Моя чужая новая жизнь

— Ах ты мелкий говнюк, — Шнайдер опасно сузил глаза и шагнул почти вплотную. — Думаешь, наш лейтенант всегда будет тебя защищать? Мир, знаешь ли, тесен. Не боишься, что мы как-нибудь встретимся без свидетелей и разберёмся, у кого из чего там яйца сделаны, а?

— Боишься пока что здесь ты, — я выдала самую наглую улыбку из своей коллекции, зная, что вполне могу себе это позволить.

Вилли действительно тогда прописал ему выговор, припечатав, что не потерпит, чтобы вот такие лоси притесняли мальчишек. Так что пусть себе бесится сколько угодно.

— Можешь прямо сейчас попробовать проверить.

О-о-о, если бы взглядом можно было убивать, то меня уже можно сказать придушили, расчленили, сожгли и пепел по ветру развеяли. Не знаю, решился бы он сейчас мне врезать, учитывая, что за меня неожиданно подпряглись пацаны. — Ну что вы опять сцепились?

— Действительно оставь пацана в покое.

— Я тебя предупредил. Однажды ты пожалеешь, что распускаешь язык, — ну конечно надо хоть так оставить последнее слово за собой.

Вот же злопамятный хитрожопый говнюк. Пожалуй, действительно стоит оглядываться, проходя в тёмном переулке. С него станется втихаря подпортить смазливую мордаху Карла.

Уже спускаясь с крыльца, я заметила во внутреннем дворе чью-то тень. Осторожно выглянув, обнаружила солнечного мальчика, сидящего на брёвнышке в самом расхристанном виде. Волосы растрёпанны, куртка застегнута кое-как… И что там у него в руке? Вот же чудовище, решил нажраться в кашу? Правильнее всего было бы идти куда собиралась, но я решительно шагнула вперёд. Сегодня у нас с возлияниями строгач — завтра опять предстоит выступать на рассвете. А это рефлексирующее недомогание как пить дать попадётся Кребсу или даже Вилли и отхватит по первое число. Синеглазка поднял на меня затуманенный алкогольной нирваной взор и как-то вызывающе улыбнулся: — Ну и чего ты тут забыл?

— Паршиво выглядишь, — тихо ответила я.

Фридхельм неопределённо повёл плечами и в один глоток допил содержимое фляжки.

— Пойдём, пока на тебя ещё кто-нибудь не наткнулся, — по идее не стоило с ним возиться, но последнее время у парня и так непруха полная. Что убудет от меня прикрыть его задницу?

— А тебя разве не ждёт русская фройляйн? — вот это я понимаю дарк-версия нашего мальчика-одуванчика. Как ни странно, таким он мне нравился чуть больше.

— Может и ждёт, — я села рядом, ожидая, что ещё он выдаст сейчас. — Тебе-то что?

Он неожиданно рассмеялся ни разу не весёлым смехом, запустил пальцы в волосы и пробормотал:

— Нет… Конечно, всё правильно. Ты не виноват, что я…

Вот возись теперь, утешай этого дурашку.

— Да ладно, я всё понимаю. Но неужели ты сразу не видел, что я не по мужикам? Геи обычно сразу вычисляют своих, а сейчас вообще с этим делом надо быть осторожнее.

— Да не знаю я, как обычно ведут себя эти… Геи, — тихо признался Фридхельм.

Ни хрена не пойму. Если ты не гей, откуда взялся тот стояк? Мне же он не привиделся.

— Ну ты даёшь, — я даже не задумалась в этот момент, насколько странными выглядели мои познания в этой области. — Обычно такие вещи понимаешь сразу — к девочкам тебя тянет или к парням.

— Меня и тянуло всегда к девочкам, — смущённо продолжал Винтер.

Значит он тогда просто засбоил? Ну мало ли действительно стресс или, не знаю, что там ещё заставляет стоять члены.

— Ну прям гора с плеч, моей заднице ничего не грозит, — пошутила я. — А теперь подбери сопли и пойдём, чтобы успеть к отбою.

— Карл, я и не собирался… — да что ж ты так мнёшься, тайный эротоман, называй уже вещи своими именами. — Ну, в общем делать с тобой это… То есть лезть к твоей…

— Да я понял, говорю же нормально всё, — я не в силах была больше слушать это косноязычное описание гомосячьих радостей.

— Но то, что я говорил про то, как меня тянет к тебе, это правда, — Фридхельм малость помялся и добавил, разбивая иллюзии, что он питал ко мне чистую, не замутненную голубыми оттенками дружбу. — Если бы ты был девушкой, я бы подумал, что влюбился…

Вот оно как значит. Ни хрена уже не пойму, кто тут извращенец — он со своими хотелками? Я, которая притворяясь парнем, крутила одновременно с девчонкой и вот этим недогеем? В общем та ещё клоунада.

— Тебе могло показаться, — я едва понимала, что несу, глядя в разнесчастные ищущие ответов глаза. — Ты особо ни с кем не ладишь, а мы вроде как сдружились, вот и…

Никогда не слышала, чтобы парень не мог определиться со своей ориентацией, но с другой стороны я никогда и не общалась с геями. Хрен знает, что у них там в черепушке творится.

— Я пойду, — не могу я больше выдержать этого пронзительного взгляда. — И тебе советую…

Он поднялся следом за мной и стоял теперь так близко, что я чувствовала жар его тела, его напряжённое ожидание. Каждый сантиметр раскалённого воздуха между нами.

— Есть только один способ проверить… Гей я или нет, — с не пойми откуда взявшейся решительностью сказал он, делая ещё один шаг ближе.

Я стояла как вкопанная, примерно понимая, что он задумал. Горячие ладони легли на шею, а губ коснулись его губы. Трепетно, будто спрашивая разрешения. Накинься он со страстью неандертальца, я бы конечно резво ткнула его коленкой в пах, но перед этой осторожной нежностью замерла, позволяя себя целовать. Ни разу не понимаю, что за хрень мы сейчас вытворяем, но повело меня неслабо. Фридхельм чуть отстранился, прижался практически лбом ко лбу, тяжело дыша, встречаясь с такими же распахнутыми отрицающими глазами.

— Проверил? — охрипшим почему-то голосом спросила я, уже понимая, каким будет ответ. В моё бедро явно кое-что упиралось.

— Я… Я попрошу Вильгельма перевести меня в другую часть, — вымученно ответил он.

А я заметила поверх его плеча какую-то тень и, присмотревшись, увидела Вилли, наблюдавшего столь трогательную картину. Давно он здесь стоял? Сколько успел услышать?

— Иди в казарму, Карл, — ровным голосом сказал он, но я уже немного научилась распознавать его эмоции. Конечно же, он в ярости — вон как зубы стиснул, глаза колюче блестели, руки сцеплены за спиной. Пойду я от греха нахер подальше. Интересно, что теперь будет? За спиной я явственно услышала: — А ты подожди.

* * *

На следующее утро я осторожно высунулась на построение. Но вроде все тихо. Никто в меня пальцем:«Дас ист пидорас», — не тыкал. Ожидаемых разборок с Вильгельмом тоже не предвиделось. Интересно, как же он отреагировал на заявление братика, что он решил идти по жизни под голубыми флагами? И кстати, в голове всё равно маячил красной тряпкой хештег эпичныйпроёбужерядом. Фридхельма я опять почти не видела. Кребс не хуже распределяющей шляпы в Хогвардсе умело раскидывал дежурства и вылазки так, чтобы мы были друг от друга подальше. Наверное, с подачи Вилли. Но у меня нарисовались малость другие дела. Вечер за вечером я выслеживала Олесю, но пока что безрезультатно. Конечно же попалась в самый неподходящий момент.