"Москва слезам не верит" (К 30-летию выхода фильма)
Шрифт:
* * *
И как магнитом тянет (это Гоша потом о своем отношении к Катерине: "Тянет!") героинь фильма... именно к тому месту, где так сенсационно дебютировал Воланд; где жил его автор - М.А.Булгаков... Садовое кольцо... Идут по Тверской ("улице Кое-Кого") - разрезающей, как яблоко, Садовое кольцо, устремленной, как стрела, как кинжал... к сердцу Москвы, Кремлю. Перекрещивающейся у Исторического музея, у Манежной площади (там, где со временем встанет памятник Гошиному тезке - маршалу Георгию Жукову) - с другим искривленным клинком: широкой полосой Моховой улицы, Охотного ряда; острие
И, вопреки первоначальной иллюзии, что их прогулка происходит по прямой, - подруги движутся... по параболе, центр притяжения которой образуют все те же "булгаковские места": сворачивают у Пушкинской площади, проходят по Большой Бронной улице, пересекают Малую Бронную - покосившись направо, где вдалеке загадочно мерцают Патриаршие пруды, попадают на Поварскую - бывшую улицу Воровского и оказываются возле нынешнего Театра киноактера (тогда: "Кинотеатр N 1") в гуще праздничной толпы Московского кинофестиваля. Совсем немного не дошли они до площади Восстания, не ведая, что каких-нибудь пару недель спустя судьба подарит им чудесные приключения именно там, в "высотке", в квартире профессора Тихомирова...
Но начинается прогулка все же - на Садовом кольце, у недавно вознесенного памятника Маяковскому. У подножия памятника - поэт Вознесенский, воспевает... предстоящее им сегодня вечером путешествие, под видом рассказа о путешествии на Яву с Суматрой "рыжеволосого художника" П.Гогена: "По параболе... Он дал кругаля и вернулся с Монмартра..." - слышим мы обрывочные слова его стихотворения. Путешествие Гогена - кружное; кружной маршрут, уподобляющий его - а заодно с ним двух подруг, пренебрежительно отворачивающихся, не подозревая, что поэт рассказывает именно о них, - космическим телам, или ракетам, движущимся по своим "расчисленным" траекториям...
Сам поэт, фамилия поэта невольно напоминает... о космосе, и тоже - через посредство монумента. Ко времени действия второй части фильма появится на Ленинском проспекте статуя Гагарина, как есть, безо всякого даже скафандра, возносящегося в небо. Статуя так и будет прозвана москвичами: "Вознесение"...
"Ничего не поняла!" - выносит свой "решительный и строгий" вердикт героиня Ирины Муравьевой. И нельзя сказать, что она непонятлива: буквально с четверть слова понимает намерения двух "ребят вроде бы ничего", подошедших к ним познакомиться у огромной сияющей витрины магазина. "Провинциалы вроде нас", - втолковывает она нерасчетливой подруге, удивившейся ее решительному отпору. Поэт-авангардист читает свои стихи в окружении... провинциалов и провинциалок. Как бы не в Москве - а в провинции, где-нибудь в Конотопе, "на периферии". Читает - "космические" стихи о телах, движущихся "по параболе", то есть именно: по пе-ри-фе-ри-и. А что же является центром? Где, так сказать, "корень зла"?
* * *
И возвышается на витрине магазина... пирамида консервов. Вавилонская башня. Комическое подобие... совсем недалеко расположенного ступенчатого мавзолея. Еще в 30-е годы иные интеллигенты, противники режима, так и называли лежащую в мавзолее мумию Ленина: "консервы"! Предъявленные нам банки с тушенкой, со сгущенным молоком в миниатюре воспроизводят структуру пространства, организующую первую сцену фильма: свернутость его в круг, в параболу, искривленность. О консервах, содержимом консервов так и говорится: "закатать в банку". Свернуть; спрятать в банку; сконцентрировать в банке: подобно тому, как непостижимые запасы энергии сконцентрированы... в невидимом глазу атомном ядре. Распечатать банку - овладеть атомной энергией...
Спрятанность... смерти. В консервах - человек прячет от себя постоянно совершаемое им убийство животных. Эта коллизия не останется без внимания в фильме: во второй части появится антитеза консервам, нам покажут, как герои в открытую жарят мясо, шашлык. Атомное ядро: тоже... спрятанная смерть, таящаяся в нем, выпускаемая на волю создателями атомной бомбы.
Сам
фильм, который мы смотрим, его материальный носитель - кинолента, представляет собой образец такого свернутого, разматываемого пространства.Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток...
Свиток в стихотворении Пушкина - словно прообраз немого кино 1920-х годов; к нему, как заметил однажды В.Турбин, применяется характерный кинематографический термин:
...Но строк печальных не смываю...
"Смывают" же - пленку неугодного кинофильма.
ГЛАВА ВТОРАЯ. Центрифуга
Мотив "кругаля", движения по орбите пародийно подхватывается в следующем же эпизоде: круговой конвейер, вращающаяся центрифуга на хлебозаводе, где работает Людмила. Конвейер будет с этой героиней в фильме связан устойчиво: во второй части у ее рабочего места - тоже конвейер, но только не круглый, а как бы прямолинейный, как в "Новых временах" у Чаплина: медленно ползущие вешалки с одеждой в химчистке, где она теперь работает. Только эта прямолинейность иллюзорна: добежав до низу, вешалки... поворачивают и вновь движутся вверх!
"Конвейер" - это, конечно, ее мужчины, которых она без устали пытается, так сказать, "подцепить". Вплоть до зримого образа: на вешалках - костюмы, т.е. как бы тела людей; но это - люди, сведенные для нее к пустым костюмам (коллизия, кстати, одной из глав булгаковского романа!), своему "социальному статусу", как выразится потом изрядно подвыпивший Гоша. Людмила, защитница чистоты русского языка, работает на хлебозаводе; в этой сюжетной ситуации реализуется известный пушкинский афоризм: учиться русскому языку нужно... у московских просвирен, т.е. благочестивых женщин, выпекавших хлеб для богослужения. Людмила же - "анти"-просвирня, попросту б... Как она зарабатывает себе на роскошные наряды, которые заставляют задохнуться от восхищения ее коллег по работе?
– Этот вопрос, имеющий привкус грязной сплетни, задается и в начале фильма Э.Рязанова "Служебный роман" о заграничных нарядах модницы-секретарши.
Вращающаяся центрифуга: характер ситуации, соотношение оценок переворачиваются с ног на голову. И одного случая мало, есть и похлеще: начинается сцена с того, как Людмила в своем белом колпачке булочницы с подругой стремительно проходят по цехам, а за ними семенит, не отстает человек: собиратель профсоюзных взносов. И истошно, отчаянно вопрошает Людмилу: когда же ты мне заплатишь?! Ситуация, если вдуматься, аховая: мужик бегает за бабой и умоляет ее... заплатить. В другом фильме Рязанова, "Гараж", эта ситуация отражена в циничной реплике "директора рынка": "Раньше мужчины платили женщинам - и это было нормально, а теперь... Какое падение нравов!"
Можно подозревать, что у Рязанова имеется в виду именно сцена с героиней И.Муравьевой и собиранием взносов. В том же "Служебном романе" ситуация - "исправлена": женщина-профорг по имени Шура (правда, женщина - мужеподобная) бегает за мужчинами и... яростно требует денег!
Новый поворот центрифуги: сцена на заводе, где работает Катерина. Но и там ситуация - та же. Чем занимается героиня? Пробивает дырки! Говорит мужским голосом, стараясь перекричать грохот окружающих механизмов. Позднее: приезжают снимать телеинтервью; переодевают героиню из штанов - в юбку. Здоровенные гаечные ключи, словно приснившиеся доктору Фрейду: в руках и у нее, и у говорящего заискивающим голосом мастера-"бабы"...