Мой (не)любимый дракон

Намеренно выжимала из себя в танце все соки, чтобы сил на изматывающие душу мысли к вечеру уже не оставалось. После уроков с эссель Жюдит быстро ужинала и ложилась спать. Розенне на радость.

Однако вечером накануне выступления я пребывала в ещё большем волнении. После тренировки на вершине винтовой башни, во время которой чуть не поседела от страха, поняла, что уснуть не смогу.

Наплевав на предостережения монахини, что если я опять её ослушаюсь, она мне покажет небо в алмазах, не посмотрит на то, что дочь князя и любимая старейшиновская алиана, сразу после генеральной репетиции танца я удрала в парк. Мне был необходим хотя бы крохотный глоток свободы.

И свежего воздуха. Оказавшегося ну очень свежим. На вершине Северной башни тоже было, мягко говоря, прохладно, но там, разгорячённая танцем, я холода не ощущала. А здесь, в саду, укрывшись в беседке, что соседствовала с одной из безымянных ари, сидела, обхватив себя руками, и дрожала.

Без тёплой накидки и перчаток свобода как-то не радовала.

По подножию статуи змеился волшебный кустарник. Вечнозелёным куполом укрывал беседку, стекал по её витым колонам ледяными цветами. Вечерело. Сад блекнул в наползающих на него сумерках, а тугие бутоны, наоборот, становились ярче, напитывались блеском. Медленно на моих глазах раскрывались, превращаясь в пышные цветы. Вокруг серебристых тычинок светлячками роились крупинки света, а в лазурной глади лепестков мне виделось моё собственное размноженное отражение.

Скальде говорил, что цветы Арделии могут показать кого угодно. Любого человека, как бы далеко он ни находился. Интересно, а мог бы цветок показать мне Землю?

Если сорву один, чтобы узнать, что там с моими, это будет считаться очередным «сюрпризом»? И что мне за это будет? Опять попытаются выгнать? Или, как того требуют их варварские обычаи, отрубят нафиг руки? А что! Старейшины вполне могут решить, что и безрукая алиана способна стать императрицей.

Я настолько ушла в свои глупые мысли, что, когда из них вынырнула, обнаружила возле себя Герхильда. Тальден навис надо мной всей своей властностью, всей своей мощью, огромной тенью, заставив снова почувствовать себя крошечной песчинкой. То ли он двигался совершенно бесшумно, то ли я настолько отгородилась от окружающего мира, что ослепла и оглохла — его появление стало неожиданностью. Приятной или неприятной — ещё предстояло выяснить. Вздрогнула, когда он поднялся в беседку. Улыбнулась невольно, когда набросил мне на плечи свою куртку.

Меня окутало знакомым запахом, запахом морозной ночи и колючего снега. Но вместо того, чтобы сбросить мигом согревшую меня одежду и бежать от него без оглядки, я поплотнее завернулась в тёплый бархат, втайне, даже от самой себя, наслаждаясь частичкой Скальде.

— Вы без монахини.

— Опять нарушаю правила, — пошутила вяло.

Поймала ответную улыбку (что это с ним сегодня?) и услышала:

— Не страшно. Представляю, как она тебя уже достала, — ещё больше удивил меня Скальде.

— Такое сложно представить…

— Можно присоединиться?

— Вашему Великолепию незачем спрашивать разрешение. Это ваш сад, ваши ари и ваша беседка. Вы можете находиться здесь в любое угодное вам время.

— Если хотела побыть одна, уйду, — благородно-заботливое.

Хм, раздвоение личности или просто хорошее настроение?

Похлопала рукой по каменному сиденью скамейки.

— А вместе с вами «уйдёт» и куртка. И придётся мне возвращаться в замок, к Розенне. Или, беря пример с ари, подморозиться, — кивнула на грустную деву в разлетающемся под порывами несуществующего ветра платье и добавила: — Нетушки, оставайтесь. Я совсем не против компании. Заодно расскажете, как будет проходить завтрашнее испытание.

Места в беседке было хоть отбавляй. Здесь запросто могли вольготно расположиться несколько Герхильдов и несколько Фьярр на расстоянии вытянутой руки друг от друга. А может, и целой ноги. Но тальден почему-то посчитал, что составлять невесте компанию нужно в непосредственной к ней близости.

В очень непосредственной и такой опасно близкой.

Стоило нашим плечам и бёдрам соприкоснуться, как необходимость в куртке отпала сама собой. Я вдруг снова ощутила себя костром. Искры-мурашки забегали по коже, а дым влечения начал предательски туманить голову.

— С утра выступят эсселин Фройлин и виконтесса Дерьен. Днём — Ариэлла и Рианнон, — коротко набросал план на день грядущий Его Вельможность, не то серьёзно, не то шутливо закончив: — А эсселин Сольвер будет удивлять меня вечером.

Как же сложно порой читать его эмоции.

— Решили оставить эсселин Сольвер на десерт?

— На десерт тебя мне решила оставить придворная сваха. Это она составляла программу. Слышал, готовишь какой-то танец. — Ледяной повернул голову, задержав на мне взгляд лишь на долю секунды.

Но и этой доли оказалось достаточно, чтобы в груди учащённо забилось сердце, и новая волна пламени прокатилась по венам.

Может, эррол Хордис обманул и не снял привязку? Что-то опять начинает колбасить.

— Пытаюсь по мере возможностей, — потупилась скромно.

— Не терпится его увидеть.

Вот когда он так смотрит и при этом шепчет, обдавая своей хрипотцой, как колючим морозцем, я начинаю теряться. В своих ощущениях и тех желаниях, что этот мужчина во мне вызывает.

Мысленно прикрикнула на саму себя и набросила на плоть-предательницу невидимый ледяной аркан в попытке её, себя, охладить и обуздать.

— Не скажу, что мне не терпится его для вас станцевать.

Тальден оторвался от созерцания статуи и теперь смотрел мне прямо в глаза, бессовестно плавя воображаемый аркан.

Действительно что ли не понимает?

— Ты выгнал меня! — В сознание плеснуло обидой, в голос — терпкой горечью не так давно пролитых слёз.

— Для твоего же блага.

— Даже не вышел попрощаться!

Сложно сказать, чего мне сейчас хотелось больше: отвесить ему пощёчину или поцеловать. Наверное, и то, и другое. Сначала первое (с троекратным повтором), потом второе, и тоже не один раз. Слишком острым оказалось искушение. Притягивавшее меня к нему неконтролируемое влечение.

Скальде прошёлся по моему лицу внимательным взглядом, так, будто обводил его контуры своими пальцами. Твёрдыми и такими горячими… Прикосновения которых забыть было невозможно. Как будто дотрагивался до губ большим пальцем, властно их размыкая. Я почти это ощущала… Невольно облизнула предмет пристального драконьего внимания и почувствовала, как изнутри поднимается знакомый огненный шар, готовый в любой момент взорваться. А у Герхильда, тоже знакомо, темнеют глаза, и стальная радужка становится блестящим морионом.

— А это, Фьярра, было для моего блага. Иначе ты бы здесь так и осталась.

Неожиданное откровение окончательно лишило меня опоры, выбило из лёгких воздух. Я поёрзала на шероховатом камне, даже через бесконечные слои одежды ощущая жар наших тел.

Моё так точно пылало.

Казалось, вот сейчас он плюнет, плюнет на всё, и потянется ко мне за поцелуем. А мне не хватит сил оттолкнуть его, отстраниться. Забраться обратно в кокон своей обиды. Вместо этого буду забираться пальцами в тёмные пряди, лаская. Льнуть к нему и чувствовать, как горячие губы жадно подчиняют мои.