Москва Поднебесная

– Ложь! – вскрикнула Вознесенская. – Я талантливая! Я сама всё! Не то, что эта… – кивнула она злобно на подругу.

– Что-о? Да это я талантливая! А ты бездарность! – огрызнулась Лавандышева, сорвав с лица кожаную маску, под которой ей стало совсем невозможно. Жуткий её пятачок блестел и трясся от негодования. – Специально меня, сука, водкой опоила, чтоб я такой же, как ты, свиньёй стала!

Наталья Андреевна, увидев жуткую физиономию женщины-кошки, ахнула и, схватившись за сердце, попятилась. Тут и медсестра, не видя более смысла скрывать внешность, сорвала защищавшую её мерзкий вид повязку.

– Ах ты, стерва! – крикнула Вознесенская и прыгнула на подругу, вцепившись той в мокрые потные волосы, безобразно висящие клоками, как грязное тряпьё. Лавандышева пронзительно завизжала и со злостью впилась зубами телезвезде в свинообразный нос, что вызвало у теледивы непроизвольные слёзы. Эллада в ответ резко ударила атаковавшую певицу под дых. Звук получился такой, словно кто-то уронил на пол сгнивший арбуз.

– Блянища! – просипела певица и пихнула подругу коленом в живот.

– Мразь! – быстро ответила та и плюнула в правый глаз Лавандышевой.

Обе снова ожесточённо схватились и завертелись на полу, пыхтя и исторгая проклятия в адрес друг друга. Крыс Жерар, с отвращением глядя на двух сражающихся дамочек, тихо подошёл к Нистратовой. Ростом он был ей по пояс, а длинный розовый хвост его напоминал пастушью плеть. Драгоценная шпага Жерара проскрежетала по полу, и заведующая, с ужасом наблюдающая битву, повернулась к крысу. Тот, взяв её за руку прохладной шерстяной лапкой с маленькими нежными пальчиками, увлёк за собой к лестнице, ведущей наверх, на палубу.

– Пойдёмте, Наталья Андреевна. Не будем им мешать, – с иронией сказал он.

Океан

Когда Метатрон, Гор с раненым майором на руках, осевший под тяжестью Мамедова-Форгезо Елисей и Верочка вышли на крыльцо, их взору предстало нечто невероятное. Ступени отделения, покачиваясь, облизывали набегающие вьюны слабых волн. Вокруг, насколько хватало глаз, простирался безбрежный океан. Синее небо с редкими пушинками облаков сливалось с водой на далёком искрящемся горизонте. Словно вся Москва непостижимым образом оказалась погребена под толщей воды, и лишь милицейский участок всплыл на поверхность поплавком, как мифический ковчег.

– Где мы? – ужаснулся Носфературс-Елисей, укладывая бесчувственного Мамедова на ступени.

Верочка панически дёрнулась обратно, но, открыв входную дверь, обнаружила не окошко дежурного, которое жгуче захотела увидеть, а тот же океанский пейзаж. Далёкий горизонт, без намёка на сушу, барашки волн и синее небо. Вода была чистой, удивительно прозрачной, и просматривалась на несколько метров вглубь. Бирюзового цвета, она, постепенно сгущаясь, скрывала от глаз таинственное дно. Совсем рядом в воде виднелась стая мелких розовых рыбок, дрожащих возле поверхности, словно листки осеннего деревца. Вот подул неведомый подводный ветер, и рыбки-лепестки, сорвавшись, стремительно унеслись куда-то вглубь. Огрызок участка, включающий в себя ступени, крыльцо и стену, торчал из воды, как пошлый фрагмент цивилизации, нанизанный на пику фантастической подводной скалы, и, кроме него, ничего не было вокруг.

– Как мы сюда попали?! Где мы? – Верочка осторожно прикрыла дверь, опасаясь, как бы стена не рухнула, опрокинув за собой крыльцо, а заодно и всю находящуюся на нём компанию.

– Не знаю. Возможно, в Чёрном море, или, может, в Атлантическом океане, а возможно, во вселенной чьего-то разума? Архангелу Михаилу доступны многие из миров, блокированные стеной сознания. Другой вопрос, мог ли он отправить туда нас? – ответил Метатрон.

– А где же Москва? Где все люди? – будто не слушая его, сокрушалась молодая милиционерша.

– Почём мне знать? – удивился Метатрон. – Но, думаю, с Москвой всё в относительном порядке. Архангел не тронул бы столицу. Да и наш клиент, думаю, тут ни при чём. Ведь не смог бы деструктурировать целый город свободный человек, правда, Гор?

– Кто знает? Башню же смог… Но, думаю, он бы до такого не дошёл, и потом, как я понимаю, он хочет улучшить людей, а не уничтожить.

– Наивный. Впрочем, многие из тех, кто хотел вначале привнести в мир прекрасное, в итоге творили великое зло. Взять хотя бы того художника-неудачника…

– Ты прав, Метатрон, – согласился Гор, – но всё-таки, думаю, это не наш клиент.

Работница органов Лисичкина, не понимая, о ком они говорят, снова обратила внимание на Загробулько, которого, казалось, совершенно покинула жизнь. Он лежал на руках горца, обессиленный, с проткнутой бандитской заточкой грудью, неестественно откинув назад свою удивительной формы голову.

– Он же умирает! – заголосила рыжеволосая милиционерша, глядя на бледного окровавленного майора. – А вы тут развели демагогию! О чём вы говорите? Человек при смерти, а вам хоть бы что! Это всё по вашей вине! – обличительно заявила она, с вызовом глядя на Метатрона, и из фиалковых глаз её хлынули слёзы. Верочка замолчала, слегка лишь поскуливая и всхлипывая.

Гор положил Загробулько на ступени и вопросительно посмотрел на Метатрона. Его карие глаза искрились, отражая колышущуюся водную гладь, и казались такими тоскливыми и пронзительно-сострадательными, что Верочка вдруг поняла: этот человек (или не человек вовсе, а кто-то, притворяющийся таковым) поможет несчастному милиционеру и спасёт его. Спасёт от смерти!

– Ладно, – согласился Метатрон, – время его уходит, а мы ещё так далеки от стены сознания, поэтому сейчас его, я думаю, можно только заморозить!

– Заморозить? Как? – вскричала испуганно Верочка.

– А так! Как скоропортящийся продукт, – совершенно серьёзно ответил Метатрон и вдруг, повернувшись к Загробулько, излил на него синее свечение прямо из фантастически изменившихся своих глаз. Свечение, подобно туману, окутало тело майора, приподняло его, громоздкое и неуклюжее, в воздух, и не успела Верочка и глазом моргнуть, как тайный её возлюбленный превратился в крошечного младенца. Но младенец не был живым. Не был настоящим. Перед компанией вместо милицейского майора лежала миниатюрная фигурка, статуэтка, изображающая пухленького малыша, словно выточенного из синего прозрачного льда.

– Боже! – ахнула милиционерша и осела на ступени, растерянная и напуганная.

– Ничего страшного, – успокоил её Гор, – он просто заморозил его время. Теперь событийная нить его временно прервалась, и смерть, по крайней мере сейчас, ему не страшна.

– А почему же он ребёнком стал? – Верочка аккуратно поднялась и подошла к майору-младенцу. Присев над крохотным тельцем, свернувшимся калачиком, она протянула руку, желая дотронуться, и… обожглась. Было так холодно, словно она жидкого азота коснулась. – Ой! – вскрикнула Лисичкина и отпрянула.