Моссад : Секретная разведывательная служба Израиля

Когда Камиль Амин Таабес возвращался вечером домой, он снова превращался в разведчика Эли Когена. Закрыв двери и зашторив окна, он доставал свой миниатюрный радиопередатчик, спрятанный в декоративной медной чаше, которая поддерживала огромный хрустальный канделябр, и нес его в спальню. Там он шифровал сообщения и передавал их в Тель-Авив. Среди зарослей телевизионных антенн на крыше дома он установил свою собственную антенну.

В случае, если Эли фотографировал в течение дня, ночью он превращал ванную комнату в фотолабораторию, где проявлял негативы и изготовлял микрофильмы. На следующий день он прятал их в одном из тайников, оборудованных в предметах его экспорта. В Цюрихе их аккуратно вытаскивали и по секретным каналам отправляли в Тель-Авив. Деловым партнером Эли в Швейцарии, продававшим его товары в европейских странах, был не кто иной, как сотрудник Моссад Израиль Сэлинджер.

Сообщения, передаваемые Эли, всегда содержали ценную информацию для Тель-Авива. Его друзья входами в число наиболее могущественных и влиятельных людей в военных и правительственных кругах Сирии. Одним из самых близких был лейтенант Маази Захер Эль-Дин, племянник начальника генерального штаба Абдулы Карима Захера Эль-Дина, а также Джордж Сейф, диктор правительственного радио Дамаска, полковник Салим Хатум, командир ударного парашютно-десантного полка сирийской армии. Последний был особенно ярым антисемитом. Он мог часами доказывать своим друзьям трусость сирийских политиков, которые боялись начать войну с Израилем. Эли слушал, горячо одобряя его патриотизм [32] .

32

Ни Эли, ни кто-либо другой не знал о том, что брат Хатума, живший в Израиле, был ортодоксальным иудеем. Хатумы — выходцы из секты друзов — жили на границе Сирии и Израиля, один брат стал сирийцем, а другой израильтянином. Узнав, что его брат в Сирии, Гарис сказал: «Если нам предстоит война, я не хотел бы встретиться лицом к лицу с братом». (Прим. авторов.)

Эли не зря так тщательно выбирал себе жилье. По числу горящих окон в здании напротив он мог безошибочно судить, что происходит в штабе. Большое скопление лимузинов и штабных машин служило ему предупреждением о подготовке нового наступления на Израиль.

Более того, по соседству располагалось много посольств, а также миссия ООН. В этом районе постоянно наблюдалась повышенная активность радиопередатчиков, что создавало прекрасное прикрытие для передатчика, установленного на четвертом этаже. Кратковременные выходы в эфир Эли вряд ли могли быть зафиксированы радиоперехватом.

Через два месяца после прибытия в Дамаск выгодное расположение его апартаментов дало свои плоды.

В первом важном сообщении в Тель-Авив Эли писал: «В течение трех ночей подряд горели окна в здании генерального штаба. Осуществление какого-либо переворота не ожидается. Наиболее вероятная причина повышенной активности — подготовка военной акции против Израиля. На телевидении, радио и в прессе усилились антисемитские настроения. Наблюдается усиленное передвижение войск на улицах».

Сообщение Эли было немедленно передано на все командные посты в районе Галилейского моря (Тивериадского озера) на границе с Сирией, и уже через 24 часа с мест стали поступать подтверждения. Колонны бронетанковых войск приближались к границе со стороны Дамаска.

Израильское командование отдало приказ о нанесении превентивного удара по сирийской военной базе в Нухайбе. Авиация и артиллерия Израиля буквально стерли ее с лица земли. Сирийские бронетанковые части, упустив момент внезапности нападения, вернулись в места постоянной дислокации.

Эли Коген доказал, что хороший разведчик стоит целой дивизии. В политической, так же как и в военной, области он снабжал Тель-Авив ценнейшей информацией. Его оценки политической ситуации в Сирии были настолько точными и своевременными, что они докладывались премьер-министру в течение нескольких часов после их поступления в штаб-квартиру Моссад. Бен-Гурион нередко принимал важнейшие политические решения, от которых зависели вопросы войны и мира, на основе сообщений, поступивших от Эли Когена.

В июле 1962 года, то есть через шесть месяцев после прибытия в Дамаск, Эли был отозван в «отпуск» в Тель-Авив. Его руководители решили предоставить ему возможность немного отдохнуть. Но, кроме того, они хотели получить от Эли более подробную информацию.

На несколько дней его оставили в покое и дали возможность побыть с семьей. Эли с нетерпением ждал встречи с Надией и Софией: даже его сверхтребовательные начальники не могли лишить Эли этой радости.

Однако несколько счастливых дней пролетели как один миг, и Эли вновь превратился в разведчика. Руководству Моссад нужна была более детальная информация о планах и намерениях сирийцев. Вопросов, на которые Эли затруднялся бы ответить, практически не было. В его уникальной памяти полностью воспроизводились целые беседы и детали планов, которые ему удавалось увидеть только мельком.

Эли считал свои достижения нормальной работой. Однако люди, которые беседовали с ним, думали иначе. Из всех арабских стран Сирия была настроена наиболее антиизраильски. Кроме того, сирийцы всегда относились подозрительно ко всем чужакам. Для любого разведчика работа в этой стране представлялась кошмаром. Даже советские советники, буквально наводнявшие Сирию, воздерживались от прямых контактов с населением, которое в каждом иностранце видело врага.

Эли предупредили, что, вернувшись в Дамаск, он не должен предпринимать рискованных шагов. Ему полностью доверяют, и он может не выполнять некоторые распоряжения центра в случае, если это будет связано с неоправданным риском для него самого.

Со свойственной ему самоуверенностью Эли отвечал: «Никто не узнает, кто я такой». Начальники Эли считали, что главную опасность для этого выдающегося разведчика представляет его слишком бурная активность. Вскоре после его возвращения в Сирию их опасения подтвердились.

Друг Эли, шейх Магд Аль-Ард, ввел его в дом очень влиятельного человека — бывшего нациста Франца Радмахера, одного из главных помощников Адольфа Эйхмана. По свидетельству Эйхмана, Радмахер отвечал за операции по уничтожению десятков тысяч евреев в Бельгии и Югославии.

Шейх Аль-Ард хотел продемонстрировать перед Эли свою значимость, доказательством которой, по его мнению, были тесные связи с бывшими нацистами.

Многократные заверения Эли в его преклонении перед Гитлером убедили шейха, что перед ним его единомышленник.

Так Эли пожал руку убийце десятков тысяч евреев. В его памяти навсегда осталась встреча с людьми, которые сумели выкрасть Эйхмана. Он неоднократно проезжал мимо дома Эйхмана на улице Гарибальди в Буэнос-Айресе. Теперь у него появилась возможность отомстить одному из главных помощников Эйхмана. Он решил убить Радмахера. В этот вечер он отправил в Тель-Авив шифрограмму следующего содержания: «Встретился с бывшим нацистом Францем Радмахером, который в настоящее время работает советником во Втором бюро в Дамаске. Проживает на улице Шахабандер. Предлагаю ликвидировать».

Это сообщение не на шутку встревожило руководство Моссад. Радмахеру удалось скрыться сразу после войны, несмотря на усилия союзников и израильских разведслужб. Теперь они знали, где Радмахер. Но намерение Эли убить его повергло шефов разведки в панику. Коген был слишком ценным разведчиком, чтобы подвергать его риску ради ликвидации престарелого нациста.

Однако Эли отступать не хотел. Он предложил центру свой план операции. Он направит в адрес Рад-махера посылку со взрывчаткой, которую сам изготовит. Тем не менее руководство Моссад распорядилось оставить Радмахера и заниматься сбором разведывательных данных.

В то же время израильские дипломаты передали информацию о бывшем коллеге Эйхмана германским властям, которые в конце концов добились его экстрадиции.

Активность Эли не ограничивалась только его профессиональными обязанностями. Он оставался заядлым футбольным болельщиком и любил слушать вещание израильского радио на арабские страны. Однажды он услышал, что приехавшая в Тель-Авив команда футболистов какой-то страны победила израильских спортсменов. В этот день кроме деловой информации Эли передал следующее: «Не пора ли нам научиться побеждать на футбольном поле? Сообщите проигравшим, что они опозорили нас!»