Мост через канал Грибоедова

– Один уже ушел туда, – сказал Носиков, – тот, которого я готов был называть Афанасием, а на самом деле он то ли Ипполит, то ли Георгий.

– Скорее Ипполит, чем Георгий, – заметил Афанасий.

– Тогда уж, может быть, лучше сказать Аххинас.

– Именно Аххинас, – кивнул Афанасий.

– А Шмоку, Силтулжуни, Тулшижилхели – вам такие известны?

– Бывшие ваши нитголлохи, – улыбнулся Афанасий, – да, я их знаю.

– А Петрова, высокого блондина?

– Это Хослир, зимний профиль Жваслая Вожгожога.

– Кстати, где он сейчас? – обратился Носиков к Даше.

– Он как бы в пути, – улыбнулась Даша.

– А Жукова?

– Знаю, но Жуков – это Жуков, и ничего больше.

– Может быть, даже Никанора Петровича знаете? – зачем-то спросил Носиков, хотя собирался спросить другое.

– Как не знать Никанора Петровича, он ведь ваш протеже по жизни. Свидетель вашего таланта.

– Только зачем он тебе? – удивилась Даша.

– Не он, – сказал Носиков, и спросил о том, о чем собирался.

– Знаем, – сказал Афанасий и, поднеся к губам чашку с чаем, сделал глоток.

– Мы все знаем, – сказала Даша, – она сейчас живет на Обводном канале у двоюродной тети. – И назвала адрес. Даже два адреса – один белый, другой черный. Так просто, оказывается, решался вопрос. Носиков записал оба.

91

– Кое-кто недавно уже ушел туда, в эту картину, – сказал Носиков. – Я одно время думал, что он Афанасий, а оказалось, что Афанасий – это ты. А он – Ипполит. Или, может быть, лучше сказать Аххинас?

– Аххинас, – сказал Афанасий.

– Теперь только Аххинас, – сказала Даша.

Носиков сделал глоток вина из бокала, Афанасий тоже пригубил.

Они пили вино за столом на квартире у Носикова, хотя в другом варианте развития событий это мог быть чай или кофе.

– Он говорил, что там, в закартинном мире, ты правитель империи, – сказал Носиков Афанасию.

– Это так. – Афанасий наклонил голову.

– А что это за штука у тебя? – спросил Носиков, имея в виду длинный предмет в чехле, поставленный в угол.

– А вот что. – Афанасий стянул с предмета чехол.

– И с этим ты шел по улице? – удивился Носиков, увидев перед собой трубу ручного гранатомета.

– А в рюкзаке заряды к нему, – сказал Афанасий.

– Маловато, чтобы завоевать мир, – сказал Носиков.

– Это образец, – сказал Афанасий. – Мы сделаем много таких. Это проще, чем пушки и пулеметы. С твоей помощью, между прочим. Ты в бытность свою шнабмибом не интересовался, что за люди твои нитголлохи. А это специалисты высшего класса – химики, технологи. Подготовленные лучшими здешними вузами.

– Про бывших моих непроизносимых я бы этого не сказал, – заметил Носиков. – В то время, когда им следовало учиться в лучших вузах, они могли только вяло махать кулаками.

– Прошлое вырастает корнями из настоящего, – сказал Афанасий. – Ив мире, который возник мгновение тому назад, это лучшие из лучших, асы своего дела.

– В каком это мире? – спросил Носиков.

– Да в нашем же. – Афанасий обвел взглядом комнату.

– А я думал, там, в закартинном.

– В нашем большом мире, – повторил Афанасий. – Он каждый миг строится вокруг нас заново. И одна постройка похожа на другую, потому что в основе одной и другой лежит та же поросль неоформленных образов. Но могут быть и различия.

– Ты говоришь «асы», – сказал Носиков, – а я достаточно видел их, чтобы понять – неприспособленные к жизни люди, кроме одного, может быть двух. Как-то не сходится мое с твоим.

– Мир может быть не согласован в своих деталях, до тех пор, пока мы готовы не обращать на это внимания.

– Может быть, – согласился Носиков.

– А что касается закартинного мира – там то же самое, но требуется как бы запустить процесс в нужный момент. Оживить картину, и открыть дверь. И в этом мы тебе обязаны. Хотя пришлось подтолкнуть.

– И для этого был устроен театр с бомжом и мусорным баком? Не пойму замысла того, кто это придумал.

– Да ведь и твоего замысла не разглядеть, когда ты шифровал имена зулусских вождей. Но мы, так или иначе, этому замыслу обязаны. – Афанасий обернулся к Даше, положив руку ей на колено. – Будет справедливо, если мы поможем ему.

«Лучше бы это моя рука лежала на этом колене», – подумал Носиков и посмотрел через плечо, хотя понимал, что нет никого сзади, и некому служить источником пришедшей мысли.

– Поможем, – согласилась Даша и назвала Носикову два адреса, черный и белый.

92

– Одного ты уже проводила этим путем, – сказал Носиков. – И этого Ипполита или Георгия – теперь его, наверное, нужно называть Аххинас?

Он сказал это, и на короткий миг у него возникло ощущение, что он уже задавал этот вопрос теми или иными словами, что он задает этот пустой, ничего не значащий вопрос бессчетное количество раз – и все повторяется, только разное вино налито в бокалы (или чай, или кофе), и разные оттенки голубого платья у девушки (женщины, девочки), на которую он смотрит. И все слышится «Аххинас? Аххинас? Аххинас…», как со старой пластинки, которую заело – бесконечное повторение, укладывающееся в долготу одного мига. Наконец Носиков соскользнул с круга, и услышал ответ:

– Аххинас, как же иначе.

– Аххинас, а то как же еще.

– Разумеется, Ахиннас.

– В закартинном мире его зовут Аххинас, – говорила Даша.

– Его зовут Аххинас, – повторяла эхом, с бокалом вина в руке, или чашкой кофе, или другим бокалом.

– Аххинас, Аххинас, Аххинас, – звучало, словно отражаясь от двух зеркал, стоящих друг против друга.

– А как будут звать тебя, когда ты будешь там? – спросил ее Носиков, второй раз и уже окончательно соскальзывая с круга. – Я пробовал применить к твоему имени свое табличное правило, но получилось что-то неудобосказуемое – ив правую и в левую сторону.

– Эта девушка вне правил, – сказал Афанасий и положил руку Даше на колено.

Носиков подумал об этом колене под тонкой голубой тканью и вздохнул об утраченных возможностях. Мы же вместе качались на качелях в детстве, думал он, и наши пути столько раз перекрещивались, разве могло быть это простой случайностью? Разве я не помню ее маленькой девочкой, девушкой, женщиной в разных возрастах жизни? Не защищал ее от маньяков на лестничной площадке? Вот тогда и спросить бы адрес, или по-другому договориться о встрече. Можно было бы встречаться время от времени в каком-нибудь маленьком кафе. По выходным или раз в месяц. И я не знал бы никогда, кто придет на свидание – девочка или женщина в возрасте. А против маньяков я купил бы травматический пистолет или электрошокер.