Мой кошмарный принц

— Или ликерчик с кофе? — поддела их обеих Элла, которая сохраняла хотя бы внешнее спокойствие. То ли она действительно так верила в этот дурацкий план, то ли хорошо умела себя сдерживать, то ли и то и другое. — Судя по ее состоянию, тут скорее этот вариант требуется.

— Сама ли давно так переживала? — съехидничала Марго, вспомнив ее развивающийся роман с Матвеем. И сама же ответила. — А, ну да, четыре года прошло. Вы детей-то куда дели?

— К родителям Матвея отвезли. Златка там их на уши ставит, а они радуются, — на губах Эллы промелькнула улыбка. А Ася продолжала таращиться на часы.

— По идее, все уже должно было закончиться, — пробормотала она себе под нос. — Почему он не звонит?

— Обычно девушки страдают над этим вопросом несколько в других обстоятельствах, — хмыкнул зашедший на кухню Глеб. — Мелкая, чего страдаем? Все с твоим ухажером нормально будет.

Ага, ему легко говорить. А ей так и хочется сорваться, убежать в «Солнечный рай» и натворить какую-нибудь глупость. В смысле, проследить своими глазами, что все прошло нормально. Но она обещала. Да черт с тем, что обещала. Ни Глеб, ни Матвей и за порог квартиры ее не выпустят, как бы ей этого ни хотелось. Обязанности надзирателей они приняли на себя с каким-то даже извращенным удовольствием.

Вместо ответа кинула лишь злой взгляд на друга детства. Тот вдруг резко посерьезнел и выдал:

— Так, ясно. Девочки, извините. Украду это вредное чудовище на пару минут, — и, прихватив Асю за локоть, буквально вытащил из кухни. Увел в дальнюю комнату, где не было никого, прикрыл дверь и внимательно посмотрел на какую-то потерянную девушку.

— Ну что с тобой происходит, а? Что терзаемся? Все же хорошо. Он тебя любит, ты — его, сейчас еще этот дурдом закончится, вообще все прекрасно будет, — как маленькой, начал раскладывать ей все по полочкам он.

— Я его не люблю, — тут же возразила Ася, но наткнулась на насмешливый взгляд и осеклась.

— Ой ли? — словно этого было мало, выгнул бровь Левицкий. — Действительно не любишь? Подумай. Хорошо подумай. Волновалась бы ты сейчас так, если бы не любила? Он ведь не такой, как Илья. Он способен сам решать свои проблемы. Способен дать тебе быть слабой. Разве не это важно, Асютка? Разве не важно то, что ты можешь ему довериться? Он ведь тебя чувствует. На каком-то подсознательном уровне. Будь это не так, он бы ничего не добился. А раз добился… Все равно ли тебе? Правда не любишь?

И такая хитрая-прехитрая улыбочка. Так, словно он знает и понимает, куда больше, чем она сама. А, может, так оно и есть? Глеб нашел свое счастье и вряд ли когда-нибудь его отпустит. А она?

А она раз за разом отправляет на относительно безопасную дистанцию человека, который был ей дорог. Человека, за которого она боится так, как не боялась бы за саму себя. Парня, который сводит ее с ума, рядом с которым сложно думать хладнокровно и хочется просто быть слабой. Мужчину, которому она доверяет так, как не доверяла, наверное, никому. И, если это не любовь, то что это?

Видимо, все мысли отразились у нее на лице, потому как довольный Глеб щелкнул ее по носу и заметил:

— Ну что, поняла? Больше мучить себя и его не будешь?

И столько в голосе превосходства, что захотелось тут же дать ему по голове…ну хотя бы подушкой. А потом сообразила, что мстить куда проще и интереснее через Ритку. А пока… Пока нужно сказать лишь одно:

— Спасибо, — и легонько коснулась губами его щеки. На кухню она вошла куда в лучшем состоянии, чем уходила. И кофе с ликером все-таки попросила. Вот только допить не успела. Стоило только сделать пару глотков, как раздался звонок в дверь и послышался голос Глеба, который с кем-то здоровался. Услышав ответ гостя, Ася забыла и про кофе, и про ликер. Просто сорвалась с места, как оглашенная, и бросилась в коридор. Чтобы влететь прямиком в объятия Стаса. В черном парике, с незнакомым, чужим парфюмом, но при этом такого родного, долгожданного, любимого…

— Все хорошо? — уткнувшись ему в пиджак, спросила она.

— Все отлично, — Белозеров чмокнул ее в макушку. — Правда, когда меня чуточку арестовали страшновато стало, — хохотнул он, — но ничего, жить можно. И даже в ладах с УК РФ.

— Дурак, — стукнула его по плечу Ася, никак не желая отлипать. Усмехающийся Глеб предложил пройти на ту же многострадальную кухню, выпить чаю и все рассказать. Много времени на повествование не ушло. И вскоре все молчали, пытаясь оценить произошедшие события.

— А что будет дальше? — спросила Ася, удобно устроившаяся под боком у своего парня. Почему-то сейчас ей было жизненно необходимо касаться его, чтобы осознавать, что все действительно хорошо, он здесь, с ней и не является плодом ее больного воображения.

— А дальше все зависит от того, сумеет ли Князев договориться с Дробицким и как завтра пройдет процесс, — пожал плечами Стас. — Марк еще пару дней посидит на даче, а потом парнишку можно будет отпускать в свободное плаванье. Через пару дней мы все узнаем. Но мне кажется, нам все удалось. И Марка спасти, и Бубнову, и репутацию Асиного отца, — с нежностью взглянул он на девушку.

— Что ж, подождем завтра, — резонно заметила Элла.

Стас и Ася на посиделках задерживаться не стали и сразу уехали к себе. Только там, сварив кофе, Строганова вдруг села и расплакалась.

— Ты чего? — испугался Стас, перетащив девушку к себе на колени. — Что случилось?

— Ничего, — всхлипывала девушка, уткнувшись ему в шею. — Просто я так испугалась. За тебя. Что с тобой что-нибудь случиться. Как тогда, с Яриком.

От ее ответа почему-то хотелось улыбаться, но Белозеров каким-то неимоверным усилием воли себя сдерживал. Она только-только начинает открываться, перестает прятать свои эмоции. Еще подумает, что он над ней смеется, вообще пиши пропало. А меньшее, что он хотел — это обижать свою феечку. Ему и так вчера, когда он увидел ее слезы, самому себе захотелось дать по морде, а сейчас… Сейчас он просто тихо и молчаливо обещал самому себе, что сделает все, чтобы она никогда больше не плакала. Чтобы ей никогда не было больно. Потому что от этого как-то погано и херово, в сотни раз сильней, становится ему самому.

— Ничего со мной не случится, — серьезно пообещал он, убирая поцелуями слезы с ее щек, и уже более шутливо добавил. — Так легко тебе от меня не отделаться, не надейся даже.

— Ну с этими иллюзиями я еще вчера распрощалась, — фыркнула Ася. В этот момент она почему-то напомнила ему хитрого лисенка, маленького, беззащитного, но хорохорящегося. Она вообще в последнее время стало гораздо мягче, воздушнее, счастливее. И Стас радостно впитывал все эти перемены, теша себя надеждой, что она меняется ради него и ради себя в первую очередь. Он понимал, насколько сложно и важно ей было вернуть свой, родной цвет волос, и радовался как ребенок, когда это все-таки случилось. Парень хотел, чтобы она понимала: он будет с ней, какие бы тараканы в ее голове не танцевали ламбаду. Просто потому что эти тараканчики ее. А она сама — его. Родная, любимая феечка.

— Знаешь, — вдруг задумчиво заметила Ася, посмотрев на него ясными глазами, — о чем впервые подумала, когда тебя увидела?

— Что я красив, как Аполлон? — пошутил Стас, схлопотал несильный уда кулачков и рассмеялся.

— Я подумала о том, что ты выглядишь, как принц, — серьезно заметила Ася и, прежде, чем парень успел растаять, жестоко добавила. — а по факту ты конь… Кудрявый.

— Ну спасибо, милая, — притворно обиделся Белозеров. — Ладно хоть не мул.

— Ну….упрямство в тебе от тысячи мулов, наверное, — захлопала глазками Ася. — Но я это вообще к чему… Так вот, конь каким-то образом умудрился трансформироваться в принца. Моего принца. Или мне просто и коня достаточно? Не знаю….