Мой мир

– Вот черт! – Лежа возле развороченной стены, выругался сержант. – Так, ладно, слушайте сюда. Поочередно сигаем вниз. Повезет, он промахнется, начнет менять позицию. Юнит-восемь, ты идешь первым, я за тобой, замыкает юнит-два, - я молча кивнул. – Все, вперед.

Юнит-восемь сиганул в проем. С дома напротив, прогремел выстрел. Юнит-восемь упал бездыханный.

– Вижу! – Выкрикнул я. В одном из окон что-то блеснуло. Может оптика. Я нажал курок.

– Отставить! – Хватая ствол моего автомата, приказал сержант. – Давай вниз и по-быстрому в тот дом. Сейчас он меняет позицию или уходит. Вперед!

Я выполнил приказ, сиганув вниз. Сержант за мной. Осматривая улицу и окна ближайших домов, мы зашли в дом со снайпером.

– Аккуратней, у него кроме снайперки и пистолета ничего не. По идее.

Мы продвигались этаж за этажом. Пока было чисто. На этаже где был снайпер, мы прошли мимо груды рваного белья. Мало ли какой хлам лежит в разрушенном доме? Когда мы мимо неё прошли, она взметнулась в воздух. На её месте стоял снайпер с винтовкой наизготовку. Он нажал на курок. Сержант упал наземь, выпуская в снайпера очередь. Прошитый насквозь, снайпер завалился на спину и затих.

– Вот сука! – Хватая простреленное бедро, закричал сержант.

– Спокойно, артерия не пробита, - начал успокаивать его я. Вскрыв индивидуальный медкомплект, я вколол ему обезболивающее.

На первом этаже послышался топот и крики: государственные войска вошли в здание.

– Уходи, юнит-два, - хватая автомат, приказал сержант, - я прикрою!

Молча, я поднял сержанта и взял подмышку.

– Ты что, приказа не понял?! – Возмутился он.

– Сер, заткнитесь и возьмите автомат. Спасая вашу задницу, я, вряд ли, смогу отстреливаться. – Парировал я. В это время на этаже показались вражеские солдаты. Сержант, уперев приклад в руку, выдал очередь по ним. Особого результата это не принесло. Как можно быстрее перебирая ногами, мы поковыляли в другое крыло дома, где было пока тихо. На лестнице и первом этаже было пусто. Мы вышли на улицу и поковыляли к ближайшему переулку. С верхних этажей по нам открыли огонь. Левую руку обожгло болью. В правую коленку был удар. Сустав прорезала адская боль. Не в силах идти дальше, я рухнулся наземь. Сержант упал рядом.

Говорят, перед смертью человек слышит хлопанье крыльев. Это ангел-хранитель улетает на небеса, что бы там его встретить. Я ничего не слышал. Сейчас нас расстреляют. Хотя, я знал на что шел. Изящный способ самоубийства.

Окна резко опустели. Из переулка что-то со свистом вылетело и, ударив в дом, взорвалось. Потом из того же переулка выкатил танк. Американский танк с отделение прикрытия.

– Мы здесь! – Из последних сил крикнул я. К нам бросились двое солдат.

– Наемники, - осмотрев нас, сказал один из солдат, - и как вас сюда занесло?

– Пытались спасти ваших, - выпалил сержант.

– Ясно, у нас тут уже сбили несколько вертушек. Сейчас подойдут медики. Через пару улиц от сюда находятся транспорты, переправим вас в госпиталь.

Мы так и лежали на обломке плиты, ожидая медиков. Янки продолжали зачистку города. Для нас же сержантом эта война закончилась…

* * *

Вся эта история началась как-то банально, что ли. Просто не могу подобрать другого слова.

Вика. Моя Викуся. Познакомились мы с ней в институте. Она пришла на первый курс, я уже был на третьем. Невысокого роста, шатенка с длинными волосами. Обычная фигура. Героиня песни Иосифа Кобзона: «Я гляжу ей вслед, ничего в ней нет, а я все гляжу, глаз не отвожу». В ней что-то было, что-то притягивающее, как магнит. Отношения завязывались долго. Сначала обменивались смсками, перезванивались. Потом начали встречаться.

Я был счастлив. До определенного момента. Хотя, почему определенного? Все шло плавно, конкретной границы не было. Сначала я не замечал изменений. Потом все списывал на особенности женского характера, его не постоянность. Затем настала фаза осознания, что Вика, на самом деле стерва. Холодная, расчетливая стерва. Поймала меня в сети и...

– Да что ты за мужчина! – В ярости выпалила Вика. – Сидишь на шеи у родителей! Нигде не работаешь!

Это было правдой. Я, студент дневного отделения, фактически нигде не работающий. Я не видел в этом ничего зазорного. Многие мои друзья так живут. Моя задача сейчас получить образование, специальность, диплом, в конце концов. Мои родители сами были против, чтоб я шел на заочное отделение и работал. Про работу на дневном отделении и речи не могло быть. По этому поводу у нас в семье было немало дискуссий. Основным аргументом родителей было то, что учась и работая, невозможно сконцентрироваться на учебе. Она отойдет на второй план, упадет успеваемость, ну и так далее. И точку всегда ставил папа, своей фразой, что пока я учусь, они с мамой смогут меня содержать.

– Я, студент дневного отделения, - парировал я.

Вика лишь недовольно фыркнула:

– Тоже мне отмазка! Скажи лучше правду, что ты лентяй и не хочешь работать!

Как я должен был реагировать на такие выпады? Я психовал. Говорил, что она сама не работает, сидит дома. Она парировала тем, что она девушка. И тонко намекала, что я должен её содержать. Абсурд! Мы и полгода не встречаемся. Я терпел месяц. Мы скандалили все больше и больше. Она вспыхивала как порох по любому поводу. Я узнал, что я лентяй, кобель, бабник, сволочь редкая и так далее по списку. Кульминацией был жуткий скандал, в результате которого мы разорвали наши отношения. Я мог идти на все четыре стороны, получив, с её точки зрения, полную свободу действий.

– Иди, трахайся с кем хочешь! Ты свободен! – Рыдая кричала она. Цену этих слез я видел. Сейчас Саша скажет, что он дурак, что он любит только её, упадет на колени. Но в этот раз я поступил иначе.

– Хорошо, прощай, - спокойно сказал я и ушел прочь. Спокойствие. Как говориться, покой нам только сниться. Я был на нервах. Потом, немного успокоившись, попытался трезво оценить ситуацию.

Любил я её? Скажем так, симпатия была. Любила она меня? Не знаю. На словах да, а на деле – не знаю. Стало ли мне легче от разрыва? Да, однозначно, да. Как груз с души. Она скандалами, психами, упреками, убила те нежные чувства, которые были во мне. Собственноручно похоронила их.

Началась новая жизнь. На отношения не тянуло. Хотелось отдохнуть, восстановить силы, нервы. Вся эта история неким отрезвлением. Я был пьян Викой. Той Викой, которую любил. Но на её место пришла другая, холодная, чужая…

Точка или запятая? Говоря Вике прощай, я был уверен, что ставлю точку. Оказалось, что это запятая…

На дисплеи телефона высвечивался номер Вики. Что ей еще надо? Разошлись уже! Честно, хотел сбросить. Но нажал кнопку ответа.

– Слушаю, - сухо сказал я.

– Ну, привет, папаша, - раздался из трубки ехидный голос Вики, - поздравляю.

– Не понял, - удивился я. – ты что, совсем умом тронулась?

– Нет, это ты, кобель, дырявый гондон надел! – Парировала Вика. – Хотя, сейчас это роли не играет, я иду на аборт. Рожать от такого ничтожества как ты, я не собираюсь. Пока!

Она бросила трубку. Выругавшись, я начал набирать её номер. Вика беременна, непостижимо. И от меня! Хотя самому надо было думать головой, когда с ней в койку ложился.

– Чего еще?! – С вызовом спросила она.

– Стой! – Выкрикнул я. – Не делай этого!

– Чего? – Переспросила она. – А не пошел бы ты! Что, отцовские чувства заиграли? А чем думал, когда меня беременную бросал? Быть матерью-одиночкой я не намерена! И, вообще, у меня мало времени, уже седьмая неделя.

В трубке послышались гудки. Сколько я не набирал её, она не брала трубку. Блин! Ребенок это не шутка, это новая жизнь. А она. Такая жестокость. Ну не нужен я тебе, ребенка то зачем? Его, то ты должна любить. Он твоя плоть и кровь.

В поисках Вики я позвонил Лене. Лена её близкая подруга, самая близкая.