Мой (не)желанный малыш

– Я здесь, – даже умудряюсь послать жене ободряющую улыбку. – Я рядом, лапочка. Все будет хорошо!

Катя смотрит на меня, прикусив губу. Из огромных, как озера, глаз капают крупные прозрачные слезы. Хрупкая. Нежная…Моя сильная девочка!

– Больно… я больше не мооогуу!

По гладким нежным щечкам любимой бегут слезы, оставляя влажные дорожки. И тут меня накрывает…

Увеличиваю скорость. Хоть и стараюсь держать все под контролем, сердце почти из груди выпрыгивает. В этот момент мне кажется, что все, что я видел в своей жизни до этого момента, все какое-то глупое, не имеющее никакого значения. Но сейчас, в этот самый миг, я осознаю, что вся моя жизнь была лишь подготовкой к этому моменту. Я безумно люблю Катю! Люблю так сильно, что, кажется, готов умереть за нее.

– Катя… Мы справимся!

Белокурые локоны рассыпаются блестящей рекой по точеным плечам, когда она, подавив очередной стон, кивает. По-другому быть и не может.

Будто в каком-то страшном сне наконец-то добираемся до роддома. Распахиваю заднюю дверцу и аккуратно помогаю Кате выйти. Придерживаю за талию, шепчу всякую нежную бессвязную чушь, поглаживаю поясницу. Здесь нас уже ждут с креслом-каталкой.

Все происходит настолько быстро, что окончательно теряюсь во всей этой суете.

Жену куда-то увозят, и я остаюсь один на один со своими демонами. Брожу, как неприкаянный по первому этажу. Спустя какое-то время, словно мешок с картошкой рухнув на скамейку, опускаю голову на ладони.

Не знаю сколько уходит на то, чтобы справиться с неровным дыханием и мечущимися мыслями в голове, но, когда поднимаю глаза, вижу женщину в белом халате.

– Ой, куда же вы столько набрали, молодой человек? – кудахчет возле меня появившаяся непонятно откуда санитарка преклонного возраста.

– Так у вас же в списке на сайте написано, – растерянно смотрю на огромную сумку для роддома в ногах, прежде чем вновь встретится со взглядом санитарки. – Тут все по списку, жена с тещей собирали, – развожу руки в стороны. – Мне что дали, то я и привез.

Поохав, женщина, смирившись, тянется к сумке.

Поднимаюсь со своего места и берусь за тканевую ручку.

– Давайте, помогу. Куда отнести?

– Не положено! – не очень-то дружелюбно обрывает женщина. Сопя, она

идет в сторону лифта, еле волоча сумку по полу.

В голове звенит голос Кати: «Там все очень необходимое».

Пожимаю плечами. Поди, разберись с этими женщинами.

– Стэфан Дицони?

Поспешно оборачиваюсь, отвечая на ходу:

– Да?

– Я акушерка вашей жены, – темноволосая женщина медленно поправляет на переносице очки, вглядываясь в мое растерянное лицо. – Вы на партнерские роды?

– Я… нет…

Акушерка удивленно поднимает брови, и я нервно провожу по затылку ладонью, вспоминая болезненные всхлипы Кати. Переспрашиваю на всякий случай:

– Партнерские?

– У вашей жены роды будут длительными, – совершенно не успокаивает женщина, за что получает от меня полный негодования взгляд. – Около девяти часов, если не больше. Возможно, все закончится в операционной. Если вы не на партнёрские, вы бы…

– Подождите, какие девять часов?! Какая операционная?! – в груди что-то переверчивается, грохочет…

Меня самого словно режут на части. Но самое страшное в том, что я не могу помочь. Не могу ничего сделать. Бессилен. В голове не укладывается! Это что же, она вот так будет несколько часов адской боли терпеть?!

Внутрь сознания начинает проникать паника. Отвернувшись к окну, провожу нервно ладонью по лицу. В голове роятся мысли, одна другой мрачнее. Обернувшись, встречаюсь с внимательными карими глазами акушерки:

– Извините, а где мне все это время быть?

Оглядываю коридор с сиротливо стоящими кожаными лавками. На душе отчаянно кошки скребут.

Женщина пожимает плечами, будто устала от дурацких вопросов, что ей задают по тысячу раз на дню. Отвечает, машинально прижимая ближе к себе больничный бланк:

– Можете здесь посидеть, в приемной или домой поехать поспать.

Поспать?! Шутит что ли? По спине ползет холодок, когда я представляю, что мой родной человек в окружении этих безусловно профессиональных, но все же чужих людей будет пытаться родить нашего ребенка. Девять часов! А я буду просто сидеть и нервно поглядывать на часы, сокрушаясь в очередной раз: «Ну, сколько можно? Давайте быстрее!» Глаза начинает подозрительно щипать, а горло нещадно саднить. Желваки на скулах ходуном ходят.

К черту! Я не оставлю свою лапочку! Бросая взгляд на бейдж акушерки, решительно выпаливаю, как на духу:

– Лариса Ивановна, записывайте.

– Что? – удивленно спускает очки с переносицы акушерка.

– На партнерские, – по жилам растекается адреналин. Отступать я не намерен! – Что от меня требуется для этого?

Глава 90

Cтэфан

Сгоняв домой, на ходу закидываю в себя пару бутеров. Собираю одежду, что прописана в списке, который мне всучила акушерка и, закинув спортивную сумку на заднее сидение, мчусь обратно. По дороге до роддома лихорадочно припоминаю ничего ли не забыл. Не упустил ли…

Флюорография, брюки из мягкой ткани и чистая футболка светлых тонов, моющиеся тапочки, носки – все по списку!

Газую, так что полчаса – и я на месте. Поспешно переодеваюсь и уже через каких-то пять минут иду за акушеркой в родовой блок.

– По контракту у вас отдельная родовая палата, – инструктирует меня Лариса, как молодого бойца перед решающим боем. – Есть мяч, душ, можно включить музыку…

Ошалевший, даже не спрашиваю на черта нам МЯЧ на родах? Просто решаю не перечить и делать все, что от меня требуется. Все ради Кати.

Отодвигаю слегка в сторону воротничок футболки. Легкие будто металлический тесный обруч сжал. То и дело дыхание обрывается от волнения. Здесь не моя территория, не мои правила, а значит придется приспосабливаться!

Как только вхожу в палату встречаюсь с огромными, уставшими от боли голубыми глазами. Катя смотрит на меня так, будто я только что совершил убийство. А я смотрю на нее и… не знаю, что сказать.

– Стэфан! – наконец-то нарушает затянувшееся молчание Катя, удивленно разглядывая меня, переодетого и готового прийти на помощь. – Что ты ЗДЕСЬ делаешь?! – поднимает бровь, будто я незваный гость на какой-то тайной мессе.