Мой Темный Квартет
Шрифт:
– Ты пьяна? Ты хоть дома?
– Да, дома, – медленно протянула она, пока ее мысли составляли план, – сижу на своей кровати в халатике и очень красивом бе...
– Сколько ты выпила?, – перебил ее раздраженный голос. Да он не на шутку разозлился?, – какого хрена ты творишь, Маллейн?
– У, какой ты злюка, – мурлыкнула она, – я вот лежу и думаю: а не хочешь ли ты ко мне присоединиться? Я бы стащила из комнаты мамки красненького..., – она замолчала, раздумывая, сколько времени у нее займет сбегать в магазин за вином.
– Знаешь, в другой жизни, – отшил ее Брайан, закатывая глаза.
– Ладно, а как насчет просто прогулки? На улице темно, никого нет. Можем пошататься по улицам, – не унималась брюнетка.
– Так, все, хватит. У меня дела, ясно?
– Какие?, – огорчилась она, прикусывая губу и сдерживая неожиданно выступившие слезы.
– Мне еще и дела нужно придумывать? Черт. Принцесса, у нас завтра тест — это раз, я не хочу гулять — это два...
– … и я тебя ненавижу —
Несколько секунд она сидела, дергаясь и кусая губы, щипая свои локти и сжимая пальцы ног. Ее голова болталась вперед-назад, а губы не переставали шептать какие-то гадости. Буквально через мгновение она метнулась к телефону, выключая звук. Удостоверившись, что ее никто не потревожит, брюнетка снова села на свое место, только теперь она откинулась на спинку, поставив ноги на края кресла. Ее глаза следили за стрелкой часов, не в силах двигаться так медленно, забегая вперед и возвращаясь обратно. Вдруг цепкие пальцы с черным маникюром вцепились в телефон, поднося его к глазам: ни одного звонка. Прошло уже две минуты, а он не перезвонил. Не удержавшись на краю, девушка сползла на пол, кресло больно срезалось в спину, надавливая на позвоночник, но она не обратила внимания, до боли сжимая мобильный, буквально сжимая его в глаза.
Пусть он перезвонит.
Пусть он перезвонит.
Он должен перезвонить.
Он обязан перезвонить.
Черт его дери!
Не перезвонил.
Но может, есть смс? Окрыленная новой идеей Лекс шлёпнулась на спину, рыская в закромах телефона: смс от Линдси, от мамы.... И ничего нового. Ничего от него.
Нет смс.
Но ведь она ждет. Ждет, что он перезвонит.
Придурок.
Ожидание сменилось гневом. Резко встав на ноги (телефон оглушительно шлепнулся на деревянный пол), брюнетка стала носиться по комнате, хватая вещи, до которых могла дотянуться, и бросая их на пол. По мере того, как пол наполнялся осколками и обломками, девушка рычала все громче и громче, переворачивая стулья и бросая вазы в окна. Она не думала, что ее могут услышать соседи.
Она не о чем не думала.
Она просто злилась.
Злилась, не помня себя.
Перед глазами то и дело появлялись какие-то непонятные разноцветные пятна, и ей то и дело мерещились предметы, которых не было на столе, и, пытаясь схватить их, чтобы тоже бросить, она злилась еще больше. Вдруг новый звук ворвался в ее воспаленный мозг: пушистые торопливые шажки. Стремительно развернувшись вокруг своей оси и наклонив голову на бок, сгорбившись и страшно искривив тело, Лекс посмотрела на Дакса, который, видимо, проснулся от шума и прибежал узнать, в чем дело. Грубая мысль пронзила голову девушки.
– А ты, комок? Ты ведь тоже Его. Его шавка, Его подарок, воспоминание о Нем. Наверное, он подарил его мне, показывая, что и я Его шавка. Да пошел он к Дьяволу!, – заорала она, выгибаясь вперед и с ненавистью глядя на испуганно застывшего щенка, – ненавижу Его. И тебя ненавижу!, – затуманенные синие глаза не отрывались от замершего существа, видя перед собой не собаку, а какого-то монстра с клыками и длинным хвостом в шипах, – тварь! Сдохни, тварь!, – кричала она, бросаясь на щенка. Тот, взвизгнув, умудрился выскользнуть из рук хозяйки и, едва не поскользнувшись на гладком полу, понесся в другую комнату, забиваясь как можно дальше в угол за чемоданы, – беги, беги, я все равно тебя достану, шваль!, – бесновалась брюнетка, собираясь рвануть следом за беглецом, но тут точно наткнулась на невидимую преграду. Ее глаза по-кукольному округлились, и она задрожала всем телом, падая на грубый пол.
Ее гнев выключили.
Ее боль включили.
Обхватив себя руками, она подползла к стене, вжимаясь в угол. Трясущиеся руки, трясущиеся зубы, трясущееся сердце. Перед глазами все ходило ходуном, и в какой-то момент подняв глаза, она увидела две какие-то темные дыры в противоположной стене. «Похожи на его глаза... Его карие глаза. Как шоколад... Глаза-шоколад. Я люблю шоколад. Он вкусный. Глаза-шоколад. Хм, смешно... Но что глаза делают на стене? Что его глаза делают на моей стене? Что делают его глаза на моей стене? Что на моей стене делают...», мысли путались, и, едва не теряя сознание, девушка чудом не ударилась головой об острый угол стола. «Все хорошо. Хорошо. Хорошо. Нет, все плохо. Так, а что плохо-то? Ну, во-первых», начала рассуждать Лекс, глядя рассредоточено на свои ноги, «до меня нет дела Брайану. Это у нас будет раз! Во-вторых, меня достала Линдси. За те дни, что она вернулась. Это, получается, два!», она закашлялась, обтирая кровавую слюну о футболку. В ее голове как-то не отразилось то, что изо рта шла кровь, она продолжала перечислять. «В-третьих, у меня полное дерьмо в учебе. Хрен с маслом, я ни черта не знаю, ни черта не сдам и окажусь в итоге в жопе. В жопе нашей дорогой миссис Ларкус. Считаем — это три! Дальше, хм, моя отстойная мать. Ее никогда не бывает рядом. Никогда, черт ее дери! Да блин, я могла бы каждую ночь возит к себе новых мужиков, даже несколько, и заниматься с ними сексом, а ей было бы посрать. Посрать, конечно, ведь ее и дома не бывает. Нахрен она меня родила?
По пьяни, в туалете супермаркета? Мать ее... Это у нас четыре! Не люблю четыре... Фу», голова закружилась, и брюнетка легла на пол, прикладывая горящий лоб к холодному полу. Черные дыры на стене сменились разноцветными блестками по всей комнате. Красиво. Она неожиданно рассмеялась, протягивая руку, точно желая коснуться одного огонька. Но он был неосязаем. «Играет со мной», хихикнула она, переворачиваясь на живот и смотря на пол. Вот рука, а вот глаз, собака, молния, дерево... Она искала другие фигуры, спрятавшиеся в изгибах деревянного пола. В какой-то момент она увидела знакомый силуэт, и ее передернуло. Встав на ноги, Лекс покачнулась, едва не упав снова. «Что мне нужно? Мне нужен секс и ванна. Нет, сначала ванна», она подняла вверх палец, подтверждая важность того, что говорит. Проходя мимо зеркала, она посмотрела на себя и поняла, что говорит вслух. «Хах, о чем бы подумала моя святая мамаша, если бы узнала, что я хочу с кем-то переспать?» Снова смеясь как сумасшедшая, брюнетка прошла в ванную, цепляясь испачканными и порезанными пальцами за края раковины. Она не до конца понимала, что происходит и где она находится, ее трясущиеся руки до побеления сжимали мрамор. В голове все кружилось и бурлило. Тысячи чувств, эмоций смешались в один большой комок недоразумения, непонимания, расторможенности. Посмотрев на свою руку, она увидела три пальца, покрытых какой-то странной слизью и фиолетовыми ногтями. Однако вытерев мерзость об одежду, она не почувствовала ее. Подняла глаза, но не смогла ничего увидеть в зеркале, сколько ни всматривалась – одно сплошное серое пятно, без глаз, рта. Коснулась пальцами зеркала, а руки-то и нет. «Где моя рука?», недоумевала она, вроде чувствуя ее, но не видя. «Чушь какая-то».Не нужна.
Она ему не нужна.
Никому не нужна.
Как больно... тут, в груди... близко, но далеко... Вроде тут, но нет — там. Вроде все равно, но в то же время — нестерпимо. Вроде много друзей, но, однако, сейчас — одна. Вроде как любима, но на самом деле — безразлична.
А зачем жить? Вот честно. Когда все равно умирать, и какая разница – сейчас или потом? Сейчас можно так, как сам захочется, а потом … А что будет потом? Умрешь ли ты своей смертью, в окружении семьи, чувствуя их любовь и признательность за данную жизни? Или тебя ударит бутылкой пьяный поздно ночью где-то в переулке, где тебя не сразу еще и найдут? Или ты полетишь стремительно вниз, находясь в самолете, и последнее, что ты будешь видеть, это небо и облака, облака, облака...? Или поезд сойдет с рельсов? Или тебя «закажут»? Или автокатастрофа? Или утонешь? Или вирус? Или рак?
Как глупо, глупо. Глупые смерти, которых тысячи ежесекундно. Вот задумайтесь: именно в это секунду, вот — хоп! – один человек в какой-то точке земного шара перестал дышать. Вот только что он смотрел на место, в котором он находится, дышал, его легкие наполнялись кислородом, он чувствовал свое тело, а сейчас — сейчас он уже далеко. И где «далеко»? Что будет «после»? Вдруг, ничего, и жизнь ничего не изменила? Может быть, то энное количество часов, что ты прожил, ничего не дали. Может быть, ты зря дышал, зря тратил драгоценный воздух, зря топтал цветы, зря употреблял пищу, воду, зря испытывал все эти оттенки человеческой жизни, переживая и сопереживая? Но зачем, если в итоге это может оказаться пустым?
Повернувшись, Лекс увидела кофту, в которой была в тот день у Брайана, и ее сердце снова кольнула тупая боль. «А ведь действительно, зачем жить? Зачем продолжать жить, если знаешь, что в будущем не будет ничего хорошего? Почему бы не прекратить все сейчас, когда ты красив и молод, когда ты будешь лежать в гробу как принцесса. Принцесса при жизни, принцесса и в смерти»
Эта мысль засела в голове. Хмурясь, брюнетка опустила голову, и тут ее глаза заметили то, что раньше не замечали. Как завороженная она смотрела на узоры вен на запястьях: голубые ленточки, переплетающиеся между собой. «Красиво... и почему я не замечала? Но кровь... кровь... она, ведь, красная? Тогда почему вены тут голубые? Мы проходили анатомию, но … А может у меня тут — голубая кровь? Как бывает в сказках... интересно», синие глаза лихорадочно заблестели, и девушка, качаясь из стороны в сторону, достала свою сумочку, роясь и отбрасывая ненужные, попадающиеся предметы, когда ее пальцы нащупали гладкую маленькую коробочку — маникюрный набор. Пилочка, шипчики двух видов, кусачки и ножницы. Маленькие, тоненькие, холодные маникюрные ножнички. Тонкий пальчик провел по острию. Это ведь не больно? Она просто посмотрит. Ей интересно.
Решение принято. Все просто – пару надрезов, она узнает, что да как и все. Конец.
Дополнение к 27 главе.
POV Айзек
«Гребанные продавцы! Черт их дери! Надо же было привязаться к каким-то жалким монеткам! Ну, не хватило мне двух долларов, и что!? Почему же сразу не давать мне все покупки? Черт та с два! Фр! Злясь изо всех сил (изо всех сил в моем случаи — это значит идти и напоминать мини-паровозик, у которого случились проблемы во внутреннем строении, и теперь из его ушей то и дело вырываются клубочки озлобленного вонючего дыма под громкий мерзкий рык разъяренного деда-мыша в пятом поколении), я ворвался в дом, чуть не выбив стекло в двери и, походу, слегка испортив ручку двери, сжав ее чуть сильнее, чем надо.