Мой Ванька. Том первый
Шрифт:
Некоторая пауза…
– Ой… Я не чувствую руки… – оторопело произносит Гена. – И не болит совсем!
– Всё, – обращаюсь я к Клавдии Лаврентьевне. – Забирайте его в операционную и вынимайте из одежды. Куртку придется резать. Готовьте всё. Анестезию тоже на всякий случай. Гипноз – хорошо, но может быть всякое. И халат мне!
Поворачиваюсь к аудитории. Да… Публика в шоке. Особенно Скориков и тётка-терапевт.
– Я сейчас покурю и сразу приду в операционную.
Вынимаю сигарету и собираюсь в свитере выйти на улицу.
– Александр
Это для меня очень важно. Она меня оценила.
Пользую Гену в операционной.
Надо сказать, Клавдия Лаврентьевна – отличная хирургическая сестра. Все мои команды выполняет быстро и чётко, а порой даже и предугадывает их. Это говорит о большом опыте.
Накладываю шов.
– Шов могла бы и я наложить, – ворчливо замечает она. – Все-таки двадцать лет в операционной простояла.
– Ну извините… Не знал… Гипс кто у вас накладывает? Я, конечно, могу и сам…
– Ещё чего не хватало! – с тихим возмущением говорит она. – Вы свою работу уже прекрасно сделали, теперь дайте и нам себя показать.
– Насколько я хорошо сделал свою работу, покажет рентген. Он сегодня у вас работает?
– Нет, только по будням. Однако поверьте, я много чего видела. Вашу работу проверять рентгеном нет смысла.
– Ну спасибо…
– Это вам спасибо. Давно мне не было так приятно работать. Вы хоть и молоды, но это ни о чём не говорит. Короче, мы с ним идём на гипс.
– Погодите. Надо гипноз снять. Гена… – ловлю его взгляд. – Гипноз придётся снять. Будет снова больно, но не так сильно, как было. С этого момента ты снова чувствуешь свою правую руку. Раз, два, три!
Щёлкаю пальцами.
– Ну как? – интересуюсь я.
– Ноет… Ну так, тянет… Но ничего. Терпеть можно.
Выхожу из операционной и спускаюсь в приёмный покой.
– Всё в порядке, – отвечаю я на вопросительный взгляд отца Гены.
– Спасибо…
По сравнению с операцией массаж Жениной спины – лёгкая прогулка. Её соседки снова молча наблюдают за мной.
– Вот, Женя… На сегодня достаточно. Давайте я вам помогу перевернуться на спину, – помогаю. – Ещё раз повторяю – лежать! Только лежать! До свидания!
– Спасибо, Александр Николаевич.
Выходим с её отцом из палаты.
– Александр Николаевич! – бросается ко мне тётка-терапевт. – Там бабулю с переломом привезли… Может…
– А у меня что, есть другие варианты? – я с улыбкой пожимаю плечами. – Только давайте мне в помощницы Клавдию Лаврентьевну.
После третьего пациента, парня с разбитым лицом, устало сажусь на стул.
– Кофейку бы…
– Сейчас сделаем! – весело отзывается Клавдия Лаврентьевна. – И с бутербродами!
Ого! Она улыбаться стала!
– Александр Николаевич! Поверьте, я сделаю всё возможное, чтобы заполучить сюда вас и вашего учителя, – муниципальный начальник жмёт мне руку. – Смотрите, как они все сразу преобразились! Забегали!
Он, бедняга, всё это время находился тут, в больнице.
– Александр
Николаевич, – ко мне подходит Светлана Сергеевна, тётка-терапевт, – вы что-то говорили про больную из палаты, где лежит Женя Скорикова. Ну, которая у окна лежит.– Да, я сказал, что у этой женщины сильно запущенный гастрит. Так и до язвы недалеко.
– Она у нас лежит с воспалением лёгких…
– А что, гастрит лечить не надо?
– Надо, конечно, только она не жаловалась… А вы откуда это знаете?
– Вижу! Умею я так! Открытый перелом я увидел точно так же. И рак у брата Гениного отца тоже. Так что – верьте!
– Да я уже верю…
– А вот и кофе с бутербродами! – появляется Клавдия Лаврентьевна с подносиком. – Поешьте! Устали ведь!
– Спасибо.
– Сашка! Ну где ты был так долго? Уже десять вечера! Я уж думал, не случилось ли чего!
Ванька явно обеспокоен. Мой милый, заботливый Ванюха…
– Не поверишь… Провёл почти целое дежурство в той больнице в качестве врача-травматолога. И операция была, и всё такое прочее. Там, видишь ли, травмпункт, а травматолога нет. А больные косяком. Устал страшно!
– Ладно, работник… Давай сначала в душ, а потом за стол. Заждался я тебя. Сам, между прочим, тоже не ел ещё ничего!
Сидим с Ванькой за столом и ужинаем.
– А что, там такой плохой персонал? – интересуется он.
– Ну почему плохой? Вот хирургическая сестра – профессионал высшей пробы. Почти ничего говорить не надо – сама нужный инструмент в руку вложит. А есть и другие, те, которым всё по фиг.
– Короче, ты показал им, как надо работать, – Ванька, как обычно, ёрничает.
– Я очень старался. Главное, что почти всё время сам Скориков там находился и за всем наблюдал.
– Ты Сергею Петровичу про всё это расскажешь? Он ведь намерен Кирилла Сергеевича взять к себе в академию.
– Обязательно расскажу. Тут недомолвок быть не должно. Но всё равно – последнее слово будет за Кириллом Сергеевичем.
– Это точно. Только и это тоже зависит от тебя, от того, как ты ему это подашь.
В кабинете Сергея Петровича обсуждаем мою информацию про Чистоозёрскую больницу.
– Знаете, Саша, а ведь вы, наверное, правы. Кирилл привык быть хозяином и учителем. И если вы ему правильно всё преподнесёте, то его выбор будет в пользу Чистых Озёр. Там есть ещё один плюс – больница не в городе Ленинграде…
Я понимаю, почему он назвал город старым именем.
– Вы по поводу его утраты?
– Да, Саша. Вы не представляете, какая это была любовь. Они надышаться друг другом не могли. О такой любви слагают стихи и песни. Очень редко у кого так бывает… Именно поэтому наш город всё равно будет давить на него воспоминаниями. А тут – посёлок! Опять всё новое. И главное, чтобы вы были рядом с ним. Хотя, конечно, и у нас вы можете работать с пользой и для себя, и для больных.
Юрий Степанович выговаривает мне по телефону.