Мой дом – чужая крепость

Тьма за окном казалась совсем черной и какой-то сказочной, как у Гоголя в сочельник. Тоня поискала глазами луну и не нашла, то ли луна скрылась за тучами, то ли за домом напротив.

Воскресенье, 23 декабря

– Тоня, у кого есть ключи от квартиры? – Чай Коля заваривал прямо в чашке, Дима Колосов был бы шокирован.

– У тебя, – улыбнулась Тоня.

Она не поверила, что кто-то намеренно пытался ее отравить, и Корсун хорошо Тоню понимал. Он бы тоже не поверил, что кто-то может желать ему смерти, поскольку никакими опасными чужими тайнами не владел, нетерпеливых наследников собственного имущества не имел и никого в роли своего кровного врага представить себе не мог.

По-хорошему, надо бы заявить в полицию. Где-нибудь в тихой Европе или улыбчивой Америке законопослушные граждане так и поступили бы, но Тоня только поморщилась, когда он об этом заикнулся. Это для него выводы заводских химиков были авторитетнее любых иных экспертиз, а она сомневалась. Настаивать он не стал, потому что ясно понимал – полиция всерьез заниматься этим не будет. Если бы был труп или, по крайней мере, тяжелое отравление – тогда другое дело.

– Про это я помню, – засмеялся он. – А еще у кого? У родителей? У Даши? Цветы полить во время твоего отъезда или что-нибудь в этом роде.

– Ни у кого. У меня нет цветов. Я их не люблю. То есть люблю, но ленюсь за ними ухаживать. Ой, – вспомнила Тоня. – У мамы есть, точно. Я родителям один комплект отдала, когда замок меняла.

– Где лежат запасные ключи? – Корсун старался выглядеть очень умным и сильным, хотя впервые за долгие годы не чувствовал себя ни тем, ни другим.

– В тумбочке, – вздохнула Тоня. – В прихожей.

Запасных ключей в выдвижном ящике тумбочки не оказалось. Их мог взять кто угодно. Любой, кого она пустила на порог.

– Обычно к замку прилагаются три комплекта ключей, – напомнил Корсун. – Сколько их было у тебя?

– Четыре – у меня, у родителей и два запасных. Один раз я думала, что потеряла ключи, и сделала запасные, а потом нашла их в старой сумке. Я все собираюсь Даше комплект отдать, но все время забываю. Знаешь, – задумалась Тоня. – Когда я давала тебе ключи, последнего комплекта не видела, лежал только один. Точно. Я еще пожалела, что ключи куда-то подевались, там брелок был очень забавный.

Брелок был отличный – большая янтарная капля, Тоня очень его любила и раньше носила с собой. Потом у брелока ослабла цепочка, капля стала периодически отваливаться, починить не доходили руки, и Тоня оставила комплект дома.

– Будем менять замки.

Поменять замки Корсун попросил заводского слесаря. Вообще-то одалживаться Николай терпеть не мог и у себя замки бы поменял сам, а у Тони не рискнул, побоялся испортить новенькую, обшитую дубом дверь. Все-таки инструменты в руках он держал не часто и на профессионального слесаря не тянул.

Вызывать же совсем незнакомого человека Корсуну тоже не хотелось, хоть и невелика вероятность, но может случиться, что останется у этого незнакомого слесаря дубликат ключей, а это уж совсем ни к чему.

Посмотрел в Интернете, сколько стоит такая работа, и решил увеличить сумму вдвое, понимая, что испортил человеку выходной.

Слесарь Михаил Васильевич все сделал быстро и аккуратно, ненужных вопросов не задал, попил чайку на Тониной кухне и отбыл, без лишних разговоров взяв предложенную сумму. Корсуну показалось, что они расстались вполне довольные друг другом.

Запасной комплект новых ключей Коля заставил Тоню убрать подальше от случайных глаз.

Правильнее всего было поехать в институт, но задремал Колосов только под утро, не выспался, и выходить куда-то из дома ему совсем не хотелось. Если бы Ася делала вид, что ничего не произошло и их жизнь не изменилась, уйти пришлось бы, поскольку притворяться у него не было никаких сил. Но жена тихо прибирала на кухне, потом так же тихо делала какие-то зарисовки, что-то кроила, подбирала ткани, и он почти перестал ее замечать.

Попробовал читать, завалившись с книжкой на диван, но смысл прочитанного до него не доходил, он уговаривал и почти уговорил себя, что ему лично любое развитие событий катастрофой не угрожает, даже при самом худшем варианте – если Ася попадет под суд – он успеет с ней развестись, и никто из коллег не свяжет его имя ни с каким криминалом. Если Ася попадет под суд, пообещал себе Колосов, он сделает все, чтобы облегчить ей жизнь. Впрочем, несмотря на злость, он всегда знал, что не сможет быть счастлив, если Ася будет страдать.

Проблема заключалась в Тоне. Умом Колосов понимал, что Тоня никогда никому из их общих знакомых не расскажет ничего очерняющего его жену, как сам он никогда никому не рассказал бы, если бы знал о Тоне что-то, не предназначенное для чужих ушей. Умом понимал, но беспокойство в голове сидело.

Ася опять ушла на кухню, судя по звукам, занялась обедом. А ведь если бы она всегда была такой, если бы не устраивала ему сцен на пустом месте, их брак вполне мог стать абсолютно счастливым. Конечно, Ася из другой социальной среды, она никогда не поймет его так, как понимает Тоня, но чтобы чувствовать себя вполне довольным, ему это и не слишком нужно. Своей социальной среды ему хватает на работе, а дома он был и чувствовал себя благодетелем Аси, он жалел ее и гордился собственным благородством, и нравился себе, и в общем-то не желал никакой другой жизни. Собственно, если бы это было не так, он давно бы развелся, несмотря на жалость.

Ненависть, которая душила его двое суток, иссякла окончательно, хотя он и понимал, что жить с Асей никогда больше не станет, как бы ни развивались события.

Ему даже опять стало жалко жену, но не как раньше, словно подобранную из милости дворняжку – с некоторой долей умиления к ее глупости и невзрачности, а совсем по-другому, как несчастного щенка, который еще не знает, что его хотят усыпить. Колосову даже захотелось сделать для жены что-то хорошее напоследок.

– Митя, ты есть хочешь? – робко спросила Ася, показавшись в дверях.

– Да, – поднялся он с дивана. – Давай обедать.

– Митя, я говорила с Толиком, – жена хлопотала у плиты, и он не видел ее лица.

– Ася, – поморщился Колосов. – Давай закончим эти разговоры. Говорить будешь, когда я спрошу.

Он не сомневался, что она разговаривала со своим подельником. Она со вчерашнего дня была успокоенной, почти довольной. Она не вела бы себя так, если бы сомнения, которые он в ней посеял, не представлялись ей уже решенной проблемой.

– Митенька, – она повернулась к нему, посмотрела ласково, он даже не знал, что она умеет так смотреть. – Все будет хорошо.