Мой XX век: счастье быть самим собой
Шрифт:
Все произведения здесь публикуются в строго хронологическом порядке для того, чтобы читатели сами могли следить, как возникают у художника те или иные образы, темы, оценки тех или иных событий, исторических деятелей, окружающего мира вообще.
Кроме того, составитель и издатель, положив в основу издания хронологический принцип публикации, могут дать все произведения писателя, даже те, которые по своему тематическому многообразию не умещаются в прокрустово по принципу отбора.
Вспоминаю в связи с этим давнее письмо К.П. Пятницкого A.M. Горькому: «Недавно мы толковали с Владимиром Александровичем об издании Ваших сочинений и сошлись на одной мысли. Их следует расположить в хронологическом порядке. Тогда читатель может следить за духовной эволюцией автора. Тогда видно, как постепенно рос и крепнул талант. Для Вас это будет выгодно. Хорошо было бы к каждому рассказу приложить хотя бы краткое примечание, когда и где он впервые напечатан» (Переписка A.M.
А вот другое издание... Противоречивые чувства и мысли одолевали меня при знакомстве с собранием сочинений М.А. Булгакова в восьми томах (СПб.: Азбука-классика, 2002): с одной стороны, заметна большая работа составителя В.И. Лосева, его подробнейшие историко-литературные и текстологические комментарии, его неустанные поиски новых архивных данных, а с другой – гибельное увлечение тематическим принципом собрания сочинений повлекло за собой невосполнимую утрату целого ряда весьма значительных художественных произведений, без которых просто невозможно представить себе творческий путь М.А. Булгакова.
Вызывает удивление утверждение, с которым В.И. Лосев заявляет, что хронологический принцип не позволяет и даже не предполагает «глубокого тематического исследования произведений писателя», что «в основу будущего академического собрания сочинений должен быть положен тематический принцип», только такой подход «создает предпосылку к целенаправленному, углубленному исследованию основных направлений творчества писателя и отдельных тем» (Т. 1. С. 7).
«Азбука-классика» и составитель заявляют, что «предприняли попытку издания собрания сочинений М. Булгакова преимущественно по тематическому принципу, что в корне отличает это собрание от других важных изданий» (Т.1. С. 8).
Действительно «в корне отличает» – в восьми томах не нашлось места для пьесы «Багровый остров» и для либретто опер «Черное море», «Минин и Пожарский», «Петр Великий» и «Рашель», что существенно обедняет творческий путь писателя, сужая многоцветность его художественной палитры.
Вызывает недоумение иной раз и расположение произведений: почему, в частности, том автобиографической прозы назван «Записки покойника» и почему «Записки юного врача», написанные и опубликованные автором во второй половине 20-х годов, предшествуют приключениям доктора, написанным в самом начале своего пути. Почему в третьем томе под названием «Дьяволиада» «Похождения Чичикова» предшествуют «Неделе просвещения» и «Торговому Ренессансу» и т. д. и т. п.
Так что тематический принцип больше создает основу для недоуменных вопросов, чем «предпосылку к целенаправленному, углубленному исследованию основных направлений творчества писателя».
Иное впечатление производят восемь томов, которые составитель Виктор Петелин выстраивает по хронологическому принципу. Начинается с очерка «Грядущие перспективы», с яростной полемики против Троцкого и Красной Армии, написанного в 1919 году и защищающего основные человеческие ценности, и кончается романом «Мастер и Маргарита» и письмами последних дней, завершающими весь его творческий путь. Тут можно исследовать и тематические аспекты, и художественные особенности, и жанровое своеобразие фельетона, очерка, рассказа, повести, романа. В обстоятельных вступительных статьях к каждому тому прослежен весь творческий путь писателя, а в комментариях даны конкретные указания по сложным вопросам текста.
Виктор Петелин не впервые представляет свои издательские проекты. Сначала он издал шесть томов М.А. Булгакова в издательстве «Современник», в том числе и «Письма» в 1989 году (вместе с В.И. Лосевым); затем издательство «Голос» опубликовало М.А. Булгакова в десяти томах (1995 – 2000).
В.И. Лосев, анализируя «Белую гвардию», сожалеет, что не все выдающиеся исторические события вошли в роман. Вполне возможно, что если бы Булгакову разрешили, то он бы написал и про убийство генерала Келлера, а не только немецкого фельдмаршала Эйхгорна. Граф Келлер – единственный генерал, оставшийся верным императору Николаю II, а с империей Булгаков был крепко связан. Этого события Булгаков не мог пропустить, а пропустил. Ни Келлер, ни Алексей Турбин, который якобы озвучил взгляды Келлера, ни сам Булгаков не описывают стержневого события, от которого пошли все события в романе. В.И. Лосев предлагает «коренную реконструкцию текста романа в соответствии с авторской волей, выраженной в сохранившихся рукописях». Это будет потом, когда отыщутся последние главы авторской корректуры. Тогда будут возможны «решительные текстологические изменения» романа, «ибо именно эта корректура может многое изменить в наших представлениях о каноническом тексте романа» (Т. 1. С. 12). Как видим, нам еще грозят «коренной реконструкцией теста романа «Белая гвардия». А дело все в том, что Булгаков задумал свой роман как трилогию, первая книга была написана и на две трети опубликована в журнале «Россия». Редактор торопил его с окончанием романа, но Булгаков задержал рукописи, послал только тогда,
когда журнал фактически прекратил свое существование, а редактор был отправлен в Германию на чиновничью службу. Завершая роман для парижского издания, М. Булгаков многое понял и решительно сократил роман, оставив только один том. Можно по-разному понимать мотивы сокращения романа, цензура и пр., но в Париже была издана «Белая гвардия» в авторской редакции, и реконструировать текст романа просто непозволительно, все находки текста нужно публиковать как варианты романа в комментариях.Вот почему все исследователи и издатели берут текст романа «Белая гвардия» по изданию: Мих. Булгаков. Дни Турбиных (Белая гвардия). Париж. Т. 1. 1927; Т. 2. 1929. В России этот текст с устранением неточностей опубликован в 1966 году.
Так что у читателей большой выбор – читать своего М. Булгакова.
Книги о мятежном писателе
И среди этой многообразной литературы одна за другой выходят книги Виктора Петелина. «Жизнь Шаляпина» в двух томах (2000, 2004), «Жизнь Булгакова» в трех изданиях (2000, 2003, 2005), «Жизнь Алексея Толстого» (2001), «Жизнь Шолохова» (2002), а если к этому добавить «Письма» и «Михаил Шолохов в воспоминаниях», то просто хочется руками развести от удивления. Весь XX век вошел в эти книги, емкие, глубокие, содержательные. Какое разнообразие имен, серьезных, значительных, является перед нами – Алексей Толстой, Вячеслав Иванов, Иннокентий Анненский, Николай Гумилев, Анна Ахматова, Всеволод Мейерхольд, Константин Станиславский, – всех перечислить мне так и не удастся, их слишком много, каждый из них глубок и разнообразен. В. Петелин скрупулезно высвечивает каждого, дает их портреты, их разнообразные отношения в литературном быту, в литературном движении, выделяя новаторские черты чуть ли не каждого их них. Булгаков, Шолохов – у каждого своя жизнь, со своими именами и своими проблемами, острыми и, кажется, неразрешимыми... «Шолохов всегда со мной» – так назвал свою статью о Шолохове Виктор Петелин.
Знаю Виктора Петелина с давних пор, со студенческой и аспирантской поры в МГУ им. М.В. Ломоносова, который он с отличием закончил и был рекомендован в аспирантуру; знаю его характер, прямой и неуступчивый, целеустремленный, добивающийся своей цели. Обучаясь в аспирантуре, он вызвался написать диссертацию о творчестве М.А. Шолохова, но оказалось, что Л. Якименко только что закончил свою работу о «Тихом Доне» и передал в издательство «Советский писатель», а В. Апухтина – о «Поднятой целине». Ему предложили написать о Ф. Гладкове, писатель только что получил Сталинскую премию, имеет популярность, можно было быстро написать и защитить. В. Петелин прочитал многие произведения Ф. Гладкова и решительно отказался писать о нем. Тогда А.И. Метченко предложил ему написать об И. Эренбурге, тоже лауреат, популярен, но В. Петелин решительно, сразу, без раздумий, отказался и от этого варианта.
Счастливый случай выпал на его долю: ему поручили выступить в качестве оппонента на защите одного из дипломов, но работа оказалась очень поверхностной, в ней очень много было ссылок на только что вышедшую книгу Л. Якименко о «Тихом Доне». В этой книге, с точки зрения В. Петелина, было так много несуразностей и ошибок, что он в бескомпромиссном порыве молодости готов был и дипломную работу «зарубить», если бы не мудрый и тактичный заведующий кафедрой А.И. Метченко.
После этого В. Петелин вновь пришел к А.И. Метченко и предложил свою тему исследования – «Человек и народ в романах М.А. Шолохова» (впоследствии она вошла в книгу «Гуманизм Шолохова»). Так началась длительная полемика вокруг имени М.А. Шолохова и его произведений. Думаю, В.В. Петелин выиграл эту нешуточную битву.
А все началось с того, что научный руководитель профессор А.И. Метченко еще в 1956 году в журнале «Новый мир», № 12, отметил первый «труд» В.В. Петелина, прочитав диссертацию и выделив в ней малюсенькую часть: «Попутно отмечу, что тот же упрощенно социологический подход к явлениям искусства наложил свою печать на изучение функции пейзажа в наиболее поэтических произведениях советской литературы. Прав молодой исследователь творчества М. Шолохова В. Петелин, критикуя некоторые последние работы о Шолохове за схематическое освещение в них функции пейзажа в «Тихом Доне»...» (Новый мир. 1956. № 12. С. 227).
Статью «Два Григория Мелехова» В.В. Петелин напечатал в журнале «Филологические науки», 1958, № 4, в рубрике «Дискуссии и обсуждения», но где только автор не был с этой статьей: в «Литературной газете», в «Молодой гвардии», в «Знамени», в «Октябре», в «Доне», повсюду отказали.
«При всех ошибках, совершаемых им, при всех его противоречиях, – начинает свою статью В. Петелин о Григории Мелехове, – в нем даже в самые критические моменты не иссякают душевные качества, вызывающие наше сочувствие: честность, искренность, мужество, правдивость и прямота. В литературоведении и критике возникает совсем иной образ, далекий от того, кого так любовно и щедро М.А. Шолохов воссоздал на страницах романа».