Моя девочка

Раздеваюсь, принимаю прохладный душ, наслаждаясь свежестью. Выхожу из душевой, вытираюсь, надеваю заранее приготовленный сарафан на бретелях. Хочу закинуть свою одежду в стирку, и замечаю на стиральной машине белую футболку Алексея. Я сама не понимаю, что со мной происходит, но мои руки тянутся сами по себе. Осторожно веду рукой по хлопковой ткани, вспоминая, что вчера весь вечер он ходил в ней. Беру ее в руки, подношу к лицу, и глубоко вдыхаю, исходящий от нее запах весны. Я не могу дать точное определение этому аромату, но точно знаю, что так пахнет мое любимое время года. Меня саму удивляют собственные ощущения, и реакция тела на этот запах, мне хочется всегда его вдыхать, постоянно, каждый день. Я вдыхаю этот аромат снова и снова, и не могу им надышаться. Даже сейчас, когда его нет рядом, и я просто держу в руках его футболку, моя кровь бешено несется по венам, и сердце готово выпрыгнуть из груди. И одновременно меня не покидает ощущение, что я делаю что-то запретное, боясь, что меня могут застать за этим занятием. Нехотя отрываюсь от футболки, оставляя ее на машинке.

Побродив по пустой квартире, я решаю приготовить для всех ужин. Марина целый день на работе, а я дома, и благо, мама научила меня готовить. Холодильник забит, просмотрев наличие продуктов, решаю запечь курицу в духовке, с маминым фирменным медовым соусом.

Помещаю курицу в духовку, засекаю время. Делаю легкий овощной салат, мою руки. Прохожу в гостиную, ложусь на диван. Включаю телевизор, щелкаю пультом, листая каналы...

Просыпаюсь от шума на кухне, совершенно не понимая, что происходит и где я нахожусь. Я уснула! Соскакиваю с дивана, прихрамывая на затекшую ногу, бегу на кухню. Застываю в дверном проеме, на кухне стоит запах гари.Я уснула и курица сгорела, покрылась почти черной корочкой, а не золотистой, как было запланировано. Она стоит на столешнице. А на кухне находится Леша, включает вытяжку, раскрывает настежь окно. Я понимаю, что это просто курица, ничего страшного не произошло, но мне становится до слез обидно, что я не смогла нормально приготовить ужин, и стыдно от того, что об этом узнал Алексей. Переминаюсь с ноги на ногу, приглаживаю растрепанные волосы, боясь произнести слово. Леша оборачивается, весело улыбается, как ни в чем не бывало.

– Думаю, стоило немного раньше вытащить эту курицу из духовки. Или так и было задумано?
– с насмешкой, спрашивает он.

– Так не было задумано, - отвечаю, проходя на кухню.
– Я просто уснула. Не знаю, как так вышло, я просто смотрела телевизор...
– мой голос становится тише, от обиды на него за то, что он надо мной смеется, и от злости на себя за то, что не смогла сделать все нормально. Отворачиваюсь от него, осматриваю мой неудавшийся ужин. Беру губку, моющее средство и начинаю мыть духовку. Алексей выходит из кухни, и я слышу, как он разговаривает с кем-то по телефону в гостиной. А я мою духовку со слезами на глазах, пытаюсь их сдержать, но ничего не выходит. Предательские слезы льются сами по себе. Говорю себе, что ничего страшного не произошло и сгоревшая курица, это не конец света. Но ничего не выходит. И я понимаю, что причина этому, мужчина, который разговаривает в соседней комнате. Который, в очередной раз, убедился, что я глупый ребенок, который даже не в состоянии приготовить ужин. И ему было весело.

– И что мы будем делать с этим кулинарным шедевром?
– спрашивает Леша, возвращаясь на кухню. После его слов, мои слезы уже бесконтрольно льются из глаз. За что я себя ненавижу. Ничего ему не отвечаю, продолжая мыть духовку.

– Ангелина, отвлекись на минуту, посмотри на меня, - уже вполне серьезно просит он. Качаю головой, не могу ему ответить, глотая слезы. Он подходит ко мне сам, аккуратно берет за плечи и разворачивает к себе. Я пытаюсь отвернуться от него, вырываюсь, подхожу к раковине, мою руку, быстро утирая слезы.

– Лина, ну ты что?
– спрашивает он, подходя ко мне так близко, что я теряюсь. Резко разворачиваюсь, хочу выйти из кухни для того, чтобы он не видел моих глупых слез. Он так близко, что я, буквально, врезаюсь в его сильную грудь. Леша, вновь, берет меня за плечи и заглядывает в глаза.

– Ты расстроилась из-за сгоревшей еды?
– мягко и нежно спрашивает он. А я головой мотаю, и ничего ответить ему не могу.
– Или из-за моих слов?

– Все нормально, - выдавливаю из себя, почти шепотом.

– Извини. Я не хотел тебя расстраивать. Я шутил, чтобы поднять тебе настроение, теперь я понимаю, что шутка не удалась. Ну не получилось у тебя приготовить ужин, так это не страшно. Не стоит из-за этого плакать, - утешает он меня. Мои глупые слезы нарастают с новой силой. Я уже не понимаю, что со мной творится, мне просто обидно, что эта чертова курица сгорела, я старалась. И в глубине души, я понимаю, что старалась я именно для него. Когда я ее готовила, я представляла, как он будет меня хвалить, что это вкусно.

– Ну что такое? Не плачь. Прости меня.

– Ты здесь не при чем, - всхлипываю я.
– Я просто хотела помочь, приготовить ужин. И уснула...

– Не все так плохо. Уверен, что все еще можно спасти, мы снимем корочку и все.

– Нет. Ничего нельзя спасти. Она вся пропиталась гарью, ее надо выкинуть.

– Ангелина, недавно ты доказывала мне, что не ребенок. А сейчас ведешь себя, как маленькая. Все хорошо. Мы приготовим новый ужин или сходим поужинать куда-нибудь. Ты прошла сегодня первое собеседование, это надо отметить, - уверенно говорит он, даже не зная результаты собеседования. Ничего ему не отвечаю, глубоко вдыхаю, пытаюсь прийти в себя, и прекратить плакать, как ребенок. А он смотрит в мои глаза, с такой нежностью и теплотой, что дух захватывает, и я как завороженная, не могу отвести от него взгляд. Впервые, так долго смотрю в его красивые глаза. Совсем неожиданно, Леша обхватывает мое лицо, и ласково стирает мокрые дорожки слез. Но не останавливается, продолжая нежно касаться моего лица.

– У тебя невероятно красивые глаза, маленькая, - тихим, чуть охрипшим голосом, произносит он. И мои бабочки начинают порхать, поднимаясь все выше и выше. Разнося мелкую дрожь по всему телу от его теплых, ласковых рук на моем лице. «Маленькая» проносится эхом в моей голове, и я понимаю, что это обращение ни как к ребенку. Уже сама трусь об его руку щекой, получая от этого прикосновения невероятные ощущения, от которых все тело начинает наполняться его теплом. Продолжаю смотреть на него, и вижу, как меняется его взгляд, темнеет, загораясь блеском. Он ведет пальцем по моей нижней губе, невесомо касаясь, ниже по скуле, к шее, задерживаясь на пульсе. И я понимаю, что он чувствует, как хаотично бьется мой пульс под его пальцами. Тело мгновенно покрывается мурашками от его ласки. Между нами происходит что-то удивительное, нереальное, я не знаю, что это значит, но я не хочу, чтобы это прекращалось. Потому что, мое сердце начинает щемить и заходиться от радости. Я понимаю, что его тоже ко мне тянет. Иначе, он бы не касался меня сейчас так нежно, продолжая держать мой взгляд. Боже! Я схожу с ума! Леша медленно наклоняется ко мне, глубоко вдыхает запах моих волос.

– Ты пахнешь жасмином. И этот запах кружит голову, - так же хрипло тянет слова. А я тону в его близости и от его невероятного запаха весны, который в тысячу раз сильнее, чем от его футболки. А он уже, лицом к моим волосам прижимается, продолжая глубоко вдыхать. Он настолько близко, что я чувствую его всем телом, в изнеможении закрываю глаза, наслаждаясь его близостью. Отстраняется от моих волос, вновь осторожно обхватывает мое лицо, а глаза у него настолько темные, почти черные. Леша сглатывает, тянется к моим губам, невесомо к ним прикасаясь своими. И все, мир уходит из-под ног. Я полностью растворяюсь в нем, до безумного головокружения. Его руки зарываются в мои волосы, прижимая теснее к себе, впивается в мои губы таким сладким поцелуем, что по телу идет волна тока. Ноги подкашиваются, цепляюсь за его рубашку, стискивая ее руками. И так горячо становится. Кажется, мои бабочки начинают пылать у меня в животе, опаляя все тело жаром. Он целует мои губы, лаская их языком, заставляет меня открыться ему. И я поддаюсь этому безумию, уже сама, отвечаю на поцелуй, языки наши сплетаю. Я даже не могла себе представить, что поцелуй может быть таким нежным, и в тоже время, страстным и дико безумным, невероятно сладким. Леша всасывает нижнюю губу, тут же проводя по ней языком, хаотично гладя, перебирая мои волосы. Мне кажется, что я очень быстро лечу в пропасть в его руках, так что дух захватывает. Алексей продолжает ласкать мой рот, лишая кислорода, а я интуитивно отвечаю ему, не сдерживаюсь, всхлипывая ему в губы от захвативших меня чувств. И тут все заканчивается, так же резко и неожиданно как началось. Он разрывает наш поцелуй, тяжело втягивает в себя воздух, как будто тоже не дышал все это время. Вынимает руки из моих волос. Закрывает глаза. И вся реальность происходящего резко обрушивается на нас двоих. Не знаю что сказать, слова застревают в горле. Разум включается, мысли наслаиваются одна на другую, а тело по-прежнему дрожит и горит, требуя его внимания. И я понимаю, что он меня уже не держит, а я до сих пор сжимаю его рубашку, и онемевшие пальцы не слушаются меня, не желая его отпускать. Алексей открывает глаза, обхватывает мои запястья, отрывая мои руки от себя, но запястья не выпускает, слегка их сжимает.

– Ангелина, - а голос его по-прежнему тихий и еще немного хриплый.
– Прости меня, девочка. Я не хотел... прости. Я так сожалею об этом, это просто наваждение какое-то ...

– Сожалеешь?
– растерянно спрашиваю я. Он сожалеет? Он целовал меня, а теперь извиняется. За что?

– Да Лина. Я сожалею. То, что сейчас произошло, это неправильно. Я сам в этом виноват, ты всего лишь маленькая девочка. Я должен был держать себя в руках. Это все неправильно. Черт!
– повышая тон, говорит он с какой-то горечью.
– Что я несу?
– спрашивает, скорее себя. Отпускает мои руки.
– Просто прости меня. И забудь все, что сейчас произошло.

– Нет, - резко отвечаю я, сама себе удивляюсь.

– Нет?

– Нет, мне не за что тебя прощать. Потому что мне понравилось. Я отвечала тебе, потому что тоже этого хотела. И я не сожалею в отличие от тебя. Это был самый лучший поцелуй в моей жизни.

– Боже. Ангел, ты сама не понимаешь, что говоришь. Это все неправильно, - он отходит от меня, отворачивается, подходит к окну, упирается руками в подоконник, и смотрит в чистое небо. Ангел?! Он назвал меня Ангелом, и, несмотря на то, с какой горечью он это произнес, мне понравилось как это прозвучало.