Моя любимая сказка

Мне стало жутко. Но я не мог заставить себя сделать даже два шага до письменного стола, включить лампу. Шаги стихли.

Глаза привыкли к темноте. Света из окон напротив достаточно. Я взглянул на диван. Ярослава лежала вытянувшись, укрывшись с головой покрывалом. Что я пропустил? Её лицо только что было на виду!

Кто-то разговаривал в прихожей. Громко, но слова разобрать было невозможно. Я не мог понять даже, кто говорит — мужчина или женщина. Голос звучал явно на повышенных тонах. Наконец он перешёл на крик, который, в свою очередь, превратился в какое-то сытое квохтанье. Хлопнула входная дверь. Потом послышался громкий щелчок. Выключатель? Но тогда здесь было бы видно свет! Чёрт! Что это всё такое?!

— Эй! Кто там?! — мой голос сорвался в хрип и прозвучал жалко.

С дивана послышался вздох и невнятное бормотание. Яра! Покрывало сползло на пол. В скудном освещении она снова казалась неживой. Гладкое, кукольное лицо без выражения. Точнее — с выражением совершенной безмятежности и покоя.

Плюнув на всё, я потряс её за плечо.

— Яра!

В ответ на мой шёпот, она легко, словно и не спала, открыла глаза. Нет! Не глаза. Глаз у неё не было. Вместо глаз на меня смотрели две… два. Два чёрных отверстия!

— Яра?!

Её губы разошлись в улыбке. Я отступил назад. Безглазая фигура шевельнулась и начала подниматься с дивана. Её лицо менялось, словно по нему шли волны. Я сделал ещё шаг назад, оступился и полетел на пол.

* * *

— Миш! — приподнявшаяся на диване Ярослава протирала заспанные глаза — Мишкин! Ты чего? Что случилось?

Голос Ларисы по телефону звучал очень молодо. Навскидку — по голосу — ей можно было дать лет восемнадцать. Однако она даже не спросила, откуда у незнакомых людей её номер — вот она, моя шутка про ясновидящего. А может быть — Валентин Георгиевич. Выслушав мой довольно бессвязный рассказ, она согласилась помочь, назвала адрес и поинтересовалась, сможем ли мы прибыть сегодня.

* * *

Херсонская улица. Это на юге, где-то возле Черёмушек или Севастопольского. Новый, ничем не примечательный район, построенный, как и все новые районы, на месте какой-нибудь подмосковной деревеньки. А может — и вовсе на пустом месте.

Когда по лицу Яры пробегали рыжие блики от фонарей, создавалось впечатление, что оно опять начинает меняться. Но стоило сбавить скорость — игра света и тени прекращалась.

Я пытался прогнать из памяти чёрные дыры на месте глаз и извивающиеся червями губы. Но, показавшись на долю секунды, живая восковая маска не желала исчезать. Показалось? Конечно, я долго не спал… Нет. Ни с какого недосыпа такое бы не пригрезилось. В институте мне случалось не спать по два-три дня. И все галлюцинации — если они вообще бывали — ограничивались неясными контурами, возникавшими, если скосить глаза… Слуховых же галлюцинаций у меня с роду не бывало.

* * *

На кухне, когда я, уже после звонка Ларисе, относил обратно чайники, всё стояло на своих местах. Сушилка висела на стене, никаких осколков на полу не наблюдалось. Я окинул взглядом тарелки — все в наличии. Входная дверь заперта, в замок вставлен ключ. Значит, открыть её снаружи невозможно. Как и захлопнуть.

Тогда что же это всё было? Клавдия Васильевна наносит ответный удар?

— А кто такая эта Лариса? — Ярослава, вооружившись расчёской, прихорашивалась перед зеркалом. О своих видениях я решил ей не рассказывать: что зря нервировать человека? Но теперь, даже просто разговаривая с ней, мне приходилось постоянно гнать из памяти увиденное.

— Да я и сам толком не знаю… — я прислонился к стене рядом с зеркалом — Но она покупает очень не дешёвые, редкие книги по колдовству — значит, доходы позволяют. Видимо, дело своё она знает.

— А не может быть… Что она — тоже?.. — Яра насторожено взглянула из-под пряди волос.

— Как старуха? Вряд ли. Она на моей памяти купила гримуар папы Гонория. Причём первое издание. А это — практическая христианская магия. Белая магия, понимаешь?

Яра недоверчиво посмотрела на меня, но промолчала, продолжая расчёсываться. С момента пробуждения она вообще говорила мало. Видимо, нервничала из-за нашей вылазки к старухе, из-за того, что может грозить ей самой… Теперь, вот — из-за Ларисы.

* * *

Нужный нам дом — двенадцатиэтажная башня — стоял немного на отшибе и выделялся среди окружающих пятиэтажек. Где-то тут неподалёку пятьдесят лет назад работал простым строителем знаменитый Веничка Ерофеев…

В подъезде, пока мы ждали лифта — квартира Ларисы была на одиннадцатом этаже — Ярослава взяла меня за руку. Её рука была влажной.

— Не переживай, — я улыбнулся. Хотя мне тоже было не по себе. Пока мы сюда ехали, Ярослава молчала, лишь изредка посматривая на меня. Мне даже почудилось, будто она знает, что я видел… Я не стал спрашивать, хорошо ли она спала и что ей снилось. Кто знает? Похоже, я боюсь. Чего?

— Ничего, — она вздохнула. — Прямо, как перед кабинетом зубного! — и засмеялась. Нервно и коротко.

* * *

Сначала я решил, что мы ошиблись квартирой. Потому что девочка, открывшая нам дверь, никак не вязалась в моём представлении с образом опытной колдуньи. Короткое тёмное платьице только усиливало впечатление миниатюрности.

Только когда она заговорила, я узнал голос. Невысокого роста — едва мне по грудь — темноволосая, с узким смуглым лицом, Лариса казалась — на первый взгляд — школьницей. Возраст выдавали пронзительные чёрные глаза. Возраст и… что-то такое, чего нельзя передать словами. Словно неясные тени, скользящие по воде. Она улыбнулась. Должно быть, такая реакция со стороны пришедших в первый раз была для неё делом привычным.

— Вы — Михаил? — она поправила очки жестом пятиклашки-отличницы, и её глаза вдруг утратили таинственность. Пропали скользящие тени. Обычные девчоночьи глаза.

Оказывается, она — красивая женщина, сообразил неожиданно я. Но её красота не притягивала. Скорее, даже, наоборот. За её спиной в тёмных недрах квартиры были видны язычки пламени: там горели свечи. Тянуло незнакомым сильным, но приятным запахом. Нет, даже под пыткой я бы не смог предположить, сколько ей лет.

— Да.

— А где девушка?

Оказывается, открытая дверь загораживала от неё Ярославу. Я отступил в сторону, пропуская Яру вперёд.

Секунду Лариса смотрела на неё, словно не понимая, что происходит. Её рука, поднятая в пригласительном жесте, повисла в воздухе. А потом развернулась ладонью к нам.

— Уходите! — тихо, но внятно и твёрдо произнесла колдунья.

Я посмотрел в её глаза и почувствовал, будто меня с силой толкнули в грудь. Уже не тени — будто яркое пламя играло в них, будто огонь свечей, горящих за её спиной, прошёл сквозь неё и светил из глубины её глаз. Лариса изменилась. Уже не девочка-пятиклассница и не снисходительная красавица — перед нами стояла женщина, привыкшая и умеющая повелевать. Не командовать, даже не указывать, а именно повелевать. Причём — повелевать не только людьми.

— Уходите! — не опуская руки, повторила она.

— Но позвольте! — я сам и не заметил, как в моём голосе возникли умоляющие интонации — Что это значит?! Почему?

— Я не стану заниматься вашим делом.

Дверь резко захлопнулась, едва не задев Ярославу. Мы переглянулись. Яра выглядела поражённой. Да и меня такой поворот событий, мягко говоря, удивил. Я постучал костяшкой пальца по двери. Странно: мне показалось вдруг, что я как будто совершаю святотатство… но я взял себя в руки. Ведь не для себя…