Мой дядя – Пушкин. Из семейной хроники

Вот основание, на котором должно делиться. Раздел может быть произведен или продажею имения, или дележом в натуре. Последний способ невыгоден, ибо пришлось бы для уравнения делить имение по клочкам; раздроблением имение потеряло бы цену, и каждый остался бы в убытке. Остается способ продажи. Ольга купить его не может, потому что не может заплатить вам и Льву 50 000; Лев также, потому что нуждается в деньгах; остаетесь вы. Если же и вы не хотите, то приходится продать имение в чужие руки, покупщики найдутся; для них можно даже возвысить цену до 70 000. Объявление об этом должно подать в газетах. Не забудьте только сделать в газетах вызов кредиторам и должникам покойной матушки. Я ожидаю вас и очистил флигель для вас, если вам не вздумается стать в доме. Вам надо поспешить сюда.

Не знаю, в каком положении вы найдете Ольгу. Здоровье ее день ото дня хуже; кашель не перестает, а к нему присоединились еще лихорадочные припадки. Против воли ее я посылал в Новоржев за доктором, который и приезжал. Но она не принимает его лекарства. Я в мучительном положении; попытаюсь еще раз призвать доктора, а там одна надежда на Бога. Мое почтенье Наталье Николаевне.

Н. Павлищев

III

1 августа 1836 года

Вы требуете окончательной оценки. Я уже сделал ее, по действительному доходу 1834 года, в 64 000.

Предлагаю вам еще сделку, если, разумеется, Сергей Львович согласится выделить Ольгу. Ей причтется с нижегородского имения 80 душ, что даст 48 тысяч.

По моей оценке приходится вам и Льву Сергеевичу получить за Михайловское каждому по 25 143 рубля, обоим 50 287. Коли вы согласны на эту мену, то я, приняв Михайловское, заложу его в 12 тысяч, из коих тотчас 5143 рубля посылаю Льву Сергеевичу, а остальные употреблю на расплату с семейными долгами и на поправку имения. Таким образом, останусь я должным вам 25 тысяч, а Льву 20 тысяч, которые и заплачу нижегородским имением. Получив Михайловское, которым я могу управлять и из Варшавы, я, посредством заклада, могу тотчас иметь деньги, нужные мне до зареза. Оно в моих руках будет кусок хлеба, а в ваших, простите откровенность, дача, игрушка, которой вы, впрочем, всегда можете пользоваться.

Из лучших покупщиков Л – в на водах, а Р. в Москве; других я еще не приискал, потому что, по болезни Ольги, я нигде не был и никого не видел. Согласитесь лучше, Александр Сергеевич, на предлагаемую мною сделку, и дело с концом. Примите и проч.

Н. Павлищев

Предложив вам менять Михайловское на часть нижегородского имения, я ожидал скорого ответа. Ответа нет, а между тем меня зовут в Варшаву. Срок моего отпуска минул третьего дня. Если бы ответ ваш пришел вовремя, то я успел бы еще с доверенностями вашею, Льва и Ольги съездить в Остров и приискать денег; в случае же неудачи – еще списаться с вами. Но теперь мне не с чем выехать и приехать, чтобы расплатиться с кредиторами. Эта крайность заставляет меня отказаться и от меновой сделки, и от продажи имения в чужие руки, требующей много времени. Возьмите Михайловское, только выручите нас из беды. Если не можете заплатить доли Ольгиной сполна, то дайте на первый раз 2500 руб., остальные 5000 руб. будут за вами.

Зову вас сюда дня хоть на два или на три для того, чтобы сдать вам на руки документы и бумаги по имению и хозяйству. В несколько часов познакомитесь с здешним хозяйством, а познакомившись с ним, не дадите себя обманывать подобно батюшке ни здесь, ни в будущем вашем нижегородском имении. (Если, разумеется, батюшка его не замотает или не проплачет.)

Все хозяйство разделил я на 2 части: одною заведует староста, а другою Архип. Тот и другой имеют книги, по которым должны вести отчетность. Каждый по своей части. От меня узнаете, сколько чего и что от них вы должны требовать. Я с охотой занимался сельским делом и не даром хочу быть порядочным, если не помещиком, то хоть арендатором или управителем. Je crois que j’ai manque ma vocation (Полагаю, я упустил свое призвание (фр.)).

He забудьте также, что рекрутский набор на носу. Не худо забрить лоб кому-нибудь из наследников Михаилы, но это вы сами знаете. Перед выездом отсюда пишу Сергею Львовичу, что сделка наша не состоялась по причинам, требовавшим немедленно моего выезда в Варшаву. Посмотрим, что скажет Сергей Львович. Авось образумится. Ведь сам же он говорил в письме к Прасковье Александровне [36] : «Ma presence а Нижний n’est bonne a rien: j’ai perdu toutes les facultes intellectuelies, – je suis presque aliene» (В моем пребывании в Нижнем нет ничего хорошего: я потерял все свои интеллектуальные способности, – я почти сошел с ума (фр.)).

36

Осиповой.

Здоровье Ольги поправляется. На днях соберемся, может быть, погостить у Прасковьи Александровны, у Вревских и у Вениамина Петровича Ганнибала. П. А. сидит дома, нездорова. Вревские были у нас два раза, Вениамин Петрович нас изредка навещает; соседство его, как хорошего хозяина, может быть очень полезно.

Н. Павлищев

IV

4 ноября 1836 года

Отъезжая из Михайловского, я приказал старосте до приезда вашего доносить обо всем мне, чтобы не оставить имения на произвол судьбы. Теперь полагаю, что вы уже там были, все видели и приняли в свое распоряжение. Спешу кончить расчет наш по наследству, которое осталось за вами в 40 000 руб.

При дележе должно различать имение движимое от недвижимого. Из движимого причитается Ольге 10 104 руб. 88 к., в то число получено 3526 руб. 8 к. Остается получить 6578 руб. 80 коп.

Во владение введут вас не прежде как в апреле, следственно, до апреля нам и денег требовать нельзя. Но я в таком положении, что не знаю, как проживу до будущего месяца. Я приехал сюда с 1000 рублями, и те пошли тотчас на квартиру и поправку хозяйства. Вы богаты если не деньгами, то кредитом. Помогите. Высылайте нам теперь 1578 руб.; 5000 отдадите к январю 1838, если нельзя дать прежде. Процентов не нужно; словом, мы будем вам весьма благодарны, если вы на первый раз вышлете 1578 р.

Послушайтесь меня, Александр Сергеевич. Не выпускайте из рук плута Михайлу с семьею. Я сам не меньше вашего забочусь о благе крепостных. В Михайловском я одел их и накормил. Благо их не в вольности, а в хорошем хлебе. Михайло и последнего не заслуживает. Возьмите с него выкуп; он даст вам за семью 10 тысяч руб. Не то берите хоть оброк с Ваньки и Гаврюшки, по 10 руб. в месяц с каждого, а с Васьки, получающего чуть ли не полковничье жалованье, – по 20 руб. в месяц, обязав, в случае неисправности, платить самого Михаилу. Вот вам и капитал 10 000. Петрушка будет если не солдат, то лихой ротный писарь или цирульник.

Батюшка подарил карету с заветной четверней Ольге. Карета вам верно не нужна; я продаю ее, а лошадей, которые нужны в хозяйстве для работы, не хотите ли оставить за собою?

Из Михайловских дворовых у меня Петрушка и Пронька. Последнего просим мы оставить у нас, а с Петрушкой я не знаю, что и делать. Он спился с кругу; я хотел было отправить его по пересылке в деревню для отдачи в рекруты, вместо порядочного мужика, но раздумал; ожидаю ваших приказаний, а между тем дал ему паспорт для проживания здесь в Варшаве.

Надо было мне немедленно ехать в Варшаву [37] . Слава Богу, что фельдмаршал [38] принял меня, не только без грозы, но даже без упреков. Примите и проч.

Н. Павлищев

О.С. ПушкинойНас случай свел; но не слепцом меняК тебе он влек непобедимой силой!Поэта друг, сестра и гений милый,По сердцу ты и мне давно родня.Так в памяти сердечной без закатаМечта о нем горит теперь живей;Я полюбил в тебе сначала брата,Брат по сестре еще мне стал милей.Удел его – блеск славы вечно льстивой,Но часто нам сияющей из туч;И от нее ударит яркий лучНа жребий твой, в беспечности счастливый.Но для него ты благотворней будь:Свети ему звездою безмятежной,И в бурной мгле отрадой дружной, нежнойТы услаждай тоскующую грудь! [39] Князь Вяземский

37

За просрочку отец мой мог бы получить неприятности.

38

Паскевич. В то время мой отец был помощником статс-секретаря бывшего совета управления в Царстве Польском.

39

Об этих стихах князя Вяземского, написанных 12 августа 1825 г. к матери моей, во время летнего ее пребывания в Ревеле, и напечатанных в «Северных цветах» в 1826 г., дядя мой Александр Сергеевич Пушкин писал автору 24 мая того же года: «Я не благодарил тебя за стансы Ольге. Как же ты можешь дивиться моему упрямству и приверженности к настоящему положению? Счастливее чем Андрей Шенье, я заживо слышу голос вдохновения».

В изданной в 1880 г. сыном автора, кн. П.П. Вяземским, брошюре «Александр Сергеевич Пушкин 1816—1825 гг. по документам Остафьевского архива» на странице 70 напечатано между прочим: «Две последние строфы в первоначальной редакции представляют несколько вариантов от текста, напечатанного в «Северных цветах»:

Его удел: блеск славы горделивой,Сияющей из лона бурных туч,И от нее падет блестящий лучНа жребий твой, смиренный, но счастливый.Но ты ему спасительнее будь (еще полезней).Свети ему звездою безмятежной!И в бурной мгле участьем дружбы нежнойВливай покой в растерзанную грудь(тоскующую, томящуюся).

Издатель «Северных цветов», барон А.А. Дельвиг, друг Пушкина, подарил экземпляр этого альманаха моей матери с собственноручной надписью. Хранится у меня.