Мой Петербург

Особенной изысканностью отличались окна эпохи модерна. Вытянутые, украшенные витражами, металлическими переплётами тонкой работы, они создавали романтическое настроение. Сама жизнь за такими окнами представлялась утончённой, сложной, таинственной. Хотя, конечно, окно, само по себе, не может стать обрамлением жизни. Оно может лишь напомнить о ней.

Какая-то энергия минувшего ощущается в старых петербургских окнах. Кажется, что они таят в себе эзотерический смысл. Они соединяют временные пространства. Мы можем не доверять всей обстановке в квартире Блока. Но лестница и окно неизменны. И нам дано проследить его взгляд и преодолеть время. Грустно, что теперь окна многих дворцов Петербурга, ставших музеями или учреждениями, выглядят нежилыми, не светятся тёплым светом. Зато у нас появилась драгоценная возможность увидеть Петербург из этих окон.

Среди шедевров Эрмитажа Не ошибусь, коль назову, Конечно, лучшие пейзажи — Большие окна на Неву. И смотрит нимфа с пьедестала, Молчит, обиду затая, На то, что в этих пышных залах У окон застываю я.

У каждого из нас есть окна нашей жизни, нашей памяти. Иногда вид из окна связан с трагическими воспоминаниями. Это могут быть окна больницы или тюрьмы.

Мы меняем свои окна в течение жизни. Уходим, уезжаем, забираем вещи. Остаются воспоминания…

…Все вещи, словно мемуары, — Друзьям. И вот от жизни старой Остались дверь, диван, окно И лампы абажур зелёный, Вид из окна… Но он давно Потрескался и обветшал, И листья облетели с клёна…

Есть окна наших друзей, окна тайных встреч и свиданий. Есть мимолётные, случайные окна, почему-то запомнившиеся. А бывают ещё очень дорогие, на которые мы смотрим только с улицы, потому что знаем, что там уже другая жизнь, другие люди. Но окна светятся привычными квадратами. И кажется, стоит только подняться по лестнице, позвонить в дверь… Но мы не делаем этого. И всё равно, проходя двором или улицей, невольно бросаем взгляд на окно.

И конечно, у каждого горожанина, петербуржца есть окна его дома. На них мы смотрим, возвращаясь вечером. Они светятся, значит, нас ждут. На них мы оглядываемся, уходя утром, чтобы махнуть рукой и увидеть ответный знак.

Из окон привычный вид — проспект, улица, дерево во дворе. Всё это входит в мир нашего дома. Кому из нас не знакомо удивительное чувство, когда в ночном одиночестве мы подойдём к своему окну и в городской темноте заметим одно такое же светящееся окно? Оно как знак, как привет в нашей бессонной ночной жизни. Не раз и не два, а несколько лет мы с кем-то вместе не спим ночью. Случается, что это одно и то же окно. Кто-то в доме напротив так же засиживается допоздна. Так было всегда. Об этом в конце прошлого века писал Мережковский:

…Я заглянул в окно: по-прежнему в тумане Возносятся дома, как призраки немые; Внизу по улице прохожие бегут, И клячи мокрые плетутся в жёлтом снеге. Вот лампа под зелёным абажуром На пятом этаже у моего соседа, Как и всегда, в смычный час зажглась; Я ждал её, как, может быть, и он Порою ждёт моей лампады одинокой…

Мы только можем строить догадки, почему допоздна светится какое-то окно. Что там? Работа, болезнь или любовь? Но такие окна притягивают, создают ощущение присутствия кого-то близкого нам, заставляют волноваться.

…Крик разлук и встреч Ты, окно в ночи! Может — сотни свеч, Может — три свечи… Нет и нет уму Моему покоя. И в моём дому Завелось такое. Помолись, дружок, за бессонный дом, За окно с огнём! М. Цветаева

Петербург осенний

Петербургская осень… Единственное время года, которое не налетает, не приходит, а наступает незаметно, как старость, нечувствительно изменяя черты города, его движения, походку. Весна может ворваться внезапно, буйно. За одну ночь упадёт на город зима. Нахлынет лето. А осень будет таиться в июльских садах и парках задолго до срока, мгновенной улыбкой трогая август, как тень от облака накрывая улицы. А потом исчезнет, оставив неясную тревогу. И невольно обернёшься, как будто тебя окликнули. До её настоящего появления ещё далеко, но что-то угадывается, какое-то появляется движение, взгляд…

…Очнувшись от летнего быта, От радостей летних и бед, Посмотришь в окно — и забытым Виденьем проступит проспект, Деревьев встревоженный улей И осени ранней шитьё. А я в середине июля Уже угадала её. Какое-то было мгновенье, — Лишь ветром наполнился сад, Мелькнуло в пруду отраженье, Почудился осени взгляд…

Есть всегда какое-то обещание в предчувствии осени, как будто именно там ожидает ответ. И появляется чувство, что вот-вот, уже очень близко объяснение не то чтобы всей жизни, но, может быть, пролетевшим летним дням, прошумевшим мимо, как скорый поезд. И каждый новый шаг осени приносит уверенность, что это произойдёт уже. А между тем, незаметно, город становится совсем осенним. Он погружается в осень, как в сон, и в нём появляется задумчивая строгость, печаль, одиночество.

Начало осени совпало с одиночеством Души. Недомоганьем, сожалением… И утром не проснуться, и не хочется Прислушиваться к жизни. Но смирение Меня охватывает от осенней стылости, От вздохов клёна за окном и дальнего Гудка буксира над Невой о милости, О прихотливости судьбы. Прощального Так много в днях осенних. Тайным искусом Заманивает сад своим качанием. С оттенком горечи, с любовным привкусом Начало осени добавило молчания.

Удивительно это вступление города в осень, в молчаливое прощальное смирение перед зимой. Это осеннее состояние души города едва угадывается вначале: внешне нет никакого прощания. Напротив, возвращаются из летних отпусков петербуржцы, заканчиваются каникулы у школьников и студентов. Появляются афиши о начале театральных сезонов. Всё летнее, сбивчивое, обманное отлетает, забывается и вспоминается потом, как наваждение. Начинается нормальное течение жизни города.

Но всё в нём, любая подробность несёт отпечаток осени: цвет неба, одежда горожан, занятия, прогулки. Даже запах кофе в кофейнях становится другим осенью.

В городе всё по-осеннему сдержанно. Нет Резких границ между светом и тенью. И охрой Тронуты парки, дома и дворцы. Даже цвет Неба по тону сливается с осенью — мокрой Кистью размыты края. Только шум городской, Точно прибой, — нарастает, стихает, с привычной Жизнью смиряя. В душе осторожный покой, Краскам осенним под стать…

И хотя деревья в скверах ещё едва обветрены сентябрьским дыханием, солнце светит уже особенно, по-осеннему. В домах ещё не топят, а воздух с каждым днем становится всё холоднее. Налетают дожди, и прибавляется работы в мастерских по ремонту зонтов. Хорошо, когда есть дом. Осенью мы особенно сильно ощущаем потребность в доме, в тепле. Подступают заботы о тёплой одежде, обуви, а у кого-то — и о крыше над головой. Осень — время простуд, время недомоганий. Начинаются ветры. Дождь моросит, петербургский, бесконечный. Не успевают высохнуть тротуары под водосточными трубами.

Простуженными глотками о чём поётся водосточным трубам? За каплей капля исподволь по ним осеннее стекает небо. С их ржавой точки зренья, облака затем и существуют, чтобы им, мокрогубым, было петь о чём! Г. Семёнов

Дождь наводит уныние, печаль. Но не потому ли вместе с осенней дрожью по городу проходит иной озноб — во дворах, в садах, скверах, в аллеях и парках начинается полыхание деревьев. Сначала чуть тронутые желтизной, они вспыхивают в одночасье — прекрасные, недоступные в своей красоте и одиночестве. Они горят недолго. И это — вечная осенняя утрата большинства петербуржцев. Потому что жизнь городская торопит, затягивает в суете, в транспорте. И где уж заметить, что по берегам Новой Голландии наливаются золотом и багровеют клёны и ясени, что огнём пылает сквер на Садовой у здания Ассигнационного банка. И только из окна трамвая можно заметить, перехватить этот недолгий, пышный жар осени.