Мой (не)любимый дракон

По такому случаю, как выступление невесты, для Его Великолепия в самом центре площадки установили кресло. Тоже пурпурное и несомненно удобное. По крайней мере, было видно, что Ледяному в нём очень даже комфортно.

При виде меня Герхильд подобрался, сцепил перед собой пальцы и теперь пристально следил за каждым моим шагом.

— Замёрзнешь ведь, — это вместо приветствия.

— Очень тронута заботой Вашего Великолепия.

— Тебе не обязательно танцевать. Тем более здесь и тем более после вчерашнего.

А тебе необязательно строить из себя мистера Галантность! Лёшка вон тоже всегда был со мной бархатным. Заботливым, нежным, внимательным. Влюблённым по уши.

И что в итоге? Я из-за него тоже оказалась по уши. В том, что очень дурно пахнет.

Боль предательства жгла лёгкие, отчего каждый вздох напоминал подвиг. Но ещё сложнее было сдержать слёзы. Я глотала их, запихивая глубоко в себя, чтобы вдруг не начали блестеть глаза.

По такому случаю, как выступление невесты, тальден приоделся. Широкая перевязь, накинутая поверх бархатного камзола, переливалась золотом. Его любимые цвета: тьма и блеск металла, символизировавшего власть.

— Фьярра, ты вся дрожишь.

— Мне не холодно. — Один из обледенелых зубцов, к которому я храбро приблизилась, увенчала зачарованная ракушка.

Мне и правда не было холодно. Несмотря на хлёсткие порывы ветра, кожа горела. Горела так, словно я была факелом. И сейчас как никогда хотела, чтобы он горел вместе со мной.

С ней он останется Ледяным. С любой другой алианой, любой другой фавориткой или какой-то там змеекобылой.

Замерла неподалёку от «трона», вскинув голову. Смотрела прямо на тальдена, глаза в глаза. Дерзко, как будто бросала ему вызов. Фьярре не хватит духу так смотреть на своего повелителя. Котёнку просто не достанет смелости быть с ним.

Котёнок… Сердце в груди болезненно кольнуло.

— Позволите для вас станцевать, Ваше Великолепие?

Кивнул, сдаваясь, понимая, что отговаривать меня бесполезно, и откинулся на спинку кресла. А я, заставив себя улыбнуться, мягко опустилась на колени в нескольких шагах от своего мужчины.

Вернее, он никогда моим не был и никогда не будет. Но сейчас, в это хотелось верить, я владела им. Пусть и на короткое, быстротечное мгновенье. Владела безраздельно. Его вниманием, его взглядами. Его помыслами и желаниями, которые ощущала инстинктивно.

Приникла к источавшему холод камню. Холод, что пробирал даже через толстый слой настила. Накрылась таири, как вуалью, и застыла хрупкой статуэткой, ожидая, когда подобранная эссель Жюдит мелодия польётся из артефакта.

Зазвучали первые робкие аккорды, приглушаемые безумством воздушной стихии. Дрогнули шелка, стекая с плеч голубыми волнами, и перехваченные браслетами кисти плавно разрезали воздух. Украшения звенели, подхватывая чувственную мелодию. Я медленно выпрямилась, позволяя последним отблескам заката коснуться кожи. Поцеловать меня в губы, искусанные от волнения, а потому припухшие. Вглядываясь во тьму в глазах Ледяного, скользнула руками вдоль своего тела. Медленно провела от растрепавшихся локонов у висков до соблазнительно качнувшихся в такт мелодии бёдер, на которых и замерли мои ладони.

На них же задержался долгий драконий взгляд, в подступающих сумерках казавшийся ещё более тёмным. От такого не только кожа покрывается мурашками, но и всё внутри начинает электризоваться.

Вырисовывая руками в воздухе узоры, приподнялась на коленях, чтобы уже в следующее мгновенье плавно прогнуться в спине. Запрокинув голову, позволяя тяжёлой косе упасть на землю, а левому плечу обнажиться, когда незаметным движением отцепила от него таири.

При следующем обмене взглядами я наконец поймала в глазах Скальде разгорающееся пламя, которого так ждала. Ведомая мелодией, ударами барабанов, в унисон с которыми застучало сердце, подскочила на ноги, приподнялась на носочках и закружилась в вихре ткани, пока птицей не отпустила её в небо, обагрённое гаснущим солнцем.

Взмах ресниц, поворот, и теперь Его Великолепие мог любоваться вторым обнажённым плечиком, а я, приближаясь к тальдену, мягко поводила из стороны в сторону бёдрами. Розовое таири у меня в руках воспламенялось под бликами заката. Огненной вуалью скрадывало моё лицо от Ледяного. Трепетало, отчаянно вырываясь на волю, как рвалась моя душа из плена чужого тела. Разжала пальцы, позволяя гладкому шёлку, мимолётной лаской коснувшись ладоней, сорваться в небесную бездну.

Оказавшись в нескольких сантиметрах от Герхильда, вбирая в себя сумрак жадного взгляда, потянула вниз бледно-жёлтый лоскут ткани, обнажая грудь. Вернее, обнажая кофточку, что должна была прикрывать наши с Котёнком прелести. Прикрывать чисто символически, должна отметить.

При мысли о мерзавке в сердце прыснуло ядом ненависти. Хочет вернуться сюда, чтобы снять сливки? Блодейна рассчитывала, я буду играть Фьярру. Но если стану императрицей, это Фьярре придётся играть меня! Интересно, как долго продлится её игра?

Приблизилась к дракону вплотную, медленно обошла его по кругу. Невесомым шлейфом таири тянулось за моей рукой, скользя по широкой груди тальдена. Не знаю, что в тот момент творилось с Герхильдом, лицо его оставалось непроницаемым, вот только он совсем не выглядел расслабленным. И пока я ласкала его тканью, пластично выгибаясь, опускалась наземь, намеренно задевая шёлком кромку сапог Ледяного, колени… бёдра, чувствовала, как каждый взгляд его раскалённым клеймом вплавляется в кожу.

Пальцы мужчины ухватились за край шёлкового лоскута, сжались в кулак.

— Нельзя вмешиваться в танец, — потянула таири на себя, чтобы потом, извиваясь змеёй, плавно подняться на ноги.

— Это скорее пытка, а не танец, — от глубоких, рычащих ноток в голосе дракона закружилась голова.

— А я ведь только разогреваюсь… — улыбнулась дразняще.

Отскочила от охотника, позволяя ветру подхватить меня и закружить снова, а таири разноцветными бликами расплескаться по воздуху.

Одежда таяла, как предрассветный туман под лучами солнца. Сейчас я как никогда остро чувствовала Ледяного, его совсем не ледяной взгляд, раскалённой лавой стекавший по телу. От порозовевших губ к напряжённо вздымающейся груди и вниз; к тому, что ещё было скрыто полупрозрачной тканью.

Потянулась вперёд, ныряя в стылый воздух, выгибаясь волной, и снова, ведомая неукротимой стихией, улетела к краю башни. Краю, которого так боялась.

Но как же, чёрт побери, надоело бояться!

Ветер бежал по телу, как огонь по венам. Музыка, теперь уже быстрая, громкая, дикая, таившая в себе какую-то первобытную силу, заставляла кружиться ещё быстрее. Выгибаться, позволяя шёлку растекаться по груди и бёдрам, струиться мне в руки и уплывать к первым разгорающимся на небе звёздам.

Сердце в груди ускоряло свой ритм, перекликаясь с ритмом барабанов. Я чувствовала себя как будто пьяной. Дрожала не то от холода, не то от жара, рождавшегося внутри от его алчного внимания. Наверное, в своих мыслях Герхильд уже не раз мной овладел, прямо здесь на вершине башни. Казалось, стоит только приблизиться и больше не смогу вырваться. Окажусь в плену сильных рук; влекомая им, послушно сяду на колени. Чтобы…

Мысленно обрушила себе на голову снежную лавину (кто тут кого соблазняет?!) и решила, что можно отойти от намеченных фигур танца и приступить к импровизации.