Мост висельников

— Посмотри, какая ты грустная. Не спрашивай меня почему, но этот пустой взгляд в твоих глазах только усиливает мое влечение к тебе, и я не хочу, чтобы он когда-нибудь исчезал.

Я покачала головой, отгоняя его слова, отказываясь попасть в ловушку ненависти к себе за то, что слишком долго терпела его дерьмо. Он хотел, чтобы я была пустой, сломленной и покорной. Он нашел меня в момент, когда я была на самом дне, после лет борьбы за выживание, мечтая о четырех парнях, которые когда-то причинили мне такую боль, что я боялась, что никогда не смогу быть по-настоящему счастливой.

Шон хотел красивую игрушку, и я позволила ему использовать меня в этой роли, пока сама использовала его взамен, получая крышу над головой и еду на столе. Так что, может, это и делает меня в какой-то мере шлюхой, но я не собираюсь стыдиться того, что воспользовалась тем, что у меня было, и превратила это во власть.

Потому что, нравится ему это или нет, но у меня действительно была власть над ним. Именно поэтому мы оказались здесь. Его одержимость девушкой, которая разучилась чувствовать что-либо до тех пор, пока не вернулась домой. Его потребность обладать мной, хотя у него никогда не было шансов сделать это. Он хотел сломать меня и стать моим целым миром, но ему никогда не удавалось быть для меня чем-то важным, пока у меня были мои парни, которых я могла поставить в пример.

Ну, к черту его и его одержимость мной. Я покончила с этим. И это означало, что, несмотря на все, что он мог мне сейчас бросить, я не остановлюсь бороться. Я сыграю по его правилам, и, клянусь, я выиграю, чтобы доказать ему, что я гораздо больше, чем он пытался мне внушить.

Из моих уст вырвался шипящий звук боли, когда что-то острое вонзилось в мою ладонь. Я отшатнулась, подняла руку перед собой и увидела, как из нее торчит осколок стекла, проводя пальцами по ране.

Я выругалась, поскольку мои глаза все еще не могли привыкнуть к абсолютной тьме вокруг, но, осмотревшись, я не нашла ничего, что могло бы осветить путь вперед. Все, что я точно знала, это то, что назад пути уже нет.

Я вытащила осколок стекла из своей руки, а затем заколебалась, пока мой разум прокручивал садистские наклонности Шона, и мое сердце провалилось в желудок, когда я выбросила осколок стекла перед собой.

— Черт, — выругалась я, когда до меня донесся характерный звук звяканья стекла о стекло, и я поняла, что он сделал: покрыл землю передо мной осколками острого битого стекла, по которым мне придется ползти, если я хочу выбраться отсюда.

Я боролась с желанием отступить, сосредоточившись на мисс Мейбл, которая нуждалась во мне, и слишком долго была заперта в темноте.

Я осторожно протянула руку, которая не кровоточила — к счастью, правую, так что все мои раны пока оставались на одной стороне тела, — и провела тыльной стороной ладони по грязи, отбрасывая в сторону еще больше осколков, пока прокладывала что-то вроде дорожки между ними.

Я двинулась дальше, когда все было расчищено, установив изнурительно медленный темп, постоянно останавливаясь, чтобы смахнуть стекло, прежде чем снова двинуться вперед, и, несмотря на мои усилия, я все еще чувствовала острую боль от осколков, снова и снова впивающихся в мою кожу.

Мои колени и ступни пострадали сильнее всего, поэтому я с большей осторожностью работала руками, и я ничего не могла сделать, кроме как стиснуть зубы и бесконечно оскорблять Шона себе под нос, продолжая это делать.

Я чувствовала себя марионеткой, позволившей ему дергать меня за ниточки, и мысль о том, что я снова окажусь под его контролем, разожгла во мне огонь, который не хотел гаснуть.

Я была зла. Нет, более того — я была чертовски взбешена. Как он посмел решить, что я принадлежу ему, что я его чертова игрушка? Как он смеет приходить за мной снова и снова, а потом угрожать моей собаке и единственной женщине, которая когда-либо любила меня в детстве?

Что ж, он пожалеет, когда я доберусь до конца этого туннеля, и поймет, что я не домашнее животное, которое можно приручить и наказывать по своему желанию.

Я была диким зверем, охотящимся на своего врага. Я была адской кошкой, посланной уничтожить его. Я была гребаной Роуг Арлекин, и если бы он знал, что для него лучше, то ему стоило бы бежать.

В общем, у меня был просто адский день.

Сила бурлила в моей крови, и я, наконец, снова почувствовал себя королем мира. Да, вот где мое место — на вершине пищевой цепочки, пока я играл со своей добычей. Роуг предстояло умереть так красиво сегодня вечером, и у меня было место в первом ряду, где сердца мальчиков-Арлекинов разобьются, когда они попытаются броситься ей на помощь. Они могли найти эту землю — я не упускал этого из виду. Их нельзя было недооценивать, вот почему я принял меры предосторожности, оповестив местных копов о движении банды «Арлекинов». Из-за этого скорее всего группа представителей закона уже ждет этих парней, если они появятся на моем пороге.

Тем временем, я мог продолжать игру и заставлять их наблюдать, как все это разыгрывается перед их печальными глазами.

— Как вы держитесь, ребята? — Позвал я их, стоя за телефоном, который был установлен на подставке перед телевизионном экраном, на которым были открыты записи множества прямых трансляций со всей фермы. Я использовал свой iPad, чтобы максимально увеличить одну из них, на которой Роуг ползет по битому стеклу, которое я разбросал, вдоль грязных туннелей, которые я вырыл, и которые должны были привести ее прямо туда, куда я хотел.

Из телефона посыпались потоки ругательств, и я рассмеялся, повернувшись к мисс Мейбл, которая сидела в кресле — одном из немногих предметов мебели в этом фермерском доме, которые отличались некоторой изысканностью. В конце концов, она была старой девой, так что я с радостью уступил свое место, чтобы ее уставшие ноги могли отдохнуть. Таким уж я был джентльменом.

Я взял свою винтовку, медленно заряжая ее, наслаждаясь прикосновением каждой пули к своим пальцам, когда вставлял ее в ствол, готовясь к следующему раунду в этой игре.

— Я не хотел, чтобы ты стала свидетельницей всего этого, Мейбл, — нежно сказал я, вставляя еще одну пулю в свой пистолет. — Но иногда мир так устроен, не так ли? Мы не всегда оказываемся там, где хотели бы. Но ты прожила хорошую жизнь, я это вижу. Ты намного старше, чем был мой папа, когда я вышиб ему мозги, и, полагаю, гораздо больше заслуживаешь жить. Я когда-нибудь рассказывал тебе об этом человеке? О том, кто избивал меня и моего брата до крови? Он был жестоким человеком, мисс Мейбл. По-настоящему жестоким человеком. С тех пор в этом мире нет мужчины, который заставлял бы меня чувствовать себя таким ничтожеством, как он. Но я узнал от него кое-что действительно ценное, понимаешь? Хочешь знать, что это было?