Моя идеальная

Терпения ждать лифт не хватает, поэтому взлетаю по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

— Настя! — реву, забегая в квартиру, но ответа не следует.

Пролетаю по всем комнатам, даже не сбросив обувь. Оставляю грязные следы на коврах и полах.

Мотор долбит на разрыв. Дыхалка срывается. Страх липкими ледяными червями расползается по всем внутренностям, заражая оледеневшую душу, когда замечаю её мобилу, лежащую на кухонном столе. Хватаю гаджет и напарываюсь не только на два десятка своих звонков, но и от Тохи и Вики.

Набираю друга, направляясь к выходу.

Куда Настя ушла? Где она? Как давно? Почему не взяла телефон? А что, если этот уёбок добрался до неё?

Уже не просто страх накрывает, а паникой топит так, что спотыкаюсь на каждом шагу, пока в трубке раздаются длинные гудки.

— Наконец-то, Север. — бурчит Тоха «с порога».

— Настя с тобой? — выбиваю с надеждой.

— Нет, а что…

— Она с Викой? — перебиваю, тормозя на площадке между этажей, успокаивая срывающееся дыхание и рёв озверевшего мотора за рёбрами.

— Вика со мной.

— Блядь! — вою зверем.

— Блядь, Артём, что случилось? — переходит на повышенные.

— Настя пропала! — рявкаю потерянно.

— В смысле, мать твою, пропала? — сипит приятель.

— Дома её нет. Мобила осталась. Если он… Если, блядь… — выбиваю, задыхаясь от ужаса.

— Тёмыч, объясни, блядь, нормально, что творится! Где ты был? И кто, сука, он?!

— Встречался с Настиной матерью. Она сказала, что Должанский угрожал всем нам.

В трубке раздаётся громкий матерный ор, а следом тяжёлое рваное дыхание.

— Сестрёнка звонила мне, когда ты ушёл. Спрашивала, в курсе ли я, что с тобой происходит. Она была очень расстроена, потому что ты, мать твою, свалил, ни хуя не объяснив. Может она вышла развеяться? Не кипишуй раньше времени, брат.

Легко, сука, сказать. Делаю несколько натужных вдохов-выдохов и выхожу из подъезда, подкуривая сигарету.

— Где мне её искать, Тоха? — выдыхаю убито.

— Жди дома. Она наверняка вернётся. Сейчас подкину Вику домой, если вдруг заявится к ней.

Роняю голову вниз, не зная, что ещё сказать, но уверен, что в квартире я просто не смогу находиться. Спускаюсь к лавочке, задевая носком кроссовки что-то блестящее и звенящее. Наклоняюсь, чтобы поднять, и тут же отшатываюсь, будто мне битой по рёбрам прошлись. Воздух с хрипом вылетает из лёгких, когда понимаю, что это ключи. Настины ключи.

— Тоха, блядь! — взвываю, как раненое животное, понимая, что любимая не просто ушла. С ней что-то случилось. Сжимаю зубы до скрипа и ключи в кулаке, пока они не прорывают кожу. Только ощущение собственной крови на ладони спасает меня от того, чтобы не провалиться в пропасть паники. — Звони отцу. — выбиваю вполне ровно.

Сейчас не время для истерик. Мне нужен холодный рассудок, чтобы найти и вернуть мою девочку.

— Север? — хрипит тихо. — Что случилось?

— Я нашёл её ключи возле подъезда. С ней что-то случилось, Антон. Здесь есть камеры. Пусть пришлёт кого-нибудь, чтобы проверили. Я еду в участок.

Сбрасываю, не дожидаясь ответа и, запрыгнув в тачку, с визгом срываюсь с места. Как ни стараюсь мыслить трезво, всё время утыкаюсь в предположения, что этот уёбок мог сделать с моей малышкой.

Не могла же она выронить ключи и даже не заметить этого? А если так, то где её искать? Стараюсь не думать о том, что до неё добрался Должанский, но ни хуя не выходит.

Омерзительные щупальца страха сжимают сердце, мешая ему качать кровь. По всему телу летит озноб, будто кровь перестала поступать в конечности.

На дороге выжимаю максимум, перестраиваясь из ряда в ряд, обгоняя ползущие машины по встречной полосе. Со всех сторон раздаётся гул клаксонов, но я едва улавливаю посторонние звуки за шквалом собственных раздирающих на ошмётки мыслей.

Я не могу потерять её. Я не могу потерять её. Я не могу потерять Настю. Не могу потерять мою любимую девочку. — гремит в башке, как мантра.

Сжимаю руль до побеления костяшек. Из разорванной ладони без конца сочится кровь, но я ничего этого не замечаю.

— Вернись ко мне, малыш. — шепчу, на секунду прикрывая глаза.

В кабинет генерал-майора Сергея Глебовича вхожу без стука и протягиваю руку для приветствия исключительно на автомате.

— Спецы уже везут записи. — толкает спокойно. Киваю головой, ни на мгновение не ослабляя самоконтроль, иначе просто свихнусь к хуям. — Мы найдём её.

Ещё один кивок. Выдавить ничего не выходит, потому что ком не только в глотке, но и в груди, и с каждой минутой неизвестности он разрастается всё больше, грозя разорвать меня изнутри.

Появляется Тоха и сразу шагает ко мне.

— Я отдал Вике ключи и отвёз к тебе, чтобы была там, если Настя вернётся. У неё дома предки, если что предупредят. — бомбит с внешним спокойствием, но в глазах страх не меньше моего читается.

Друг реально привязался к моей невесте, как к родной сестре.

Приваливаюсь спиной к стене, игнорируя предложение Тохиного бати занять стул. В башке такой гул стоит, что я сжимаю её руками, чтобы хоть немного унять боль.

— Север, колёса с собой? — бросает Арипов.

Веду головой из стороны в сторону, закрыв глаза, за которыми сразу появляется лицо любимой в тот момент, когда я уходил.

А что если я никогда больше не увижу её? Что если он убьёт её? Что если это была наша последняя встреча? А я даже не сказал, как сильно люблю её?

Соляная кислота выжигает веки. Дышать становится запредельно трудно. Хватаю губами горький, тяжёлый, вязкий кислород, но он проваливается в лёгкие каменными глыбами, парализуя их работу.

Сползаю спиной по стене, закрывая лицо ладонями.

— Артём, — выдыхает друг, опустив руку на плечо, — с ней всё будет хорошо. Она сильная. Настя со всем справится. Она обязательно вернётся к тебе.

Ничего не отвечаю. Не выходит говорить.

Сразу вспоминается тот странный сон после нашего первого раза. То чувство безвозвратной потери. То же самое, которое я испытываю сейчас.

— Товарищ генерал-майор, видеозапись просмотрена. Думаю, можно начинать розыскные мероприятия. На записи видно, как неизвестный мужчина ударил девушку электрошокером и затащил в машину без номеров.