Моя 24/7

Возвращаюсь в комнату, а эта пигалица лежит под покрывалом. Вряд ли спит.

– Неизвестно где тебя носило и в постель залезла?! Так устала, что не могла дотерпеть, пока я выйду, чтоб душ принять?

– Вау. Ну извини, мам, - зыркает в мою сторону раздраженно, поднимается на ноги и уносится в сторону ванной. Хлопает дверью так, что кажется петли заскрепели. А потом слышу, как повернулся замок. Закрылась. Никогда раньше не закрывалась.

Проходит, кажется, не меньше часа, пока она соизволила оттуда выйти. На меня не смотрит. Возвращается в постель и накрывается едва ли не с головой.

– Ты и дальше будешь себя так вести?

– спрашиваю уже более ровно, уставившись в потолок.

– Как?

Лежит ко мне спиной, не поворачивается.

– Как ревнивая малолетка, - сажусь и наконец-то заставляю себя посмотреть в ее сторону.

Эти игры меня разбивают и сосут энергию. Лучше сразу все прояснить.

Она молчит, но я чувствую кожей, что вспыхнула.

А потом прилетает короткое и злое:

– Да.

– Так мы дальше жить не сможем. В таком напряжении не сможем, ты или со мной, или удержать тебя просто не смогу, если и дальше между нами будет такая неразбериха. Реши уже что-то для себя.

– Сам реши. Ты или только мой, или продолжай собирать вокруг себя всех баб в округе. И свое «она сама» прибереги для других дур. Ты не теленок. Открыть рот и отшить можешь. Почему-то ко мне никто не подкатывает, если я этого не хочу, я могу очертить свои границы одним взглядом, - чеканит каждое слово. Ко мне так и не повернулась.

– Если ты мне не доверяешь, то наш разговор окончен.

Я не хочу больше долбить себе мозг этой хернёй. Ее выбор. Все достало.

Я думал, что хуже быть не может. Но, оказывается, может. Следующий день был слишком сумбурным, но продуктивным. Зря не отправил ее домой вчера. На встрече бы не так сильно отвлекался на мысли о ней, когда смотрел на то, как она бегает между потенциальными клиентами. Время от времени выпадал из процесса и это меня злило. Жесточайшим образом приказал себе усмирить все личное и заняться деловым.

Было не легко, но я умею задвинуть на задний план то что тревожит.

Домой возвращались в полнейшем молчании. Ее выбор, я не буду навязываться. Вопрос доверия до сих пор открыт. Если ей не нравится что-то, не буду вызывать к совести. Она взрослая, поэтому пусть определяется. Она прекрасно осведомлена о том, как мы будем жить после рождения ребёнка. Есть вариант, что сын или дочь перейдут под мою опеку. Не сможет принять этого ребёнка, я не буду настаивать. Быть отцом видимо у меня получается лучше, чем строить отношения с женщинами.

Бред какой-то, не иначе. Но что имеем.

– Тебя домой?

Я решаюсь поговорить уже тогда, когда въезжаем на главную улицу города.

– Да, - отвечает немногословно. И вдруг спрашивает.
– Я хочу отгул на завтра. Можно?

– Без проблем, - сворачиваю в нужном направлении, чтобы побыстрее закончить эти кошмарные сутки, - ещё какие-то пожелания?

– Нет, - отвечает и отворачивается к окну.

18 глава

Есения

Я зашла в квартиру, прислонилась спиной к двери и сползла по ней на пол. Не поездка, а пытка. И разошлись так... мерзко, ощущение, что мне грудную клетку выпотрошили и оставили сидеть с открытой.

Я не знаю, сколько просидела на пороге. Кажется, текли слезы. Не отдавала отчет. Ушла в полное затмение. Кажется, как будто после новостей о том, что его бывшая ждет ребенка, меня выпотрошили и бросили биться, как рыбу о берег, вдыхая песок.

Не понимаю, что со мной. Наверное от того, как резко все случилось. Резко все в моей жизни стало очень хорошо. У меня появился любимый мужчина. Кто-то, кто стал только моим. А потом все как обычно. Все пошло на перекосяк.

Понимаю, что надо выпить. Иду на кухню и достаю бутылку вина. Понимаю, что у меня точно проблемы, раз я сижу и пью одна. И это никуда не годится. Во что превратилась моя жизнь?

Один несчастный день спустя и я снова на работе. Справившись с похмельем и начинающейся депрессией, я привела себя в порядок, “надела” лицо компании и пришла в офис. Было ощущение, что я здесь впервые. Опять.

На автомате сняла почту, просмотрела входящую корреспонденцию и сходила в бухгалтерию и отдел кадров. Вернулась и первым, кого увидела, был он.

Выглядел как всегда хорошо. Только выражение лица другое.

– Доброе утро.

– Доброе утро, сделайте мне кофе, пожалуйста.

Он прошел мимо, даже не попытался задержаться рядом с моим столом.

Я киваю сама себе и поднимаюсь на ноги. Выполняю требуемое и приношу ему в кабинет кофе и почту.

– Я хочу поговорить с тобой, - смотрю на него, в то время как он упрямо делает вид, что меня не существует.

Артур не торопится отвечать. Словно откатились в те давние времена, как только я сюда пришла. Хочется сбежать, но я жду его ответа.

Новицкий неторопливо сворачивает документ на ноутбуке, снимает очки и смотрит на меня.

– Я слушаю, - вижу, что бросает взгляд на часы, - но недолго.

– Я хочу, чтоб ты подписал это, - из документов на подпись отбираю документ, написанный утром своей рукой.

Заявление на увольнение.

Он внимательно изучает листок, длинные пальцы крутят ручку.

– Вы в этом уверены?

Вы. Хм.

– Мне нужно уехать. Я не знаю, на какое время, чтоб унизительно просить незаработанный отпуск. Поэтому да.

Я стучу пальцами по бедру и добавляю негромко.

– Так будет лучше, и в глубине души ты это понимаешь.

– Будет лучше тебе, но не мне.

Артур кладет листок перед собой, некоторое время гипнотизирует его, но потом просто подписывает.

– На самом деле так будет лучше в первую очередь тебе, ты просто этого пока не понимаешь. У тебя слишком много всего на повестке дня, ревнивая малолетка должна быть последней из твоих проблем. Если то, что мы друг другу говорили, правда, то это не конец. Я вернусь. И жизнь покажет.

– Можешь идти. Тебя больше никто не держит. Я сам решу свои проблемы. Как и решал их прежде. Всего наилучшего.

Он больше не смотрит на меня. Просто берет очки и вновь запускает документ.

Я слушаюсь. Забираю заявление и выхожу из его кабинета, иду прямо в отдел кадров. Возвращаюсь в приемную, чтоб завершить дела и собрать вещи.

– Сеня, это что за херня? Ты увольняешься? Почему?
– в приемную влетает раздраженный Тимофей.

Видит коробку в моих руках и застывает.