Мой кошмарный принц

— За какие грехи я тебя люблю, — хмыкнула Василина, чмокнула мужа в щеку и с самой что ни на есть милой улыбкой устремилась в сторону кухни.

— Вот…лиса, — прошипел вслед ей Лаврецкий и отправился на поиски Ярослава. Надо же кому-то пожаловаться? И не то чтобы был повод, но друг его поймет точно… Не зря же он женат на Инге.

А Инга Строганова тем временем царила на кухне. Ну как царила… В отличие от других, она ничего не делала. Ей просто не доверили ничего, после того, как она по рассеянности подсластила уже готовый салат.

— Не устаю тебе поражаться, — хохотал над старой подругой Глеб. — Вот вроде и готовить мы тебя научили пять лет как. А ты все равно перлы выдаешь. Я до сих пор в твоем доме с опаской питаюсь.

— С опаской, значит? — Инга с каким-то задумчивым видом покрутила в руках огромный нож для разделки мяса. Таким задумчивым, что Виктория Барсовецкая, посыпающая приправами мясо, тактично ему намекнула:

— Глебушка, сходил бы к Марго, может ей с малышом помощь нужна?

— Беспокоишься, как бы твой крестник не остался без родителя? — хохотнула Инга, наблюдая, как ее закадычный друг уходит к жене.

— Ну так! — широко улыбнулась Вика и добавила. — Ты, моя дорогая, бываешь слишком категоричной. И уж точно не мне тебя в этом упрекать, но беременная ты — это еще страшнее…

— А?! Что?! — сделала удивленные глаза Инга. — Ничего не знаю.

— Да, конечно, — фыркнула Вика. — Но Ярославу, на твоем месте, я бы все-таки сказала.

Инга тут же скривилась. Уж насколько заботливым становился в таких случаях ее брат Кирилл, ее мужа он переплюнуть не мог. Ей с ходу выдадут тысячу и одну причину, как ей надо себя вести, что есть, и почему не стоит поступать необдуманно. И не то, чтобы она собиралась… Но после этого ведь захочется! Непременно! Что она, себя не знает, что ли?

И бережно хранящая свою тайну Строганова еще пока не знала, что секретом ее положение уже не являлось. Для мужа-то точно. Об этом благополучно позаботился чудом избежавший смерти Глеб Левицкий, встретивший по дороге Ярослава.

— И что это ты так ухмыляешься? — полюбопытствовал тот.

— Да вот, размышляю… — протянул Глеб, рассуждая, намекнуть тугодуму или лучше не рисковать собственной жизнью. Потом вспомнил, как долго, муторно и мучительно подталкивал сладкую парочку друг к другу, сообразил, что и тут им без него не справиться.

— Размышлять — это полезно, — хмыкнул Ярослав. — Особенно для тебя. Надеюсь, над чем-то милым, добрым, вечным?

— Практически, — сделал вид, что не заметил издевки Левицкий. — Вот тебе загадка. Почему твоя научившаяся готовить жена подсластила салат, попробовала его и заметила разницу только на третьей ложке?

— Не понял, — нахмурился Ярослав, даже затылок пятерней почесал, чтобы улучшить мыслительный процесс.

— Оно и видно, — фыркнул Глеб. — Ну ты там процессор перезагрузи, что ли. Полезно бывает, товарищ программист, — и тут же смылся прежде, чем вышеупомянутый дядя программист сообразит, что имел ввиду приятель. А что сообразит тут сомнений не было. Дураком Ярослав не был. И как бы Инга не скрывала свою новость, ее резко изменившиеся вкусовые пристрастия заметили все.

Приглушенное ругательство из коридора практически прямым текстом намекнуло ему, что догадка Строганова все-таки постигла. И с улыбкой довольного собой человека Глеб вошел в собственную комнату. Маргарита сидела в кресле со спящим ребенком на руках.

— Уснул? — тихо уточнил Глеб, забирая сына и укладывая его в кроватку.

— Знаешь, — Маргарита подошла со спины к мужу и обняла его. — Ромка под мои колыбельные плохо засыпает, — пожаловалась она. — Ему папкины подавай.

— Мой сын с детства ценит хорошую музыку, — важно заявил Левицкий, с гордостью поглядывая на Романа Глебовича, сосавшего во сне палец. — Не то, что ты, — обиженно — уже жене.

Маргарита хихикнула:

— Ну, если бы я не любила хорошую музыку, вряд ли я бы тебя простила, — вспомнила она подробности их бурного романа и пути, которыми ее любимый выпрашивал прощения.

— Ты простила потому что любишь меня, а не хорошую музыку, — поправил ее Глеб.

— Так разве это не одно и то же? — невинно округлила глаза Маргарита, на что муж сграбастал ее в объятия, поцеловал и тихонько сообщил:

— Подлиза ты у меня. Творческая подлиза.

А маленький Роман Глебович Левицкий дрыгнул ножкой в знак согласия с отцом.

И если в этом семействе, любящем и ценящем хорошую музыку все было тихо-мирно и гармонично, то скупидоненная Глебом парочка была готова разругаться. Ярослав, которого ненавязчиво ткнули в собственную слепоту, не придумал ничего умнее, чем поступить в духе собственной жены — ворваться на кухню и потребовать объяснений.

— Инга, солнышко мое, заинька, ты мне ничего сказать не хочешь?

Виктория на его словах как-то странно хихикнула, бросила на стол полотенце и вышла, пробормотав о том, что в ближайшие сорок минут мясу ничего не грозит. Инга на предательницу-подругу особого внимания не обратила, с самым невинным видом ковыряясь ложкой в уже испорченном салате.

— Ты о чем, родной?

— Почему Левицкий опять узнает все новости раньше меня? — выдал жене свою главную претензию Строганов. На что Инга лишь улыбнулась и предположила:

— Потому что он внимательнее и соображает быстрее?

— Инга! — почти прорычал Ярослав. Несмотря на годы совместной жизни, он так и не научился не поддаваться на провокации этой невозможной, вредной, неугомонной ведьмочки.

— Что Инга? Я тебя и таким люблю, — отмела все претензии девушка, оставила, наконец, в покое несчастный салат, спрыгнула со стула, поцеловала своего любимого тор…медленного газа в губы и сообщила. — Ярослав Андреевич, соболезную, вы снова станете папой.

— А соболезнуешь-то почему? — сощурил глаза Строганов.

— А это я себе, — вздохнула Инга. — Потому как с сегодняшнего дня спокойная жизнь заканчивается, и… — ее рассуждения прервали старым как мир способом. Ярослав просто взял и поцеловал свою вредную ведьмочку. А забота… Потом как-нибудь разберутся.

А Виктория Барсовецкая тем временем направилась в комнату, отведенную им, где на синтезаторе муж подбирал какую-то мелодию, а двухлетняя дочь тем временем усиленно ее портила, молотя маленькими кулачками по клавишам.

— Сашка, а, Сашка? — позвала великого Лекса Барсовецкого Вика. — Вот скажи мне, почему все нормальные люди делом заняты, а ты все с инструментами в обнимку? Еще и Ленку к этому приучаешь.

— Я с детства прививаю ребенку хороший вкус, — важно пояснил Лекс и погладил малышку по темным кудряшкам. Лена согласно кивнула, сползла со стульчика и побежала к матери.

— А потом она вырастет и влюбится в рокера, — закончила Вика, присела на корточки и поправила дочке встрепанные хвостики. — Что тогда делать будем?