства сопровождающих преступную троицу, не кружилась из-за этого голова. Всё время спуска он молчал и, казалось, ни о чём не думал. В присутствии генерала никто не решался не то чтобы пошутить, но и кашлянуть побаивался.

Наконец платформа остановилась, чуть качнувшись, и Еремей Багдасарович, сухо крякнув в кулак, приказал:

– Выходим! Этого связать, – он указал на холодильник, – этих порознь, и в цилиндры-ограничители!

Спецназовцы в один миг сковали истерзанный милицейскими дубинками холодильник кожаными ремнями, которые, надо полагать, совсем неслучайно обнаружились в сумке одного сотрудника в чёрном костюме. Сотрудник этот, как и его непосредственный начальник Еремей Багдасарович, имел каменное выражение лица и безразлично-суровый взгляд, и был, что называется, правой рукой генерала. Звали его Павел Первородько. Бойцы поставили охладительное чудо техники на подготовленную заранее тележку и, держа наготове автоматы, покатили по длинному глухому коридору.

Сцена напоминала пленение зловредными буржуинами Мальчиша-Кибальчиша. Холодильник, так же, как и отважный мальчишка, героически молчал, и из щели помятой дверцы, словно кровь, капал на пол пролившийся внутри кетчуп.

Ангела и Василия также быстро распаковали и втиснули в металлические саркофаги с окошками из бронированного стекла на уровне лица. Саркофаги и впрямь напоминали формой цилиндры, более того – торпеды, те, что входят в арсенал атомных подводных лодок.

Задержанные не оказывали сопротивления и вели себя спокойно, вероятно, смирившись с неминуемой участью. Казалось, воля их сломлена окончательно. Генерал Жирков внутренне радовался этому. Он оглядел пленников и отдал приказ, согласно которому два саркофага также покатили по коридору вслед за холодильником.

Задержанных доставили в отсек № 113. Отсек представлял собой бронированную, ярко освещённую камеру, одна стена которой была абсолютно прозрачной и совершенно непробиваемой. Он использовался на «Плакоме» в качестве сверхгерметичной лаборатории для проведения опытов, последствия которых могли оказаться крайне плачевны. Здесь, к примеру, испытывали вредоносные вирусы, новое молекулярное оружие и прочие кошмарные изобретения, итог которых прогнозам не поддавался. Это было самое надёжное во всём бункере-полигоне помещение, способное выдержать взрыв водородной бомбы малой мощности и полностью его нейтрализовать.

Преступников, предварительно освободив от пут и саркофагов, по одному забросили в отсек № 113 и заперли. Сквозь прозрачное стекло за троицей немедленно принялись наблюдать. Комиссия, должная произвести допрос злодеев, совершивших невероятные в своей наглости и масштабности преступления, состояла из самого генерала Жиркова, его помощника Первородько, доктора психологических наук Зоркича Ивана Кузьмича, эксперта в вопросах взрывного дела Мурлонского, химика Прикидыша Петра Ильича, уфолога Никромантова, Саблеуховой Катерины Святославовны – главы института мозга, и ещё нескольких учёных и специалистов в различных областях наук и обороны.

– Ну что ж, господа, – с чувством обратился Жирков к собравшимся, – вот те самые выродки, что посягнули на нашу родину! Не знаю, кто они, откуда взялись и чьи интересы представляют, кто их финансирует и какие учёные умы способствуют воплощению их фокусов в жизнь! Я имею в виду левитацию, мгновенную трансформацию Останкинской телебашни, кражу самолёта и прочие гипнотические эксперименты над гражданами, но знаю одно… – Тут он сделал трагическую паузу и обвёл взглядом замерших в ожидании учёных. – Все совершённые ими действия преступны! Они подорвали важнейшие стратегические основы государственности, разрушили управленческие механизмы, посягнули на наши идеологические принципы! Мы с вами понимаем, как и чем власть держит народ в узде! Это в первую очередь телевидение и алкоголь! Как и в любые времена, толпа хочет хлеба и зрелищ! Хлеба и зрелищ, господа! И более ничего!