Мой препод Укротитель
Шрифт:
Каждый, будто знал о чудесной особенности собеседника и норовил оказаться поближе. Бранов криво усмехнулся.
– Серёга умеет нравиться девушкам.
Это мелкое уточнение я мимо ушей предпочла пропустить.
– Выходит, всех тут Хаос покалечил? – шёпотом спросила я, следя за Сергеем, болтающим с гостями напоследок.
– Нет, конечно, - Бранище приподнял ворот пальто, спасаясь от холода.
– Думаю, мы с тобой здесь такие одни. Просто людям тут хорошо. Поэтому они всегда возвращаются.
– Ну ещё бы… - хмыкнула я.
Этому бару не нужны ни завлекалки
«Noname*» - венчала надпись часы работы бара.
Впрочем, сюда и без того даже перед рабочим понедельником народ валом валил. Результат налицо - рекомендация реального и донельзя восхищённого гостя лучше любой рекламы.
*No name - без имени (англ). Также «noname» - бизнес-тренд, суть которого в борьбе с «брендоманией».
– Ну что, вас подкинуть куда? – Сергей наконец проводил гостей, персонал и вразвалочку подошёл к нам.
– Мы, наверное, пройдёмся. Ты не против? – подозрительно торопливо глянул на меня Бранов.
Затаив дыхание, я мотнула головой, но Сергей не отступал.
– Может, такси вызвать?
– за малым, как кот Баюн не заурчал разноглазый, - Дождётесь машинку внутри, в тепле…
– Мы пройдёмся, - уверенно прервала я амурные атаки и улыбнулась аспиранту.
– Два сапога пара, - хмыкнул Сергей и подал аспиранту руку на прощание. – Ну, ладно, Браныч. Бывай.
– До завтра, - кивнул аспирант.
– Маша, рад знакомству, - ринулся ко мне разноглазый.
И пусть прежде я решила на пушечный выстрел его не подпускать, не задумываясь ответила на объятия. Теперь ни его неуёмная энергия, ни шутки не раздражали. Сергей был большой теплый, как медведь. Плюшевый.
– Смелая! – хохотнул Амур, отстранившись. – Знающие, обычно, во второй раз ко мне прикасаться не рискуют. Ладно, счастливо! Соблюдайте постельный режим, чтобы аура скорее зажила, ясно?
Хитро сузив глаза, Сергей вынул из кармана кожаной куртки пачку сигарет. Прихватил губами одну и, посмеиваясь, двинулся прочь, а мы с аспирантом остались наедине. Внутри до сих пор что-то грело и трепетало.
Быть может, те самые бабочки оформили прописку?
Я неловко переступила с ноги на ногу. По словам Ани домой в общагу до утра мне нельзя.
Аспирант прервал неловкое молчание первым.
– Идём? – расправил он плечи, отчего стал выше прежнего.
– Остановка недалёко. Там всегда одно-два такси ночуют. Полагаю, Оксана уже пришла в себя, и ты вполне можешь вернуться.
Бабочки, что разгоняли по телу жар и заставляли волоски вставать дыбом, застыли в скрутившем желудок холоде, как в янтаре.
Значит, всё-таки домой…
– А я не наврежу Оксане? Семён Аркадьевич сказал, она с ума может сойти.
В гости к аспиранту я не напрашивалась. Вовсе нет! Или… да?
Проклятые бабочки! Поди разбери!
Бранов скривил губы и отвёл взгляд.
– Просто не буди Оксану до утра. А лучше и вовсе не трогай. Пусть сама проснётся. После восстановления ауры
иногда нападает сонливость.– Оу… ну тогда… отлично! – воскликнула я и наверняка с безумной улыбкой Щелкунчика заторопилась от бара прочь.
Но Бранов на удивление и с места не сдвинулся.
– Мика! – окликнул он, а едва я обернулась… – Нам в другую сторону, - ткнул он большим пальцем себе за спину с едва заметной улыбкой.
Я поняла не сразу. Но едва собралась с мыслями, неловко засмеялась и пошагала вслед за Брановым.
Вдоль затихшей дороги брели молча. Редкие автомобили проносились мимо, обдавая колючей снежной крупой и клубами выхлопных газов. О чём говорить, я не знала. Злилась на себя и обновлённую ауру за глупые фантазии, которым в реальности и места быть не могло.
Но как же хочется порой, чтобы сказки сбывались...
– Слушай, – аспирант отважно нарушил однотонный скрип снега под ногами, едва мы свернули в полутьму дворов. – Я тут извиниться хотел…
– За что это? – с удивлением вскинулась я. – Кажется, это мне извиняться нужно. То кошкоты по рукам-ногам связывают, то страшилища ауры рвут…
Сказала и засмеялась. Нет, это же надо так вляпаться! Сумасшествие чистой воды.
– Нет, – Бранов словно смутился и прошёлся ладонью по взъерошенным волосам. Приподнял плечи, спасаясь от холода. – Я говорю о том... Ну, помнишь, когда Хаос впервые напал?..
Таким косноязычным неутомимого лектора-аспиранта я видела впервые. Это сбило с толку, хотя по ощущениям – и с ног сбило тоже.
– О чём вы? Помню только, как мне голову чуть не разорвало, а остальное как в тумане.
– М-м-м да? И совсем не помнишь, что мы…
Брановский чёткий профиль стал ещё строже. Я облизала пересохшие губы, не в силах оторвать от аспиранта глаз.
– О чём я должна помнить?
Зачем врала, что о поцелуе забыла, сама не знаю. Сердце колошматилось, как одуревшее. Но аспирант вдруг выдохнул и опустил напряжённые донельзя плечи.
– Да ничего особенного. Хотел извиниться, что не уберёг тебя там, в закулисье. Должен был, а не сумел.
– Пустяки, – наконец позволила себе отвести взгляд и, кажется, только чувства, обострённые вследствие восстановления ауры, не позволяли раскиснуть. – Вы же пошли со мной в «Императора». Это важно.
– Значит, никаких обид? – Бранов подтолкнул меня плечом, и я, как безмозглый болванчик, кивнула.
Пусть выдумка с потерей памяти и была дурацкой поверкой, она принесла плоды. Бранов не напомнил о поцелуе в закулисье. Смолчал.
Вероятно, потому, что стыдился. Или боялся, что на шею сяду.
– Эй, Вознесенская, порядок? Выглядишь так, будто к контрольной не приготовилась.
Бранов с улыбкой наклонился, пытаясь заглянуть мне в лицо, а я остановилась и прикрыла глаза. Высунула нос из шарфа, разрешая ветру коснуться пылающих щёк.
Ян тоже остановился. Совсем рядом! Только руку протяни.
– Мика… - тихо позвал он, а я только сильнее зажмурилась.
Может, всё-таки стоило… может, я упускала единственный шанс? Но шанс на что?