Мой первый принц

Вэяра вздохнула, выпустила подругу из объятий:

– Я запуталась, Цунка. Вроде и сердце к нему тянется. А после того, что я подсмотрела, как-то противно. Будто в грязное белье к человеку залезла. А еще пугает он меня иногда. Как-то не по себе мне от его взгляда…

Цуна покачала рыжей головой да в который раз за этот день отметила изменения, произошедшие с подругой.

«Если уж она и будет делать глупости, то теперь перед этим хорошенько подумает», – поняла девушка.

И от этого на душе стало легче.

– 9 –

От Цунки Вэяра практически бежала. И не потому, что опаздывала, а потому что боялась передумать.

Ей сейчас нужно было приготовить обещанный обед, накормить и напоить скотину, а уже потом идти к ведьме. Вот она и боялась, что за рутинными делами передумает и струсит. Не придет к той, что может подарить ей счастье.

Медяк, спрятанный в лифе платья, впивался острыми гранями в кожу, а в ушах раз за разом звучали слова лучшей подруги.

«Что ты к нему теперь чувствуешь?»

И не могла Вэяра ответить на этот вопрос. Эгнорон Тхори по-прежнему был тем мужчиной, с которым ей хотелось бы разделить жизнь, счастье и тепло. Но разве бывает у таких людей счастье?

Ведь принц прославился как великий полководец, завоеватель, несокрушимый воин. Разве будет счастье с тем, кого не видишь годами? Кто рубит врагов на поле брани, а после заливается в таверне вином и лапает продажных баб?

Вэяра тряхнула головой, отгоняя столь красочную картину, появившуюся перед глазами.

Образ, который предстал пред ней после их первой встречи, накладывался на другой – реальный. Создавал объемный портрет. И всем, что Вэяре в этой картинке нравилось, были лишь глубокие синие глаза, четкий контур лица и легкая улыбка на губах принца.

Внешность. Это все, что ее привлекало сейчас.

Но стоило вспомнить те несколько ледяных взглядов, что достались девушке от правителя, как сразу становилось не по себе, а глотку стискивало щупальце дурного предчувствия.

Зато сердце все так же предательски вздрагивало, стоило подумать о младшем Тхори, кровь приливала к лицу и бросало в жар.

«Любовь ли это? – спрашивала сама себя Вэяра. – Или влечение? Как отличить одно от другого? Как не запутаться в собственных чувствах и не споткнуться об них? Ведь падение вниз будет болезненнее сбитых коленок».

Думала она об этом и вспоминала картину в полутёмном коридоре.

Свет факелов. Свисающий корсет. Обнаженная женская грудь в мужских руках. И этот взгляд.

Этот ледяной взгляд глубоких синих глаз. В котором читался вопрос и презрение.

Вздрогнув от этого всплывшего воспоминания, как от свиста плети, Вэяра толкнула калитку и оказалась в родном дворе. Тень дома дарила спокойствие и умиротворение. Возвращаться в замок ей совершенно не хотелось. Там казалось все холодным, высокомерным, жутким. И пусть ее там приняли не очень-то и плохо, да и работали там хорошие люди… Пусть не все. Но все же госпожа Анэс или Лауна не были теми, от кого хотелось бежать и не озираться.

Но потом ее мысли прыгали к Эгнорону Тхори, четырнадцати медякам и… ночному знакомому.

Тряхнув головой, девушка принялась за работу по дому.

Приготовление обеда заняло у нее мало времени. Слишком мало. Будто бы за эти дни работы на королевской кухне она стала чуть ли не второй госпожой Анэс, которая могла одновременно печь пироги, жарить рыбу и рубить зелень. Ну и, конечно же, поглядывать за помощниками, чтобы те не набедокурили.

С делами по хозяйству Вэяра справилась к обеду. Но сестра с поля еще не вернулась. А девушка решила, что если она сейчас не отправится к ведьме, то точно ни на что не решиться.

Вынув из лифа монетку и сжав ее в кулаке, помощница главной кухарки быстро вышла со двора, прикрыла за собой калитку и поспешила вниз по улице. Там, у подножия холма, жила та, к которой шли за помощью. Которую боялись и проклинали. Но неизменно приходили и платили за ее умения.

До середины улицы Вэяра шла быстро, сжимала монетку в кулаке. Потом же шаг замедлился, сердце забилось чаще, а ноги отказывались нести хозяйку.

«Ну уж нет, – думала девушка, упрямо двигаясь вперед. – Я приобрету у ведьмы приворотное зелье. И будь что будет».

Подталкивая себя такими мыслями, она спустилась с холма, окинула взглядом бескрайние луга, на которых паслись коровы и козы. Вдохнула свежий воздух, радуясь тому, что ветер дует не со стороны луга, и свернула влево.

На опушке небольшого леса стояла покосившаяся от времени деревянная хибара. Крытая соломой крыша пестрела латками из досок, которые, скорее всего, приколачивали те, у кого не было монет, дабы расплатиться с ведьмой. В окнах зияла тьма, будто никого дома не было, а дверь поскрипывала на ветру, то и дело захлопываясь и оглашая округу грохотом.

Поежившись от холодного страха, что мазнул ее когтями по спине, Вэяра сделала первый шаг по тропинке к хижине ведьмы. Уверенности добавлял медяк, сжимаемый в руке.

Если бы Цунка не одолжила его, то не пошла бы сюда девушка. Испугалась бы идти к колдунье с пустыми руками. Передумала бы и поспешила к замку, отмахиваясь от глупых идей.

Перед глазами всплыл образ Эгнорона Тхори.

Преследовал. Напоминал. Дразнил.

Сцепив зубы, Вэяра кинулась к домику и замерла только тогда, когда несколько раз стукнула костяшками по шероховатой двери.

Дороги назад не было. Она сделала еще один шаг на пути к своей мечте.

Вот только об этом ли она мечтала?

Ответить на этот вопрос сама себе Вэяра не смогла.

Дверь открылась медленно, давая время гостье сделать шаг назад, а потом два вперед. Внутри стояла темень, даже свет, просачивающийся через окна без ставен, не рассеивал ее. А еще сырость.

– Приветствую, дитя.

Вэяра ожидала услышать скрипучий противный голос, но вместо него прозвучало мелодичное звонкое приветствие.