Моя драгоценная гнома

— Разве это не магия? — спросил Дагобер, обводя взглядом присутствующих. — Вы, господа и дамы, способны сотворить хоть что-то подобное? Нет, ваша магия — это злая сила, которая направлена, чтобы поработить другие народы. Больше она ни на что не способна. Иллюзии, колдовство — все это так подло и так… мелко. А Эрмель показала, что настоящее волшебство — это ее золотые руки, и умение гномских и человеческих мастеров, и мастеров-орков, конечно же.

— И оливковое масло Чокнутого Эльфа, — подсказала я.

— Который оказался мудрее нас всех, — согласился Дагобер. — Он понял, что эльфийская спесь — это тупик. Он почувствовал это сердцем. И совершенно не важно, кто рядом с тобой — человек, или гном, если ты любишь всем сердцем.

— Вы произносите слишком революционные речи, ваше высочество, — кисло протянул председатель, напяливая на голову колпак, который теперь выглядел простой черной тряпкой.

— Я бы называл их единственно правильными, — ответил Дагобер. — Но разве кто-то еще сомневается, что эта гнома вошла в мое сердце? Так же, как железо вошло в алмазный камень, превратив его из булыжника в бриллиант. И кто-то сомневается, что она достойна стать моей королевой, и королевой четырех народов? Она вырезала мое имя на алмазе, и я преподнесу ей ответный подарок. Клянусь, что отныне все будут равны, независимо от того, кто они по крови — орки, эльфы, гномы, люди или иные существа. Таким будет мой первый королевский указ.

— Эти слова войдут в историю! — завопил герцог Асгобер и полез к племяннику обниматься. — Да здравствует король Дагобер! Да здравствует королева Эрмель!

И после этого все заговорили разом — громко, взволнованно, кто-то пожимал мне руки, кто-то кланялся, а один из орков пустил громадную слезу и сам застеснялся этого.

Я смотрела на людей и орков, гномов и эльфов, которые на равных обсуждали смелые речи принца, казалось бы — о таком можно было только мечтать! Но к чувству радости примешивался страх.

Ах, Дагобер, но ты еще не стал королем…

68

Ареопаг совещался недолго и объявил: гнома Эрмель признана достойной принца Дагобера, и их брак разрешен.

Как ни странно, эта новость оглоушила меня. А может, сказалось напряжение последнего месяца. Я слышала чужие голоса, как во сне, и могла только улыбаться в ответ и произносить какие-то ничего не значащие фразы. Дагобер сгреб меня в охапку и вытащил на балкон, откуда видны были замковые ворота, за которыми толпились горожане. Он поднял мою руку, и по ту сторону ворот раздались такие восторженные крики, что голуби брызнули с крыш.

— Поприветствуй их, — подсказал принц. — Ведь теперь ты их королева.

Я помахала рукой, чувствуя себя полузадушенной. Больше всего сейчас хотелось спрятаться ото всех и заткнуть уши, чтобы не слышать радостных воплей, песен и музыки, которая уже звучала на улицах города.

Но спрятаться не удалось. До двадцатипятилетия принца оставались считанные дни, и весь город спешно готовился к свадьбе.

Моя роль в подготовке была минимальной — эльфийские портнихи день и ночь шили свадебное платье, и я участвовала в бесконечных примерках, посещениях «Сада фей» и репетициях торжества. Госпожа Дафна снова и снова повторяла мне, как я должна войти в храм, пройти к алтарю, что должна сказать и в какой момент повернуться к жениху, а в какой — к гостям. И я снова и снова послушно кивала, как деревянный болванчик, которого дергали за ниточку.

Когда платье было готово, и эльфийки, прибулавив последние ленты и складки, подвели меня к зеркалу, я на мгновение зажмурилась, испытав такое же потрясение, как при первом посещении «Сада фей». Нет, эта девушка в белой пене кружев и в волнах белоснежного шелка просто не могла быть мною!..

Портнихи ждали моих восхищений, но я молчала, глядя в зеркало. Госпожа Дафна не выдержала первой.

— Вам нравится? — спросила она мягко. — По-моему, очень красиво. Благородно, строго, и учтены все особенности вашей фигуры. Лиф удлинен, чтобы вы казались выше и стройнее, у вас смуглая кожа и белое кружево кажется особенно ярким. Шлейф понесут пажи — вы будете словно бы плыть. Для такого шлейфа и фата слишком длинная не нужна. Только вот еще кое-чего не хватает…

— Не хватает? — я облизнула пересохшие губы, и девушка в великолепном платье, отражающаяся в зеркале, сделала то же самое. Только тогда я поверила в реальность всего происходящего и испугалась еще больше, чем когда мне нужно было предстать перед Ареопагом.

— Есть кое-что, что принц приказал привезти из столицы специально для вас, — сказала госпожа Дафна, хитро скосив глаза. — Но вы получите это только завтра, перед самым венчанием.

— А Дагобер придет? — спросила я, не в силах оторваться от зеркала. Неужели, я и правда так красива?..

— Жениху нельзя видеть невесту перед свадьбой, — сказала госпожа Дафна, делая знак портнихам раздеть меня. — Но я вас уверяю, ему тоже нелегко в разлуке, — она понизила голос и прошептала мне на ухо, наклонившись: — Если подойдете к окну, то увидите, как его высочество околачивается возле колодца. И что он там позабыл?

Когда портнихи сняли с меня платье и ушли, я не смогла удержаться и подбежала к окну. Дагобер и правда бродил во дворе, распинывая камешки у колодца. Я посмеялась, сразу же собрав две пригоршни драгоценных камней — такой он был забавный, красивый, дорогой моему сердцу. Мне очень хотелось окликнуть его, но я не осмелилась. Несмотря на то, что завтрашний день обещал быть самым счастливым в моей жизни, я боялась. Боялась покушения на принца, боялась, что мы не смогли правильно разгадать заклятье феи Сирени, и еще я отчаянно боялась, что Дагобер может пожалеть, что взял в жены гному, когда к его услугам были самые красивые эльфийки королевства.

Но тут принц поднял голову и увидел меня. И я сразу поняла, что все страхи — это ночные кошмары, которые отступают при свете дня. Все будет хорошо, и мы всех победим — и злобных жаб, и предательских дядюшек.

Потому что вот он, мой день — Дагобер смотрел на меня с радостной улыбкой и жестом предлагал спуститься к нему. Я отрицательно помотала головой и спряталась за штору, но продолжала подглядывать. Принц повесил нос и уныло слонялся возле колодца еще сколько-то, пока за ним не пришел кто-то из эльфийской свиты.

Ночь перед венчанием я думала, что не смогу сомкнуть глаз. Но после ванны и чая с мелиссой и мятой, я провалилась в сон, как в болото, и спала без сновидений, пока госпожа Дафна не позвонила над моей головой в колокольчик.

— Вставайте, невеста! — приветствовала она меня, а в комнату уже входили эльфийки, занося на распялках белое платье и фату — легкую, как полоса тумана, сложенную воздушными складками.

Солнце уже поднялось высоко, и я переполошилась: опоздаем!

Но госпожа Дафна только посмеивалась над моими страхами.

Меня одевали долго, по особому ритуалу, о котором я до сегодняшнего дня не имела ни малейшего понятия. Я краснела до ушей, когда эльфийки принесли шелковое белье, отороченное тончайшими кружевами, корсаж с косточками — такой же белый и кружевной, и чулки из белого редкого шелка с серебряными стрелками. Подвязки были атласные, украшенные жемчужинами, удивительно красивые и развратные. Я посматривала на них украдкой, чтобы никто не заметил моего интереса.

— Невесте полагается надеть что-то новое, что-то старое, что-то чужое и что-то голубое, — сказала нараспев одна из эльфиек и, отстегнув от своего корсажа брошку с хрустальным цветком, пристегнула ею отворот кружевной перчатки, которую как раз натянули мне на руку при помощи костяных крючков. — Вот что-то чужое.