Мой спаситель

— Неприятности для вас. А со мной все будет в порядке. Я Лине де Монфор, дочь лорда...

— Не имеет никакого значения, будь вы хоть дочерью самого царя Нептуна! — Его глаза метали молнии. — Нам нужно уходить. Быстрее!

— Но где мы будем...

— Быстрее! — он обеими руками вцепился в ворот ее куртки и рванул вниз, разорвав почти до пояса. Пока она стояла, открыв рот от удивления, женщина вошла в комнату в сопровождении двух молоденьких девушек с ярко раскрашенной дешевой одеждой в руках.

— Зеленое подойдет, — бросила женщина, окидывая ее опытным взором. — Ну, дорогуша...

Цыган уже рылся в груде одежды, пока не остановился на вышитой темно-коричневой накидке.

— Но это же скатерть для стола, — запротестовала женщина.

— Теперь это моя накидка, — заявил цыган, набрасывая ее на плечи.

Девушки попытались натянуть на Лине уродливое зеленое платье, но оно было слишком мало.

— Вам нужна вуаль, — сказала женщина цыгану. — Селеста, принеси мою лучшую вуаль сливового цвета, — и, внимательно посмотрев на Лине, добавила: — И еще одну для девушки, темно зеленую. — Она прищелкнула языком. — Ах, если бы у нас было больше времени, я бы выкрасила тебе волосы в темный цвет.

Лине неловко повела плечами в чересчур тесном платье. Святой Боже, неужели это ее грудь выпирает из разреза платья словно две пышные и перезрелые булки? Цыган завернулся в огромную скатерть, и женщина сколола ее у него на шее бронзовой брошкой. Вернулась Селеста и засуетилась вокруг Лине, накручивая и закалывая ее локоны в тугой узел, а потом надела сверху зеленую вуаль. Вторая девушка принялась затягивать тесемки у Лине на спине, не обращая внимания на ее протест. Наконец платье село на ней, как вторая кожа.

Но каким бы непристойным не был вид у Лине, когда переодевание было окончено, она была уверена, что не сможет выглядеть так абсурдно, как цыган. Импровизированная накидка небрежно свисала, едва прикрывая бедра, а ее расшитая цветами кайма резко контрастировала с огромными башмаками. Вуаль сливового цвета с желтой тесьмой, завязанной в узел, скрывала его лицо и волосы так, что голова мужчины напоминала огромную гроздь винограда на ветке. А когда он с серьезным видом обернулся к ней, чтобы спросить у нее, готова ли она, Лине, увидев его смуглое мужское лицо — его темные брови, резко очерченные скулы — под аккуратной кромкой вуали сливового цвета, не смогла удержаться и громко расхохоталась.

На улице было холодно и пустынно, когда они в компании еще не занятых проституток вышли из борделя. Где-то на скомканных простынях в постелях шлюх все еще храпели моряки. Купцы только начали потягиваться перед своими потрескивающими очагами, наполняя свои огромные животы едой.

С важным видом в сопровождении местных служителей закона вниз по улице направлялся Эль Галло, и внезапно Лине обрадовалась тому, что на ней наряд шлюхи. Служители порядка прошагали мимо на расстоянии вытянутой руки мимо женщин, которые, к ужасу Лине, намеренно стали привлекать их внимание, улюлюкая и выставляя на обозрение голые ноги. Но вскоре стало ясно, что их действия имели обратный эффект, — судейский чиновник что-то прорычал, приказывая им отойти в сторону. Они с цыганом прошли в буквальном смысле незамеченными в компании женщин легкого поведения.

Когда они вышли на окраину города, Лине изменила свое мнение об этих женщинах. Шлюхи, которых отец всегда клеймил как величайший грех, проклятый бич людей благородного происхождения, как высшее оскорбление Господа Бога, помогли ей. Без всякой награды, без какой-либо корысти. Просто по доброте душевной. Они дали ей одежду, а теперь еще и вручили цыгану головку сыра и каравай хлеба на дорогу. Они не соглашались принять вознаграждение за оказанную помощь, когда цыган запустил руку в кошель на поясе и принялся рыться там в поисках монет, которых, как она знала, там не было.

— Может, вы вспомните нас как-нибудь? — поинтересовалась хозяйка борделя, и в ее мудрых глазах появился озорной блеск.

Ничего не ответив, цыган снял вуаль и накидку и передал их хозяйке. Затем поднес ее руку к губам и запечатлел на тыльной стороне ладони поцелуй — благородный поцелуй, которым рыцарь может приветствовать даму. Все выжидающе посмотрели на Лине.

Она не знала, что сказать. Еще никогда ей не приходилось разговаривать с проституткой. Бог свидетель — до того, как она встретила цыгана, она не обменялась и сотней слов с простолюдинами, за исключением ее собственных слуг. Но хотя их присутствие чрезвычайно смущало ее, она все-таки поняла, какую услугу они только что ей оказали. Она выпрямилась и, глядя женщине прямо в глаза, прошептала:

— Примите мою благодарность.

Женщина слабо улыбнулась, словно понимая, чего стоило Лине произнести это, и они откланялись.

Дункан не скрывал своей радости — шлюхи сломали барьер в сознании Лине, который не удавалось преодолеть ему.

Пока они шагали через заросли мягкого клевера и рощицы величественных вязов по извилистой дороге, которая иногда превращалась в едва заметную тропинку, Лине размышляла о случившемся.

— Она оказалась... доброй.

— Кто?

— Эта... проститутка.

Дункан ухмыльнулся:

— Да, вы правы.

— Я не верю, что они — бич Божий.

Потом она нахмурилась и негромко спросила:

— Как вы полагаете, Гарольд еще жив?

Дункан ответил ей с уверенностью, которой на самом деле не чувствовал:

— Без сомнения, Сомбра специально его удерживает. Но не бойтесь — я найду его, даже если придется вывернуть весь мир наизнанку.

После этих слов она замолчала. Тишину нарушали лишь шорох их шагов по тропинке да время от времени доносившееся пение птиц и отдаленные шаги двух мужчин, преследовавших их.

Дункан не хотел пугать Лине раньше времени, но кто-то некоторое время шел за ними. Его первым желанием было остановиться и подождать. В конце концов, у него был меч и он легко мог справиться с любой парочкой мужчин, за исключением собственных братьев.

Но ему нужно было думать о Лине. Если их преследователи — члены банды Эль Галло, то, убив их, он накличет на себя и Лине неприятности, подвергая девушку еще большей опасности.

Выход из создавшегося положения был один: он должен немедленно доставить Лине в замок де Монфоров. Как только она окажется за его стенами, он займется пиратами. А пока он должен удерживать их на безопасном расстоянии: если преследователи будут думать, что беглецы находятся в пределах их досягаемости, а значит, станут легкой добычей, то не пошлют за помощью. А он тем временем постарается держать рот на замке, глаза — на затылке и ушки — на макушке.

На небе появился серебристый серп молодого месяца. Сквозь густую листву Дункан сумел разглядеть на закопченном оконце маленький отблеск огня в очаге. Это наверняка был коттедж какого-то фермера, рядом с которым стояли пекарня и амбар.

Слава Богу, наконец-то они нашли приют. В течение последнего часа он неустанно, но без нажима подгонял Лине, зная, что было бы величайшей глупостью ночевать под открытым небом, когда за тобой по пятам идут двое мужчин. Бедная девушка выглядела совсем измученной. Глаза у нее закрывались от усталости, и она с трудом передвигала ноги.