Мой препод Укротитель

– Всё же кто-то больше фантастикой, чем историей увлекается, – покачал головой Бранов. – Нет, я не маг и не волшебник. И уж точно о матрице ничего не знаю.

«Ага, и рассказывать тебе ничего о себе не собираюсь», – закончила я за него мысль и нервно покрутила головой. Кажется, хмель из организма окончательно выпарился, а мозг начал соображать ясно.

– Жаль, – протянула я. – Мне актёр из «Матрицы» очень нравится… Тогда кто же вы?

– Давай без лишних вопросов, – нервно бросил аспирант и тут же спешно добавил. – Пожалуйста.

– Да без проблем.

Бранов выдавил бледное подобие улыбки, а я расстроенно обмякла в кресле.

Чудно, право слово! Зачем тогда приехал, если на вопросы отвечать не собирается? Будь я поглупее да посамоувереннее, наверняка уже плясала бы в безудержном буйстве, решив, что он попросту на меня запал.

– Вижу, ты расстроилась.

– Да нет, – безучастно пялилась я в окно.

– Так «да» или «нет»?

Я сперва хотела повторить "нет", но вдруг такая злость и разочарование охватили... Ни сил, ни желания сопротивляться не было.

– Ян Викторыч, это же нечестно. Нельзя так!

Аспирант недоумённо вскинул брови.

– Расстроилась, значит, – протянул он. – Послушай…

– Конечно, расстроилась! – перебила я. – Не знаю, кто вы и что, но это же чудо! Ян Викторович, вы – чудо! – на этих словах Бранище часто-часто, будто смущённо, заморгал и в руль так вцепился, что костяшки пальцев побелели. – Всё, что произошло – настоящая магия! И я теперь даже спать нормально не могу.

– Мне жаль, что ты…

Но я бесцеремонно перебила.

– А мне не жаль. Это чудо! И оно случилось со мной, поэтому прошу, расскажите всё, что можете! Я хочу знать, что не схожу с ума! Я должна знать! Ян Викторович, прошу…

Всем телом развернувшись к преподу, я глядела на него с мольбой и надеждой. Едва ли руки на груди не сложила.

– Раз для подтверждения твоего здравомыслия я должен что-то объяснять, – вдруг посуровел аспирант, – тогда переубеждать тебя не стану. Ты окончательно и бесповоротно чокнулась.

Очень мило. Похоже, с выводами о человечности аспиранта я поторопилась.

Насупившись, я уставилась строго перед собой и думала. Думала, думала! Нестерпимо хотелось ощупать всё вокруг, даже Бранова-Баранова, чтобы убедиться, что это явь.

Однако я продолжала сидеть, изо всех сил сцепив руки в замок.

Пальцы мои, к слову, были реальны и ощутимы. Одно это даровало пусть и слабое, но облегчение.

Снова тормознули на светофоре.

Пушистая снежная ночь над городом. На улицах ни души: машины редки, а уж пешеходы и подавно. Но аспирантишка готов стоять положенное красным огоньком время. Целую минуту! Ишь, какой правильный.

Нет. Из такого и калёными щипцами правду не вытянешь. Кем бы он ни был – это его тайна. И тайна тёмная. О ней таким простачкам, как я, точно знать не положено.

Я обречённо махнула рукой.

– Ай, поступайте, как знаете. Мне всё равно. Путешествуйте в книги, тусуйтесь с Гераклом, гидрой, цербером или… что там еще такие, как вы, делают? Мне и дела нет.

Бранов скривился, но смолчал, и я решила, что не помешает ещё пару слов добавить.

– Только в следующий раз, Ян Викторович, когда соберётесь проворачивать нечто подобное, постарайтесь, чтобы никто этого не видел, – я помедлила, рассеянно теребя край шарфа. – Нам, обычным людям, хочется чудес. Не нужно размахивать куском мяса перед голодным. А если уж решились, будьте готовы к последствиям.

Аспирант напрягся. Даже острый уголок кадыка прыгнул вверх-вниз.

– Ты мне угрожаешь, что ли, не могу понять?

– Нет. Просто предупреждаю, чтобы вы больше глупостей не делали. Не таскали девушек в книжные болота, ведь иначе кто-то из них может начать строить гипотезы, болтать направо и налево, и тогда…

– Шла бы ты лучше, – процедил Бранов сквозь зубы, – круги на кукурузных полях чертила, Вознесенская.

Круги? Обидно. Я к нему, видишь ли, с пониманием и всей душой. Никому и словом не обмолвилась о наших приключениях, а он вот, значит, как?

– Зачем круги? – пожала плечами. – Вы же есть. Книжный путешественник, конечно, такой фурор в СМИ, как высадка НЛО, не произведёт, – оценивающе глянула я на препода, – но и на вас, если правильно все устроить, можно нехило подзаработать.

Чувствовала я себя как никогда уверенно. Что ни говори, а алкоголь напрочь сносит баррикады стеснения и неловкости.

– Ты мой сутенёр, что ли, чтобы на моих способностях зарабатывать? – ехидно поинтересовался аспирант.

Я коварно хмыкнула. Попался, голубчик.

– Ага. Значит, способности всё-таки есть. Это хорошо…

– Я же не уточнил, о каких способностях речь.

Я так и ахнула. Ну и пошляк! Ещё и деятель науки. Преподаватель! Будущий, правда, но всё же. От ответственности отсутствие диссертации не освобождает.

Казалось, аспирант мои кривляния заметил и разозлился ещё пуще. Но заговорил неестественно мягко, вкрадчиво.

– Мика, ты же понимаешь, тебе всё равно никто не поверит. Будь хорошей девочкой, и тогда…

– Я верю и этого достаточно, – отрезала я. – Постараюсь, и сотни других поверят. Мистика всегда привлекательна, а в век интернета вообще что угодно можно болтать. Кто-нибудь, да поддержит. Хотите, чтобы за вами таскались толпы надоедливых зевак?

Бранов вздохнул и свернул с ярко освещённой трассы. Темнота вмиг облепила машину. Я напряглась, но виду не подала.

Глупая, сама всё порчу! Дёрнуло же меня…

– Но мы с вами, Ян Викторович, можем договориться. Разойтись полюбовно, скажем так.

– Слушаю.

Неужто повёлся? Верилось слабо. Скорее, препод просто развлекался, но рискнуть стоило.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, я выпалила:

– Утолите моё любопытство, и я не стану предавать дело огласке.

– Вот как, – Бранов потянул паузу, словно раздумывая. – Утолить любопытство, значит?

– Ага. Согласны?

***

Я с надеждой уставилась на аспиранта, а машина тем временем остановилась. Свежий снег протяжно скрипнул под колёсами.

Нет. Шантажист из меня совсем никудышный. Бранов развернулся ко мне. Облокотился на дверь и глядел теперь с лёгким прищуром. По крайней мере, в темноте мне казалось, будто он зло сузил глаза.

– Согласны? – повторила я, но на тон тише, и аспирант наконец ожил.

– Нет, не согласен.

Сказал, как хлыстом щёлкнул, и я замерла. Балансировала на краю пропасти.