Мой бесполезный жених оказался притворщиком

Традиционно в Императорскую академию принимались магически одаренные дети аристократов. У кого-то дар просыпался раньше, у кого-то позже, но в общем целом как правило это случалось к шестнадцати годам. Иногда способности так и продолжали дремать, поэтому за полгода до поступления все приезжали в столицу на обязательные тесты.

Тесты также позволялось сдавать простолюдинам, для них выделяли специальный день. И несмотря на то, что вот уже который год находились те, кто свысока смотрел на таких учеников, и предлагал вовсе запретить им поступать в академию, делать этого было нельзя.

Неконтролируемый магический дар мог обернуться огромной опасностью не только для самого человека, но и для всей империи.

Тем не менее это было такой же редкостью, как и отсутствие хоть какого-нибудь дара у аристократа, поэтому аристократические семьи старались так или иначе брать обнаруженных среди простолюдинов магов под опеку. Иногда опека над таким ребенком обеспечивала в будущем очень ценного союзника при дворе.

Я до последнего планировала не ехать в академию.

В романе говорилось, что Дафна владела магией молний, но мои способности к управлению молниями не проявлялись очень долго. И я уж было понадеялась, что они и вовсе не проявятся. Я же не была настоящей Дафной, а магия была тесно связана с душой мага.

Отсутствие необходимости ехать в академию решило бы множество моих проблем.

Я могла надеяться.

Но как и всем моим надеждам этой тоже суждено было обернуться прахом.

— Я не поеду, если Дафнюшка не поедет, — уперся Платон за две недели до вступительных тестов.

Это было за завтраком.

Граф от таких новостей даже перестал жевать. Он бросил быстрый взгляд в окно, за которым вот уже который день лило как из ведра. В последнее время способности Платона выходили из-под контроля все чаще и чаще, граф не справлялся и просто мечтал поскорее выпихнуть его в академию, чтобы наконец положить конец слезливым прошениям крестьян о снижении налогов.

Тем не менее он отнесся к заявлению сына по-философски.

— Твое чувство юмора с годами не стало лучше, Платон.

— А я и не шучу.

— У Дафны совсем нет способностей, — покачала головой матушка, единственная, кто ещё помнил, как в действительности должно звучать мое имя.

— Да как у нее может не быть способностей, она же моя сестра! Конечно же у нее, — Платон экспрессивно взмахнул рукой, вызывая где-то очередной прорыв плотины, но тут же осекся, запоздало осознав, что именно он ляпнул. — В любом случае, — продолжил он. — Нельзя утверждать наверняка. Она же не сдавала тесты!

— Я прямо рядом с тобой сижу, — протянула я.

Платон сердито воткнул вилку в фаршированный кабачок.

— Отлично. Ты сдавала тесты?

— Нет.

— Значит, поедешь и сдашь.

— Мне делать по-твоему больше нечего?

Ещё раз. Я не собиралась ехать в академию. Я собиралась поступить в Девичий пансион. Закрытое учебное заведение. Расположенное не в столице, а далеко на юге страны, в тысячах километров от Санта-Петры с ее блестящими крышами храмов, балами и великосветскими салонами.

Исключительно для девочек, как следует из названия, что убивало на корню любую возможность пересечься с цесаревичем Иларионом.

Но чтобы поступить туда нужно было сдать целую кучу экзаменов: этикет, азарский и парсийский языки, философию и литературу.

Это тебе не Императорская академия, в которую гребут любой сброд, если он способен силой мысли поджечь собственные штаны!

Мне каждая минута дорога!

— Хорошо, — вмешался граф. — Дафнюшка поедет с тобой в столицу и тоже сдаст тесты, раз это так важно для тебя, Платон.

— А меня никто не хочет спросить?

— Нет, — сказал Платон.

— Нет, — покачал головой граф.

Я вперила полный негодования взгляд в мать, но она предпочла сделать вид, что ничего не заметила.

— Но, если Дафнюшка не сдаст, то учиться там я все равно не буду, — решил добить всех присутствующих Платон.

— Что?! — воскликнула я. — Почему?!

— Почему? — пискляво передразнил он, в такие моменты я по-настоящему ненавидела свои педагогические потуги, Платону полагалось быть тихим, задумчивым и благородным, а я создала чудовище. — А ты знаешь, кто ещё там будет учиться?

Я хотела сказать — твоя первая любовь, прекрасная как рассвет и волнительная как экзамен по высшей математике. Отличный такой повод поехать, не считаешь?

Хотя, по итогу ты же все равно окажешься в пролете, так что, может, ты и прав.

Но никогда нельзя сдаваться!

Ты ведь уже не тот человек, что был в оригинале!

— И кто же? — без особого интереса спросила я, предчувствуя, что сейчас придётся слушать о ком-то, кто Платону очень не нравится.

И вариантов была — тьма.

Платону вообще похоже никто не нравился.

— Его Ослейшество, — презрительно фыркнул Платон.

— Я надеюсь, что ты это не о цесаревиче, — убито сказала я.

— А я надеюсь, что ты его так не в лицо называешь, — сказал граф, судя по всему даже не рассчитывая быть услышанным.

Кажется, в один прекрасный день до него дошло, как несправедливо он поступал с Платоном, и он впал в другую крайность. Если до этого он не обращал на него внимания и в лучшем случае сердито, а временами и просто жестоко отчитывал, то теперь он позволял ему буквально все.

Хочешь звать цесаревича ослом?

Молодец!

Весь в меня!

Игнорируя отца, Платон всем корпусом развернулся ко мне.

— Ой, я тебя умоляю, есть ещё какие-то подходящие под это описание болваны?

В моей голове произошло короткое замыкание.

Это ещё что такое?

Погодите-ка.

— Ты сейчас цесаревича болваном назвал?

— Ой, даже не вспоминай о нем. Ты меня не слушаешь. Ты не ездила на прошлогодние военные сборы. А я жил с ним в одной комнате, и империя должна выдать мне медаль за то, что я не выкинул его в окно. И я в такой компании должен провести сколько? Четыре года?

— Ты в этой компании всю жизнь проведешь, он же будущий император!

— Это еще когда будет, почему я должен страдать уже сейчас? Пусть с ним компанействует Змеев. У них как раз на двоих будет одна извилина, и та — в заднице.

— Платон! — громыхнул граф. — За столом дамы!

Платон немедленно раскланялся.

— Матушка Кассандра Асклепьевна, мои извинения. Дафнюшка, не вздумай повторять, я потом не докажу, что ты такая и была, а не от меня нахваталась.

Мне хотелось побиться головой о стол.