Мой Ванька. Том второй
Шрифт:
– Об этом мы с вами будем говорить завтра.
– Мы с вами?
– Если я вас устраиваю только как предполагаемый фигурант будущего дела, то вас может осмотреть ещё и другой специалист, – слегка ехидно произношу я и совершенно серьёзно добавляю: – Но снимки всего вашего позвоночника мы вам сделаем в любом случае. Всё! Спать!
– Не могу я что-то… – тихо говорит прокурор. – Может, у вас можно и снотворного? Знаете, я, видно, уже привык…
– Ну и очень плохо! Только вам сейчас снотворного нельзя. Вдруг давление опять подскочит? А вы и позвать не сможете…
Двое его соседей по палате тоже не
– Александр Николаевич… – зовёт один из них.
Подхожу.
– Александр Николаевич, а можно меня усыпить? Я тоже заснуть не могу. Ну так, как вы всегда делаете… Без снотворного. Мне рассказывали…
– Так… Вы у нас с почечной коликой, кажется? – вспоминаю я.
– Ага… «Скорая» привезла вчера.
Это подарок судьбы! Пусть господин проверяющий посмотрит!
– Можно! Смотрите мне в глаза. Вам очень уютно и тепло в вашей кровати… Вы очень хотите спать… Ваши глаза сами закрываются… Вам так хорошо… Уютно… Тепло… На счёт три… Раз… Два… Три!
Тихонько щёлкаю пальцами. Глаза больного действительно закрываются, и он почти сразу засыпает.
– А меня? – просит второй сосед.
– С вашим инфарктом я этого делать не буду. Нельзя вам этого! Давайте я вас просто подержу за руку…
Беру его за запястье и стараюсь внушить обычную усталость.
Ну вот, тоже заснул.
– Всё! Дмитрий Васильевич, а вам – засыпать самостоятельно! – я поворачиваюсь к прокурору. – Можете слонов считать, улики против меня искать и всё такое прочее. Короче, постарайтесь заставить себя устать. В этом ваше спасение от бессонницы на сегодня. Дальше будем думать.
Он только молча смотрит на меня с кровати снизу вверх.
– Всё! Спокойной ночи! Галя будет к вам периодически заходить и проверять ваше самочувствие.
– Что там с ним? – спрашивает Шитова, когда мы с ней наконец садимся пить кофе. – Что-то серьёзное?
– Приступ гипертонии. Сейчас сняли. Вот кофе допью и схожу ещё посмотрю.
– Вот ведь как в жизни бывает, – задумчиво, будто про себя, проговаривает Елена Михайловна, – Он против вас дело готовит, а вы с ним возитесь…
– Такова судьба медика. Лечить надо в любом случае, – я качаю головой. – В Булуне у нас с Кириллом Сергеевичем была целая дискуссия на эту тему…
Сразу накатывают воспоминания. Танюшка… Как там она? Я звонил туда, чтобы выяснить, и мне Николай Фёдорович сказал, что Таня полетела в Якутск сдавать вступительные экзамены. Жаль, что мы с ней перед этим не поговорили…
Утром перед завтраком захожу в палату к прокурору. Все уже проснулись и занимаются утренним туалетом.
– Доброе утро! – здороваюсь я со всем населением палаты.
– Здравствуйте, Александр Николаевич! – первым отвечает мне тот, которого я усыплял. – Спасибо вам! Так хорошо поспал! Всегда бы так.
– Ну вам для этого в первую очередь нужно нервы подлечить. Мы ещё вернёмся к этому вопросу, когда с вашим основным заболеванием справимся. Скажите Петру Максимовичу, чтобы обратил на это внимание. – Подхожу к прокурору. – А вы как себя чувствуете? Дайте я посмотрю…
Беру его за запястье.
– Так… Сто тридцать на восемьдесят! Неплохо. Но я бы вас ещё на денёк оставил. Правда, это решать будет Пётр Максимович, ваш лечащий врач.
Спать-то – спали?– Не очень… – признаётся он. – Думал много…
– Это хорошо, что думали… – я усмехаюсь, потому что мне понятно, о чём он думал. – Ладно! Сейчас завтрак, потом обход, а после этого, если хотите, могу ответить на ваши вопросы.
– А скажите, как тот мужчина? Ну которого вы оперировали… – с неподдельным интересом задаёт он вопрос.
– Для его случая – нормально. Сейчас спит.
– Он сам спит? Или… – напряжённо интересуется прокурор.
– Или. Так ему сейчас будет лучше. Ну всё! Мне надо идти.
Прокурор входит ко мне в кабинет.
Очень забавно выглядит в больничной пижаме! Опять же, спасибо Сергею Александровичу! Это он настоял, чтобы купить пижамы и халаты для больных, как в старое доброе время. Видимо, я не смог скрыть улыбку.
– Что вы так улыбаетесь? – следует напряжённый вопрос.
– Странно вас видеть в пижаме, – признаюсь я.
– Вообще по нынешним временам пижама в больнице – это уже странно. Знаю, что даже в городе в редких больницах больных переодевают, – соглашается он, садясь на стул.
– А у нас, спасибо благотворителям, это делается, – с особым удовлетворением говорю я и задаю свой вопрос: – Вы по поводу вашего остеохондроза или по делам служебным?
Прокурор смотрит на меня и молчит.
– Ну так что?
– Не пойму я вас, Александр Николаевич… – задумчиво произносит он.
– А я – вас, Дмитрий Васильевич, – в тон ему отвечаю я. – На мой взгляд, ситуация с вашими так называемыми проверками яснее ясного. Чиновнику из Райздрава мы с Кириллом Сергеевичем отказали во взятке. Он сильно обиделся, стал угрожать нам и, надо сказать, все свои обещания выполнил. У нас работают целых три комиссии! Но, как гласит восточная мудрость, шакал воет, а караван идёт! Больница и поликлиника работают, больных мы лечим, обихаживаем. Ремонты продолжаем делать. Вот все крыши наконец закончили. Надеюсь, с протечками будет покончено. Сейчас котельную переоборудуем, и можно будет зимы не бояться. Медицинская академия готова нам продать кое-какое старое оборудование, поскольку они себе пробили более современное. Жизнь идёт! И будет идти, сколько бы шакалы из Райздрава ни выли. А вы, господа проверяющие, упорно не хотите замечать наших успехов, а ищете несуществующие преступления.
– Мы должны выполнить свой долг, – вставляет фразу прокурор.
– Или отработать долг? – цепляюсь я к удачному слову. – Может, Райздрав вас всех просто нанял?
– Вы понимаете, что вы говорите? – вскипает он и начинает вставать со стула.
– Садитесь, Дмитрий Васильевич! – слегка повышаю я голос. – А что мы ещё можем подумать про вас, когда почти за две недели работы никто из вашей многочисленной команды даже не удосужился заглянуть в наш архив, сделать список наших пролеченных пациентов и, хотя бы выборочно встретившись с ними, поговорить о качестве нашей работы. Это же первое, что вы должны были сделать, поскольку мы работаем для людей, и с ними сначала надо было общаться, а уж потом приниматься за бумажки. А раз этого не было сделано, то все мы совершенно искренне считаем, что вы отрабатываете определённый, хорошо проплаченный вам заказ. Скажите мне, в чём я неправ?