Моя 24/7

– Ты мне не нужна, таких как ты полно. Любая ноги расставит!

– Много у тебя их было?
– спрашиваю тут же.
– Таких как я?

– Я их не считал, просто секс, для здоровья.

Я застыла на мгновение. Поджала губы. А затем с силой толкнула дверь его комнаты.

Вырвала из его рук остатки алкоголя.

– Спать ложись, - буркнула, не глядя.

– Нечего мне указывать, сам решу свои проблемы. Свали, мать Тереза.

– Решай, большой мальчик, - фыркнула.

Алкоголь у меня, он в спальне. Я победила. Теперь время позаботиться о себе, чтоб не заработать воспаление лёгких.

Остатки бухла прячу в шкаф, а сама иду к гостевой ванной. Раздеваюсь, включаю воду и становлюсь, пытаясь согреться.

От его фразы о давалках внутри что-то горит. Ревность. Снова. Когда никто не звал. Слышу звон бьющегося стекла. Грубый мат и вновь что-то летит на пол и гупает.

Я быстро выключаю воду и заворачиваюсь в полотенце, бегу на звук.

Картина маслом. Пытался достать из бара другую бутылку и расхерачил стакан. Спасибо что не голову.

– Артур, тебе пять? Спать иди.

Я вновь оказываюсь рядом и пытаюсь отнять бутылку.

– С тебя хватит , - рычу с нажимом.

– Сопьюсь и сдохну, тебе какое дело?! Свали, дышать не могу рядом с тобой!

Я упрямо вцепилась в бутылку и не отпускаю.

– Какое мне дело?!
– рычу я от злости.

Выпускаю бутылку. Но открыть не даю. Делаю отчаянный шаг вперед и впиваюсь в его рот.

Огромные руки тут же сгребают меня в охапку, а губы кусают мои губы до боли. Он целует слишком больно и отчаянно, не отпуская ни на миг. Кожу покалывает от его бороды. Непривычно. Возбуждает.

Полотенце летит к нашим ногам. Удивительно, что он не упал через него, когда пытался пройти к камину.

Телом чувствую его жар и похоть. От губ его губы жадно скользят по шее к груди, а правая рука уверенно пробирается между моих ног.

– Чёрт, уйди, не хочу, - стонет мне в губы с болью в голосе.

– Врешь, - выдыхаю хрипло.
– Мне? Бог с ним. Себе врешь. Я тебя чувствую. Сколько баб не перетрахай, я у тебя одна такая. Мы оба это знаем.

Мои руки скользят к его штанам, стягивают их, чувствую, что без боксеров, протяни глубже внутрь руку и почувствуешь его желание. И я не отказываю себе в этом. Он стонет ещё протяжнее, кусая мои соски, когда я сжимаю его напряжённый член.

– Это просто секс. Ничего больше, - Артур яростно входит в меня, вновь целуя до боли в губах.

С моих губ срывается громкий стон. Как же он меня заводил, когда доминировал раньше. Мозг отключался и я улетала в нирвану.

Это изменилось. Я не отключаюсь теперь. Я четко понимаю, все, что происходит, и все, что он говорит.

Слова, они ничего не значат. Потому что я чувствую всю его боль своей кожей. Он целует так, словно сто лет не целовался. Берет так, словно боится, что я ускользну. И мое тело движется ему навстречу, я не контролирую свои стоны и крики, целую в ответ много и жарко, и плевать, что губы пекут и опухли, и один за другим ловлю оргазмы. Первый был слишком быстрым, и очень болезненным. В отличие от мистера «таких как ты полно», я держала слово, которое дала ему здесь, что я ему не изменю. У меня никого не было, и секса не было. Второй оргазм был яркий как никогда. Я вцепилась в его руки, выгнулась дугой и вскрикнула, не сдерживаясь. Он даже замер и перестал вколачивать в меня свою боль. Но стоило отголоскам отпульсировать, как он резко перевернул меня, словно тряпичную куклу, на живот, подтянул бедра к себе и вошел. Я вцепилась в спинку дивана.

– Артур, господи, как… ааах, - связной мысли не получилось, один лишь стон.

А он рукой схватил мои волосы и прогнул меня.

– Скажи, что любишь?
– потребовало все мое существо в этот момент. Я ведь знаю что это так. Но мне критично важно услышать это от него сейчас.

– Это просто секс, ты же этого хочешь?

Его рука сжала мою шею, но не сильно, а зубы больно укусили мочку уха. Он брал меня слишком яростно, словно избавлял себя от боли и отчаяния.

Горячая сперма обожгла мои ягодицы, а сам Артур упал рядом, потирая грудь.

Я ничего не отвечаю. Пытаюсь совладать с дыханием после этого дикого марафона. Кажется, мы поменялись ролями. Теперь я люблю поболтать во время секса, а он нет.

– Спать-то пойдешь теперь?
– спрашиваю, стоило дыханию прийти в норму.

С алкоголем однозначно нужно завязывать. Оно того не стоит. Я вообще перестала пить, и не жалею. Я не представляю, как часто он так надирается, но не хочу быть пособником этому. И уж точно - виновником.

– А ты хочешь повторить?
– не смотрит в мою сторону, а просто лежит на спине и трёт лицо.
– С какой целью интересуешься моими планами?

– Потому что мне не все равно. Очевидно же, - хмыкаю и присаживаюсь на диване.

Хорошо, что он пьян и старается на меня не смотреть. И не заметил то, что я не хочу, чтоб он заметил.

Когда я была в Лондоне на съемках, я таки зашла в тату салон. На моем запястье появился небольшой цветок. А под сердцем поселилось нечто очень личное. Расслабленный, роскошный дикий котяра с пышной гривой. Которого сейчас я почему-то хочу спрятать.

Наклоняюсь и подтягиваю полотенце, кутаюсь в него. Мне нужно вернуться в душ. Но сначала я хочу убедиться, что этот напряженный дикий котяра пойдет прямиком к себе. Без бухла.

– Тебе было все равно тогда. И не нужно мне задвигать о каком-то сопереживании.

Артур пытается встать, и я догадываюсь, куда нацелен его путь.

– Мне не было все равно, ты это знаешь. Ты глупец, если думаешь иное.

Я делаю шаг назад к дивану и преграждаю ему путь.

– Я перебью все бутылки, если ты не прекратишь эти поползновения сейчас же, и я не шучу, Артур. Ты видишь, что ты творишь с собой?

– Я не нуждаюсь в исповеди. Ты далеко не святая. И лучше помалкивай!

– Я никогда и не говорила, что святая, - хмыкаю, - напротив. И меня это устраивает. А вот твой запой не устраивает. Рычи сколько угодно, но пить ты будешь только в том случае, если выбросишь меня в дождь. Но мы оба знаем, что ты этого не сделаешь.

– Думаешь, одна ты изменилась за эти долгие девять месяцев...- он хмыкает и ищет штаны, кое как их натягивает.
– Иди к себе, я должен побыть наедине с собой.

– Вижу изменения, - хмыкаю.
– Появились новые пристрастия. Наедине с собой я тебя оставлю с удовольствием. Наедине с бутылкой нет. Я серьезно.

Разворачиваюсь и ухожу в душ. После него вернусь и проверю, как меня услышали.

В душевой прислоняюсь к стене и обнимаю себя локтями, слушая собственное тело. Которое поет. Получило то, чего было лишено, и радуется. Хорошее чувство, приятное тепло внутри. Несмотря на грубость и неоднозначность произошедшего, я была рада. Пусть болтает что хочет. Язык его тела болтает громче. На руке остался небольшой синяк от того, как сильно его ручищи сжимали меня, как будто боялись, что вырвусь и убегу. Губы просто горят от его жадных поцелуев. И борода - целый пласт новых ощущений и, кажется, новый фетиш. Возбуждает нереально.