Мой путь озарён рассветом

— Как он? — осторожно спросила я, и колдунья отвела взгляд.

— Плохо. Совсем плохо. Молодой, талантливый, и надо же так… — Херда вдруг вскинула голову, уставившись прямо на меня, и молитвенно сложила руки. — Помогите ему, прошу, помогите! Не дайте себя загубить! Он ведь может достичь небывалых успехов, его незавершённые проекты обещают сенсации! Он ведь хороший человек в конце концов!

Настроение скатилось ещё ниже. Так мерзко я себя не чувствовала даже в ту пору, когда все мои знакомые досаждали мне с просьбами помочь Крису. Казалось, хуже уже быть не может, но, едва только заглянув в комнату Питера, я поняла, что ошиблась.

Бумаги и свечных огарков оказалось куда больше, чем в прошлый раз, и этот беспорядок был уже другого рода. Маг рвал исписанные дрожащей рукой листы на мелкие кусочки и рассыпал их по полу, комкал и терзал бумагу, он даже жёг её, и видеть огонь свечей среди этого бумажного безумия было страшновато. Сам Питер, сгорбившись, сидел за столом и смотрел на меня безумным невидящим взглядом. Он исхудал ещё больше и ещё больше оброс. Прошла всего неделя, но казалось, будто мы не виделись несколько лет.

Я испуганно попятилась, но маг вдруг вскочил на ноги и улыбнулся. Взгляд его прояснился, и мне показалось, что он снова стал прежним.

— Ярна! Ты пришла! — таким знакомым, разве что ставшим чуть более слабым и хриплым голосом воскликнул Питер.

Если бы Крис тоже откровенно загонял себя в могилу своей тоской, в его насильственном спасении появился бы смысл. Такой же смысл, который был в спасении Питера теперь.

— Привет, — осторожно поздоровалась я, заходя глубже в комнату, и маг немедленно оказался рядом со мной. Он схватил меня за руку и доверительно зашептал мне на ухо, щекоча мою щёку своей заросшей щекой:

— Я нашёл его.

— Кого? — спросила я, ненавязчиво отодвигаясь в сторону.

— Путь назад! — торжественно провозгласил Питер.

Он отошёл к столу, порылся на нём, смахнув несколько листов на пол, и вдруг протянул мне не слишком старую книгу в тёмно-зелёном переплёте. Не веря своим глазам, я приняла книгу и открыла её на последней странице. Руки дрожали, и край бумаги царапнул палец. Из ранки выступила крошечная алая капелька крови, немедленно размазавшаяся от прикосновения следующей страницы. Наверняка рассвет в нарисованном в конце книги зеркале был такого же цвета. А может, совсем не такого, вот только это не отменяло того факта, что книга была точной копией моей.

«Всего десять, — растерянно вспомнила я, — таких книг было всего десять». Без Кииры тут явно не обошлось.

«Чего ты хочешь? — в отчаянии обратилась я к богине. — Чего ты этим добиваешься? Хотела, чтобы он ещё раз прочитал, что в Закат не пройти? Посмотри на него, если ты хотела этого, у тебя не получилось. А если ты хотела другого… Зачем?!»

Киира не ответила, зато Питер, сияя безумной радостью, принялся пересказывать мне книгу, вернее ту её часть, где упоминались проклятые Врата.

— Я читала её. — Мой голос прозвучал отвратительно тихо и неуверенно.

Маг замер. В его синих глазах кружили непонимание и недоумение, и я решалась напомнить:

— Ты сам вручил её мне. Вы с Крисом выкупили её в магазине у Логри.

Питер медленно опустил голову. Он вспомнил, и он больше не улыбался. Тогда магу и в голову не пришло прочитать старые легенды, которыми вдруг заинтересовалась я, теперь он заинтересовался ими сам.

— Почему ты не рассказала мне? — Голос Питера стал совсем хриплым. — Знаю. Ты не хочешь, чтобы я ушёл.

«Какая наблюдательность! — простонала я мысленно. — Я действительно не хочу, чтобы ты завёл себя в могилу». Вслух я сказала иначе. Стараясь говорить спокойным тоном, я начала объяснять:

— Конечно не хочу. Назад уйти нельзя, даже в этой книге это написано. Входить во Врата Заката может только Киира. Для других это просто невозможно.

— Это всего лишь легенды, в них много лжи и ошибок, — отмахнулся маг. — Открыть Врата Заката может каждый, что когда-либо из них выходил, и я знаю, как сделать это.

Я в ужасе замерла.

— Откуда… Как?!

— Я вижу путь. Я уже ступил на него. — Питер протянул ко мне руку, намереваясь коснуться моей руки снова, но замер, словно наткнувшись на невидимую стену. — Ты не пойдёшь со мной, я прав?

Я кивнула. В горле встал ком, слова застревали, но мне кое-как удалось выдавить:

— Моё место здесь. Если куда и идти — то в Рассвет, и потом, когда придёт время… И тебе, и мне. В Закат нельзя, будет хуже…

Если бы я знала, что именно будет, если бы я только могла объяснить ему! Но всё, что у меня было — строка из книги легенд, ничем не подкреплённое убеждение Олави Безродного и моя собственная уверенность. Одним этим мага было не убедить, чтобы понять это, хватало взгляда на его вновь искажающееся безумием лицо.

— Моё время никогда не придёт. Никогда. Для меня здесь нет времени. Я никогда не должен был появляться тут, это всё, что я знаю. Смотри.

Питер снова потянулся ко мне, на этот раз резким точным движением. Я попыталась увернуться, но маг оказался быстрее. Сжав мою голову в своих ладонях, он притянул моё лицо вплотную к своему. Я рванулась назад и с ужасом поняла, что Питер как-то ухитрился стать сильнее меня, притом ощутимо сильнее! Оставалось только использовать посох, но я отнюдь не была уверена, что смогу удержать контроль и на этот раз. Убивать бывшего друга не хотелось. В отчаянии я посмотрела ему в глаза, и вдруг что-то случилось.

Такое уже бывало со мной, в первый раз это случилось в тот день, когда мы впервые встретились после потери памяти. Верх и низ поменялись местами, а потом и вовсе исчезли, мои глаза окутала тьма, в которой яркими вспышками мелькали алые, словно крохотная капля свежей крови на желтоватом листе бумаги, отблески заката. Голова разрывалась от безумной боли, и в неё рвались воспоминания, которых не могло быть. Их засовывали в мою голову насильно, как что-то противоестественное, как деревянный кол или металлический наконечник стрелы.

Я сидела на тёплом каменном на берегу широкой грязной реки. Пахло чем-то удушливо-горьким, а вокруг было очень много камня и людей. И почему-то всё виделось мне окрашенным в серый. Казалось, мир потерял краски, даже небо над головой было затянуто тонкой пеленой серых облаков.

— Встань на ноги, — строго велела мне мать. У неё была зелёная кофта, и я так обрадовалась этому цвету, что забыла послушаться. И тогда она повторила приказ, назвав меня по имени.

Я не помнила, как начала кричать, но это меня спасло. Я кричала так громко, что меня услышала Херда. Она ворвалась в комнату Питера и вырвала меня из его рук. В тот же миг наваждение пропало и я мешком упала на пол, так и не вспомнив своё прошлое имя. Я всё ещё ничего не видела и плохо соображала, кто я и где нахожусь, всё, что мне оставалось — цепляться за высокий срывающийся голос Херды, которая кричала, обращаясь к Питеру: