Мой (не)желанный малыш

Нет, к маме это больше не относится! Нерожденный малыш уже давно смягчил ее сердце… Так что, точнее будет сказать, с одной упрямой, непробиваемой пиранью – награждаю про себя не очень лицеприятными эпитетами отца. Со смущением и раскаянием думаю о том, что ведь на этом ужине настаивала я. Даже с мужем поругалась… Дурная!

Не знаю, на что это списать. На прихоть беременной? Честное слово, лучше бы мел ела или озон от старого телевизора нюхала! Но как говорится, странности не выбирают, они нам не подвластны. Правда заключается в том, что я до последнего надеялась, что предстоящее чудо – рождение нового члена семьи, буквально заставит всех стать терпимее друг к другу.

Ошиблась.

А ведь папа мог постараться ради меня, но совсем не стал утруждаться. По выражению его угрюмого лица и так понятно, о чем он думает весь вечер. Не царское это дело – Зимину с Дицони за одним столом сидеть.

– Ты ведь бы мне сказала, если… – голос любимого останавливает невеселый ход мыслей.

Пожав беззаботно плечами, перебиваю Стэфана:

– Ничего серьёзного, любимый.

Мягкая улыбка, адресованная мужу, касается уголков рта, но мои мысли очень далеко. Всё, чего я хочу – прилечь. Маршрут построен: одеяло, подушка, здоровый сон!

– Давай, я отведу тебя наверх, – настаивает Стэфан, чутко погладив пальцем по серединке моей раскрытой ладони, ведет к раскрытой двойной двери из гостиной.

Большой палец в очередной раз делает круг по нежной чувствительной коже ладони. Эта небольшая мимолётная ласка Стэфана заставляет откликнуться сердце и наполниться нежностью душу. Это прикосновение, как и многие другие, будто стали частью нашего безмолвного языка. Даже головная боль отходит на второй план, когда я смотрю в любимые глаза. На моей душе становится теплее от одной только мысли, что Стэфан рядом. Именно он дал мне ДОМ. Не место, где можно переночевать, не место, где я всем обязана хозяину дома… Это МОЙ ДОМ, где я могу быть самой собой!

– Катенька, – обращается ко мне мама, когда мы уже подходим к двери. Хочет встать, но я, обернувшись, опережаю её:

– Не надо, мама, – мягко вынимаю ладонь из руки Стэфана и сразу ощущаю, будто лишилась чего-то близкого. – Я сама. Иди, милый, – пристав на цыпочки, целую мужа в гладковыбритую скулу и… встречаясь взглядом с отцом.

Впервые замечаю, какие глубокие у его рта залегли морщины тревоги и волнения, но, при всём этом, держится отец, как всегда, холодно. Скала – она и есть скала. Интересно может хоть что-то обнажить его настоящие чувства или же не стоит рассуждать о том, чего просто нет?

– Ты уверена? – наклонившись ко мне, муж касается губами моего лба.

Его движение выглядит настолько естественным и заботливым, что сердце тает. Разве мой муж не самый лучший мужчина на свете? Мой молчаливый вопрос относится к отцу. Как будто мылено пытаюсь доказать то, что он так упрямо не хочет признавать.

«Папа, посмотри, – кричит мой взгляд, – какой у тебя зять! Стэфан всегда рядом со мной в трудную минуту, поддержит и поможет. Он такой добрый, такой внимательный. Он смог мне дать всё то, чего не смог дать ТЫ! Стэфан не бросает меня, когда мне плохо. И он не предаёт, не хочет избавиться, когда я делаю что-то не так по его мнению. Ну, разве это не лучшее доказательство его любви? Почему ты не можешь быть счастлив за меня? Почему?! Почему ты не можешь быть рад, что я счастлива? Просто, как отец. Не бизнесмен Борис Зимин, а просто мой… папа».

Во взгляде отца ни единой эмоции – только равнодушие и пронизывающий до костей холод. Он явно дает понять, что не согласен.

Не знаю, сколько длится наш молчаливый диалог. Должно быть, не больше пары мгновений. Отец первым отводит взгляд.

– Да, уверена.

Переступив порог, я точно знаю, что на маму можно положиться. Как бы сказал Стэфан – она «вывезет» ужин. За все годы жизни с отцом, мама стала ничуть не хуже настоящего профессионального дипломата.

Прижимаю пальцы к вискам. Как же я ненавижу это состояние! В любом случае, завтра придётся во всём «сознаться» врачу. До отъезда на ранчо я сдала все анализы и у нас был уговор: если плохое самочувствие возобновится, я возвращаюсь в город и ложусь в стационар.

Вздрагиваю, когда слышу, словно издалека, голос отца:

– Стэфан, я хотел обсудить дела на ранчо.

Слегка массирую кожу головы. Слова папы звучат странно. Они тянутся, как старая, зажёванная, магнитофонная плёнка.

– Я делаю ремонт. Конюшни там ни к чёрту, – в голосе Стэфана не просто раздражение – он в ярости. Не удивительно, зная его любовь к лошадям. – Да и черепица полетела вся.

– Там всё нормально, – чопорно не соглашается отец. – Ранчо в прекрасном состоянии.

– Да, так прекрасно, – огрызается муж, – что уже больше пятидесяти кусков на ремонт улетело.

Замираю на первой ступени лестницы, убирая пальцы от висков. Я даже не думала, что Стэфан так много вложил денег в ранчо. Неловко запинаюсь на очередной ступени, двигаясь в сторону спальни. Неужели ранчо было в таком печальном состоянии? Любимый явно не из тех, кто будет сорить просто так деньгами налево и направо. Значит, на это была необходимость. Даже не удивлюсь, что отец из вредности перестал вкладывать в ранчо и поддерживать конюшни, по той лишь причине, что бабушка завещала его мне.

Непроизвольно ёжусь. В коридоре прохладно и темно. Меня ведёт в сторону и перед глазами начинают плясать сверкающие белые точки. Виски стискивает неожиданно резкая боль, похожая на тугой металлический обруч. Она сдавливает голову, заставляя жалобно застонать в слух. Проклятая мигрень! С трудом преодолев последнюю ступень, отмечаю неприятную слабость в конечностях. Кисти рук будто онемели. Растираю кожу на запястьях, чтобы хоть как-то разогнать кровь.

Добравшись наконец-то до кровати, вдыхаю в себя родной аромат одеколона мужа. Прикрываю глаза. Я знаю обо всем, что провоцирует у меня мигрень – голод, недосып, насыщенные парфюмерные запахи и самое основное – стресс. Совершенно не представляю, что именно стало причиной в этот раз. Нервы? Ведь стоит мне понервничать или заплакать – всё, на два дня невыносимая головная боль. Самое ужасное что она перетекает в тяжелый токсикоз, а это уже, как объяснил врач, достаточно опасно на моем сроке.

Сильнее сжимаю руками белоснежную пронизанную чистотой хлопковую наволочку подушки. Стараюсь всеми силами игнорировать накатывающие, словно огненные, волны боли в висках. Ради малыша мне надо отдохнуть и всё обязательно нормализуется…

Глава 83

Катя

Просыпаюсь резко, словно от толчка. Я лежу на боку, сверху накрывает легкое светло-голубое одеяло. Приподнявшись на локте, оглядываюсь вокруг, а затем медленно сажусь на край кровати. Комната освещена тусклым светом. Дрова в камине мерцают мягким пламенем. Стэфан приходил…

В спальне так тихо, что я слышу лишь свое дыхание и мерный треск дров. Как ни странно, чувствую себя не плохо, если не брать в расчет небольшой дискомфорт. В голове шумит, в животе легкий шторм. Единственное, не могу понять, почему на душе так тревожно?

Уверенно поднявшись на ноги, иду в сторону двери. Должно быть, родители уехали. За окном уже темно. К тому же, перед тем, как я ушла, терпение Стэфана было явно на грани.

Но как только выхожу на лестницу, тут же становится ясно. Я ошиблась. Родители еще здесь. Отец со Стэфаном разговаривают на повышенных тонах. Я не могу разобрать слова, но все понимаю. Мне не нужен ни один словарь, чтобы понять – это слова ненависти! Когда я миную последнюю ступеньку, сердце начинает биться чаще. По телу проходит мелкая дрожь. На кончике языка мгновенно появляется неприятный привкус жженого сахара.