Мой сладкий побег

— Почему ты не можешь остановиться? — спросила я, недостаточно громко, чтобы он услышал. — Я — причина смерти твоего брата. Почему ты не можешь понять это и оставить меня в покое? — Песня остановилась.

— Что ты сказала? — Он не мог меня услышать.

— Ничего, — я приблизилась к двери. — Дасти?

— Да, Джос.

— Как думаешь, ты мог бы меня ненавидеть?

Он перевернулся на той стороне двери и его стал ближе, как если бы он говорил сквозь щель между дверью и рамой.

— Послушай меня, Джосселин. Я хочу, чтобы ты слышала, что я говорю. Если ты не веришь ничему, что я говорю, то в эту вещь поверь. Нет ничего, что заставило бы меня ненавидеть тебя. Ты не способна вызвать у меня ненависть к тебе. Я знаю это. А ещё я знаю, что… что я люблю тебя.

Я снова заплакала, прислонив голову к двери. Это было так обнадёживающе, и это было то, что мне нужно.

— Ты бы так не думал, если бы знал, Дасти. Ты бы не стал. — Я положила руку на дверь, и почему-то я знала, что на той стороне он сделал точно также.

— Джос. Я просто… я хочу прикоснуться к тебе и обнять тебя прямо сейчас. Ты можешь впустить меня? Пожалуйста. — Я достала рукой до ручки и открыла дверь.

— Открыто, — сказала я. Он медленно повернул ручку и открыл дверь.

— Моя милая девочка, — он присел рядом со мной и взял меня на руки, положив на кровать. Он вытер мои слёзы и поцеловал кончик моего носа. Я не могла его остановить.

— Дасти, не надо.

— Прекрати говорить мне, что мне делать, Джос. На этот раз я не собираюсь быть джентльменом и слушать тебя.

Он крепко обнял меня, я попыталась изо всех сил вырваться, но его руки, словно стальные канаты, не выпускали меня.

— Дай мне время. — Я повернула голову, чтобы она оказалась у него на груди.Его сердце колотилось, как барабанная дробь. После того, как он убедился, что я не попытаюсь убежать, он ослабил объятия.

Я всё ещё плакала.

Он не пел. Он ничего не говорил. Он просто обнимал меня и дышал со мной, я просто плакала в его рубашку. Я попыталась подвинуть рукой, он напрягся.

— Прости. Мне нужно переместиться. — Он ослабил хватку, я повернулась в более выгодное положение. Одна из его рук оказалась под моим подбородком, чтобы он смог смотреть мне прямо в лицо.

— Я плохо выгляжу. Знаю, — сказала я, когда он протёр мои глаза.

— Ты прекрасно выглядишь. Я не знаю, как получилось, что я привязался к тебе.

— Я не привязывала тебя.

— Да, ты привязала меня. Это просто не твоя вина.

Возможно, не моя.

— Джосселин?

— Ммм?

— Тебя не смущает, что ты девственница, так?

Я не могла больше лгать.

— Нет.

— Это что-то ещё. Что-то намного большее.

Я кивнула.

— Тогда я должен тебе рассказать то, что не рассказывал никому. Ты не единственная, понимаешь?

—Что? — я знала, что у Дасти много секретов, он предпочёл никогда не говорить о них. Я думала, они о семейной жизни, унижении или о чём-то подобном.

Что творилось с людьми, которые скрывают столько секретов? Возможно, я привлекала их. Сначала Ханну, теперь Дасти.

— Знаешь что? По сравнению с мыслью о потере тебя, это секрет кажется незначительным. Ты первый человек, который услышит о нём. Я расскажу его не потому что хочу, а потому что я хочу, чтобы ты услышала его. — Я провела рукой по его рубашке. — Ты видела фото моего брата, так?

О нет. О, нет, нет, нет, нет и ещё раз нет. Я застыла, но он не перестал говорить.

— Он умер. Девять месяцев назад. И это моя вина.

В эту минуту мой мозг, наконец, перевёл его слова, я была уверена, что моё сердце остановилось.

Глава 21

Я привстала, выворачиваясь из его рук.

— Я не могу это слушать. Не могу, не могу, не могу. — Я бросилась к двери, но Дасти остановил меня, пытаясь преградить мне путь.

— Отпусти, отпусти, отпусти! — закричала я. Дверь распахнулась и Дасти замер.

— Что, черт возьми, вы здесь делаете? — Дасти отпустил меня, и Рене отодвинула меня от него. — Я думаю, тебе пора уходить из этого дома и надеюсь, что ты ударишься о дверь на выходе.

— Мне так жаль… Я лишь… — Рене развернулась так, что оказалась между мной и Дасти.

— Убирайся. К чертовой. МАТЕРИ. — Он бросил на меня последний взгляд, полный отчаяния, прошел мимо и поднялся по лестнице.

— Он что-нибудь сделал с тобой? — спросила Рене, разглядывая мое лицо так, словно там могли оказаться ушибы.

— Нет, ничего такого. Он не причинил мне вреда.

— А мне показалось иначе. Черт, я не должна была доверять ему, но Хантер сделал для этого все. Клянусь, я никогда больше не позволю ему приблизиться к тебе. — Она обняла меня, а я попыталась объяснить, что Дасти ни в чем не виноват. Это я виновата. В этом, во всем этом.

Но слова были слишком большими и тяжелыми, я не могла ничего сформулировать, поэтому просто снова начала плакать. Кажется, это в последнее время способ выражения моих чувств.

— Все в порядке, Джос. Все будет хорошо.

Я была гораздо менее в порядке, чем когда-либо.

Мы услышали шаги по лестнице, а затем передняя дверь захлопнулась с такой силой, что сотрясла весь дом.

— Все в порядке, малышка. Я не позволю никому причинить тебе боль.

* * *

Рене настояла на том, чтобы уложить меня в постель и принести суп. Больше никто не спускался, но я могла слышать их наверху, даже, если и не знала, о чем они говорят. Я знаю, что они говорили обо мне. Я задавалась вопросом, кто какую сторону принял. Когда Рене ушла, я проверила свой телефон. Ничего.

Я ожидала по крайней мере телефонный звонок или что-то от Дасти, но я, кажется, оттолкнула его навсегда.

Так почему же я чувствовала себя так, словно кто-то заморозил моё сердце, а затем разбил его на миллион кусочков молотком? Я свернулась на постели, стараясь перестать плакать. Серьезно, сколько галлонов слез я могу пролить? Видимо, я собиралась побить мировой рекорд.

Рене вернулась с супом и я съела немного, просто чтобы успокоить ее. Кроме того, она принесла мне Tylenol PM [42] , который я без раздумий проглотила. Иначе мне не уснуть. Я делала так девять месяцев назад, когда у меня не было Рене.

42

 Tylenol PM (Тайленол) — средство группы не наркотических анальгетиков, воздействующее на центры