Мой бывший предатель

Чего он хочет? Зачем терзает меня? Какой у него план?

У Дибинина всегда есть план! Всегда. Он не действует опрометчиво, взвешивает каждое решение. Он глыба спокойствия, чему я завидовала всегда.

Непробиваемый. Нечитаемый. Тем и опасный.

Сейчас — ещё опаснее. Когда мне действительно есть что терять.

Сколько случаев, когда отцы вспоминают о детях спустя десятки лет. Появляются, требуют чего-то.

Любовница оказалась не такой хорошей? Обманула с беременностью? Не получилось?

И Дубинин решил, что можно к прошлому варианту откатить?

Только не получится.

— Машинки, — с хитрым прищуром уточняет сын. — А?

— Не а, — усмехаюсь. — Нельзя на машинки. Будем дома отдыхать.

— Ну-у-у…

Тянет недовольно. Супится, хныкает, пока мы спускаемся по ступенькам. Тараторит, уговаривая.

Улыбка застывает. Не слушаю.

Твою же…

Дубинин может оставаться там, где я его оставила?! В родном городе. В ресторане. Просто подальше от меня!

А не стоять, прислонившись к машине. Никаких сомнений, что приехал он не на консультацию.

Мгновенно фокусирует взгляд на мне. Как хищник, уловив цель — начинает подкрадываться. И мне некуда бежать.

— Я решил убедиться, что всё хорошо, — Савва откидывает край пальто, присаживаясь на корточки. — Привет, Кирилл.

Откуда он знает имя моего сына?!

Ступор исчезает через мгновение. Когда Кирюша прижимается к моей ноге. Прячется от нового знакомого.

Через секунду — я уже держу сына на руках, прижимаю к себе. Он прячет личико на моём плече, выдыхаю спокойно.

Савва медленно поднимается, не сводя с меня пристального взгляда. Ощущение, что там в темноте глаз — факелы мелькают.

Ждут возможности сжечь меня. Приговорить к казни. Добить фактом, что Дубинин всё знает.

А если и знает?! Какая ему разница?! Он отправил меня на аборт. Отказался от ребёнка. А теперь появляются тут, проходу не даёт.

Стукнулся головой и понял, что поступил неправильно?

Хочет переиграть?

Не получится!

— Убедился? — фыркаю. — Молодец, свободен.

— Это буду я решать, — отзывается Дубинин. Его голос словно вибрирует от… негодования? — Сколько ему?

— Имя раскопал, а возраст — нет?

— Я пока копать не начинал. Сплетен в твоём офисе достаточно, чтобы легко узнать такие мелочи.

— Да? А узнавать о моём браке — это в каком офисе такое делают?

Уголок губ дёргается. У меня точно получилось сбить мужчину с толку. Застала врасплох.

Не ожидал. Не знал, что Юра узнал и мне рассказал?

Ну, Дубинин, ты не один такой властный тут. Думаешь, я за первого встречного выскочила?

Нет. Хоть была и не в себе. И действовала необдуманно. Но…

Пока Савва ищет ответ, я действую. Собираюсь уйти скорее. Не обязана дальше говорит с мужчиной.

— Извините, Дубинина! — окликают с больницы.

Оборачиваюсь, замечая врача, который лечил Кирюшу. Мужчина быстрым шагом приближается, сжимая в руках…

Мою сумку.

Оглядываюсь, понимая, что не забрала её. Боже.

— Вы забыли, — протягивает мне, я рассыпаюсь в благодарностях. — Ничего страшного. Хорошо, что я заметил вовремя.

— Очень вовремя. Спасибо ещё раз.

— Конечно. Хорошего дня. И ведите себя хорошо, Кирилл Юрьевич, — подшучивает, заставляя сына растеряться.

— Мам. Евич — это я?

— Да, солнышко, это ты.

Кирюша пытается осознать такую сложную вещь, как полное имя. Хмурится и выговаривает, переделывая на свой лад.

Замечаю лицо Саввы.

Боже. Боже! Я этому врачу лучший подарок организую. Что там дарят? Я целый ящик притащу.

Кирилл Юрьевич. Конечно.

Этого достаточно, чтобы бывший муж отступил.

Пользуюсь этим, улетаю в сторону подъехавшего такси. Уже в салоне усаживаю сына в детское кресло, пристёгиваю.

Стараюсь не смотреть в окно. Игнорирую навязчивый зуд. Уделяю всё внимание Кирюше, вспомнившем о разбитой губе.

Встряхиваю головой. Учусь игнорировать Дубинина. Было намного проще, когда его не было.

Никакого раздражителя. Никакой реакции. Сейчас мне нужно перестроиться. Заново научиться существовать в одном пространстве с Саввой.

Просто неожиданное, быстрое столкновение. Но полной скорости врезалась.

Нужно время на «лечение».

Дома я погружаюсь в свой мыльный пузырь материнства. Играю с Кирюшей, кручусь возле него.

Постоянно проверяю губу, целую в ссадину на подбородке. Позволяю больше, чем обычно.

Но если честно — я слабачка. Никогда не могу отказать этому взгляду и бровкам домиком. Всё хочется дать.

Кирюша пытается построить башню из мягких кубиков. Мне доверительно вручает подержать игрушки.

Возится на ковре. А я налюбоваться не могу. Губы подрагивают, трепещет сердечко.

Кирилл — моя маленькая радость. Лучшее, что в моей жизни случалось.

И то, что я всем сердцем призираю Дубинина, никак не влияет на моё отношение к сыну.

Савва — максимум донор.

А Кирюша… Это мой сын. Моё солнце.

И никто на него прав не имеет. Я всё сделала, чтобы этого не допустить.

— Евич, — вдруг вспоминает сын, замирает. — А ты?

— Я — Радомировна, — улыбаюсь, понимая, что это ещё сложнее произнести.

— Почему?

— Ну, у всех людей разные имена. Да. Так бывает. Тебя ведь зовут Кирилл, а меня — Марьям. Так и тут.

— Нет! Ты — мама. Не Малям.

Ох. Да. С этим у нас проблемы. Кирюша не может запомнить, что у меня тоже есть имя.

Объясняю, но сын быстро забывает. Про «Евич» он тоже быстро забудет, я уверена.

А вот во взрослом возрасте мне предстоит серьёзный разговор. Почему нет папы, а в документах — ненастоящее отчество.

Но это был лучший выход. Очень непродуманный, но лучший. И сегодня я убеждаюсь в этом.

Юра спокойно отреагировал на новость, что брак мне нужен с одной целью. Использовать лазейку в законе.