Мой дом – чужая крепость

– Я только не понимаю, зачем и кому это нужно, – говорила мама. Разговор почему-то съехал на однополые браки. – Любому психически нормальному человеку ясно, что венчать двух придурков в церкви – значит глумиться и над здравым смыслом, и над верой.

– Так это для тебя они придурки, – засмеялся дядя Гоша. – А для них мы придурки.

– Наша церковь их покуда не венчает, – напомнила Татьяна Александровна.

– Это вопрос времени, – опять засмеялся Георгий Михайлович.

– Всерьез обсуждать вздор довольно неумно, – отрезала бабушка.

– Но ведь зачем-то это делается, – не унималась Елена Александровна и посмотрела при этом почему-то на Корсуна.

– Я согласен с Зоей Степановной, – подал голос Коля. – На маразм не стоит обращать внимания.

Даша, мотнув головой в сторону двери – давай выйдем, – выбралась из-за стола и прошипела в коридоре выбравшейся следом Тоне:

– Ты почему не сказала, что завела Колю?

– Потому что он не кошка.

– Не умничай, – возмутилась сестра. – Ты замуж собралась, а я как дура ничего не знаю.

– Я сама не знала до недавнего времени, – вздохнула Тоня. – Даш, у меня воду вроде как отравили.

– Какую воду? – не поняла сестра.

– В чайнике. Или в фильтре. Черт его знает, я сама ничего не пойму.

– Как ты узнала, что воду отравили? Тебе плохо стало?

– Нет. Я поставила чайник греть, а вода начала вонять противно так. Коля позвал химика с завода – Корсун на заводе работает, – и химик определил, что вода отравлена.

– Господи! – ахнула Даша. – Тонечка… Кто же это мог сделать?

– Самой интересно.

– Слушай, а у дедовой любовницы точно детей нет?

– Не болтай вздор! У него и любовницы-то не было.

– А как же эта Ирина, с которой ты встречалась?

– Выдает желаемое за действительное.

Мимо прошли на кухню бабушка и дядя. Георгий Михайлович традиционно приносил блюдо с горячим.

– Может, тебе у меня пожить? – предложила Даша.

– Не говори глупостей.

– Девочки, вы куда пропали? – позвала мама.

Даша, сочувствующе покачав головой, вернулась в комнату. Тоня подошла к потемневшему от старости зеркалу, вгляделась в собственное отражение.

Из кухни доносились негромкие голоса.

– Надо помянуть Сашу, – напомнил дядя.

– Слишком много лет прошло, – тихо ответила бабушка.

– Мы же с тобой его помним.

– Только мы с тобой и помним.

– Дочери помнят.

– Вот и предложили бы отца помянуть.

– Тебя боятся, – усмехнулся дядька. – При тебе все боятся лишнее слово сказать. Жалко мне тебя, Зойка. Все у тебя в жизни было, и любовь была, а ты обозлилась на весь белый свет. Саша тебя любил, тебе бы радоваться, а ты и его со свету сживала. Я ведь помню, он перед смертью к тебе на дачу не приехал ни разу, когда девчонки на лето разъехались. Я ведь с тобой тогда на даче жил, у меня в квартире ремонт был.

– Замолчи! – велела бабушка. Произнесла тихо, а Тоне показалось, что закричала.

Усевшись опять за стол, Тоня старалась и не могла сосредоточиться на общем разговоре.

– Повысить пенсионный возраст необходимо. Не понимаю, что все так возмущаются, – пожала плечами Татьяна Александровна. – Все равно никто вовремя на пенсию не выходит. И дело не в том, что на нее не проживешь.

– В этом тоже, – возразила мама.

«Почему тетя Вера перестала общаться с семьей? Неужели…» – думала Тоня.

– Да ладно тебе! Мало ты знаешь случаев, когда мужья нормально зарабатывают, а жены трудятся?..

– Имея пенсию, человек сам решает, трудиться ему или нет. А его хотят лишить выбора…

Только прощаясь с родными, Тоня осознала, что ей страшно.

На улице сильно потеплело, идти от метро было приятно, только луна казалась неправдоподобно огромной. Наверное, так и положено перед Рождеством.

– Коля, я хочу поговорить с твоим знакомым, который установил Лилиного шантажиста.

– Зачем?

– Я хочу, чтобы он нашел уголовное дело об убийстве дедушкиной знакомой. Помнишь, я тебе рассказывала? Ирины Прохоровой.

– Зачем? – не понял Корсун и ахнул. – Что?! Ты думаешь…

– Я ничего не думаю, – быстро ответила Тоня. – Я просто хочу знать.

Понедельник, 24 декабря

Колосов решил выйти из дома раньше обычного. Как совсем недавно ему хотелось увидеть Тоню, так теперь он боялся ее встретить. Боялся прочесть на ее лице сочувствие, боялся, что она заведет разговор об Асе, вдруг она каким-то немыслимым образом поймет, что он в курсе происходящего.

Если бы он верил в Бога, он, наверное, молился бы, чтобы все поскорее закончилось.

– Все будет хорошо, – он наклонился к жене, поцеловал. Он решил как можно дольше сидеть на работе, ему необходимо алиби на случай любого поворота событий.

Он твердо знал, что их совместная жизнь кончилась. И не потому, что не мог простить Асе уголовно наказуемого деяния, это он как раз простил бы, если бы удалось сохранить все в тайне. Он же и раньше знал, что она, по сути, злобная дура. Он простил бы, потому что она такой родилась, и никто не заставлял его на ней жениться.

А вот дальше с Асей жить нельзя, потому что никто не даст гарантий, что она не вляпается еще в нечто подобное. А жить в вечном страхе он не сможет, это без вариантов.

Уже в метро, пройдя турникет, Колосов понял, что отчаянно жалеет о своей прошлой жизни с Асей. Что, несмотря на все ее выходки, истерики и даже то, что ему было с ней попросту скучно, он очень к ней привык и отвыкать будет трудно.

Скорее бы все закончилось, обреченно подумал он.

Ася смотрела в окно вслед мужу. Ей тоже хотелось, чтобы все поскорее закончилось и чтобы ему больше никогда не пришла в голову мысль о разводе.

О том, что без Митьки она пропадет, Ася знала давно. Сначала очень радовалась легкой победе, свадьбе, считала себя настоящей принцессой. Думала, что таких, как Митя, будет для нее на каждом шагу навалом. Оказалось, все не так. Но только такой, как Митька, ей ни разу не встретился, вообще никто не встретился. А она подыскивала, даже через Интернет знакомиться пробовала. Очень хотелось иметь запасной вариант, любовника, который бы ее обожал. И к которому можно будет уйти, если с мужем, не дай бог, не заладится.