Мой сиамский брат - Генеральный секретарь

– Леонид Ильич и генерал Калугин? Полковник Гордиевский? Это наши лучшие люди. Калугин наш самый молодой и перспективный генерал. Хотя в последнее время, что - то у него не ладится… Теперь многое становится понятным.

– Так, вот один из ваших комитетчиков, кто сейчас не помню, на сайте ЧК, рассказывал, что Калугина завербовали еще в бытность пребывания его на “стажировке” в Колумбийском университете США. Помню где - то в 1958 -59 годах. А Гордиевский перебежит в Англию, в 1985 году. Завербован был МИ - 6, еще когда работал в Торгпредстве в Финляндии. Гордиевского, взяла шведская полицая на проститутке в бордели. Захотелось парню “сладенького”, запретного, вот и сгонял по тихому из Финляндии в Швецию. Там его англичане и подцепили на крючок… Вот инженер Толкачев, очень ценный кадр для ЦРУ. Они даже после того как, мы его взяли, добытые им документы пять лет переводили с русского. И главное, что характерно, сам предал. Скатился в рот ЦРУ, как колобок. Деньги, пачки сотенных резиночками перетягивал - аккуратный, бережливый . А в библиотеке технической подменил учетную карточку, что бы ни заметили, сколько читает. Американцы ему эту карточку специально в Ленгли изготовляли, берегли. Ну, в общем, повторюсь, что вспомнил - здесь все. Может потом, кого еще вспомню.

Крючков, убрал список в портфель, встал.

– Леонид Ильич нет слов, если что вспомните потом, может еще. Вы простите, что я так …просто потрясен. Тут каждое слово, каждая крупица информации на вес золота.

– Ничего, ничего я понимаю, сам в растерянности.-

Ильич встал.

– Давай генерал не теряй времени, бери в “ежовые” рукавицы этих мудаков.

Собеседники крепко пожали руки.

– Спасибо Вам Леонид Ильич.- И вдруг, озорно подмигнув, генерал продолжил:

– Родина сиамского брата не забудет.

В остальное время Брежнев много читал, много звонил. Обзвонил, как раньше было, два десятка наиболее авторитетных секретарей обкомов. Пригласил заехать через недельку, в Москву главу Томского обкома Лигачева Егора Кузьмича. Чем несказанно того удивил, но приглашение Лигачев принял с радость. Шеф много работал эти два дня. Приезжали помощники: Арбатов, Бовин, Голиков, Цуканов, Александров - Агентов. Готовились к октябрьскому Пленуму ЦК. Викторину было откровенно скучно, но выбора не было. Надо было терпеть. А Генеральный готовился к Пленуму с удовольствием. Чем удивлял и поражал своих помощников. За последние годы все привыкли к полной пассивности шефа. И к стойкому не желанию работать. По правде сказать, генсек уже был в те годы глубоко больным человеком. После обеда Ильич отправился на охоту. День продолжился удачно, шеф был счастлив.

Вечером идиллия проживания в охотничьем “домике” Завидово была нарушена. На территорию охотничьего хозяйства, благополучно преодолев все посты охраны, въехала “чайка”. Леонид Ильич, в этот момент благодушно отдыхал, расположившись на веранде дома с Юлечкой Чубарсовой и всей компанией товарищей по охоте. Громким контрабасом звучал густой, сильный голос Брежнева. Он был занят любимым после охоты делом - распределением, что Бог послал. А Высшие силы сегодня не поскупились на охотничьи трофеи. Две кабаньи туши щетинистой горой лежали друг на друге. В оскаленных мордах несчастных кабанов читалось.
– За что? Эх, жестокие вы люди. Егеря разделывали туши кабанов на четыре части, передки и задки. Пальцем шеф указывал то на одну, часть туши то на другую.

– Вот этот передок Косте Черненки - старый друг лучше новых двух…. Этот передок Громыке, давно главному дипломату ничего не посылал. Это не правильно. Андрею в Америку к Картеру ехать скоро, пускай подкрепится… Вот этот задок Грише Романову в Ленинград фельдегерьской связью пошлите, пускай почувствует, что помнит о нем Генеральный секретарь. Перспективный кадр партии - пусть порадуется. Смотрите, что бы не пропала кабанятина. Слышишь, Рябенко?
–

– Да Леонид Ильич, сделаем, - ответил начальник охраны.

– Ну а этот задок,… ставропольскому “комбайнеру” пошлите. Пусть порадуется, побалуется мясцом… “сородича”. Теперь не долго…. А этот задок Диме Устинову, министру обороны. Надо поддержать, у него сейчас проблем много. Один Афганистан чего стоит…. Вот этот передок… . Тут процесс распределения был прерван самым бесцеремонным образом. Из “чайки” выбежала лет сорока пяти, дородная, в теле женщина. Сразу с криком-

– Папа!

– бросилась к остолбеневшему Ильичу.

– “Ну “братец” держись”, - заехидничал Викторин.

– Приблизившись к папе, дочка остановилась. И удивленным голосом спросила:

– Папа ты ли это? Ты такой помолодевший…. Да просто красавец. Где мешки под глазами?…. Где живот?

– Ну, Галю… дочка. Сама видишь. Стараюсь быть в форме.

– Ильич, где бы ты был, если бы не сиамский - брат Витя. Скромнее надо быть, скромнее.
– Продолжил чревовещать Трофимов. А “первая принцесса СССР” продолжала рассматривать, тормошить, столь разительно изменившегося отца. Продолжалась эта идиллия не долго, минут пять. Вдруг радостные воркования дочки прекратились. Она замолчала, пристально вглядываясь, куда - то за спину Ильичу. Почувствовав не доброе, папа попятился, стараясь закрыть Гале видимость. Догадываясь, куда та смотрит и на кого. На веранде стало как - то тихо.

– Так значит это, правда!
– Закричала дочка, и разгневанной фурией бросилась к избраннице сердца папы. Разыгравшаяся сцена всем хорошо запомнилась. Битва шла яростная. Дочка генсека была более тяжелой весовой категории, и поначалу одерживала вверх. Но Юля была моложе и в обиду себя не дала. Две женщины громко визжа, таскали друг друга за шевелюры. Слова, угрозы которыми они обменивались, от души и со вкусом, были особенно “иностранными”. Причем молодая соперница, явно побеждала в физике схватки. Старшая одерживала верх в словесной дуэли, как ни как - опыт.

– Ильич спасай женщин, а то покалечат друг друга.
– Первым пришел, в себя Викторин. Генсек очнулся от столбняка:

– А ну прекратить! Смирно! А то прикажу обеих в бассейн забросить.
– Прокричал Ильич.
–

– Медведев! Собоченков, что смотрите? Разнимите! Держите их!
– Рявкнул на застывших телохранителей Ильич. Охранники быстро соорудили живой шлагбаум, встав между враждующими сторонами. Возникла, пауза. Женщины смотрели с ненавистью друг на друга, тяжело дышали, но уже не дрались. Они, конечно понесли некоторый ущерб. Волосы как у огородных пугал, помада размазаны по лицам, как боевая раскраска индейцев. У Юли на левой щеке красовалась глубокая царапина. У “принцессы” под правым глазом наливался ультрамарином синяк.

– Все… брек, расходимся. Галя иди в свою комнату, приведи себя в порядок. Юленька, подымись к себе. Я сейчас приду.
– Ильич устало пошел, за дочерью. Дальнейшие перипетии семейных отношений остались вне знания Трофимова. Викторин Иванович решил отдохнуть - подремать. Потом, ночью перед сном, Ильич кратко поведал о дальнейших событиях.

– Юленька будет жить в Москве, я позвоню управделами ЦК Павлову. Надо выделить квартиру и машину с охраной. А Гальку отправил к мужу, пусть Юра утешает. Но пришлось пообещать, что уеду после завтра в Заречье, к жене. Виктория Петровна плачет…. Нельзя ее обижать. Я супругу очень уважаю. Вот такие друг ситный дела.
– Проговорил тихо, и устало генсек. Было видно, что утомился, как выжатый лимон Леня. Все-таки не тридцать лет. Викторину стало жаль “брата”. За эти дни Тимофеев сдружился, прирос к вынужденной “второй половине”. Брежнев, конечно, был не ангел. Он был политиком и этим все сказано. Но Ильич, в отличие от политиков “демо” волны не был равнодушен к судьбам и жизни простых людей. Леонид Ильич Викторину нравился.

Завтра опять приехали советники Лени, подготовка к Пленуму продолжалась. Во время обсуждения экономических вопросов, с помощниками Брежнева. Викторин изволил проснуться и спросить: за нашу передовую, лучшую в мире социалистическую торговлю. Голиков привел данные о достижениях и успехах “доблестной” советской торговли. Тут Трофимов не выдержал и выдал на гора, все, что помнил о тех временах. Викторин Иванович хорошо запомнил очереди в магазинах, презрительное хамство продавцов и полупустые прилавки. Возможность что - то достать только через знакомых, по блату. В общем, в торговле, по мнению Викторина дело было “швах”. А тут опять звучит - ” имеются отдельные недостатки”.
–