Моя любовь, моё проклятье
Шрифт:
— Прости, прости, Лиза! — кинулся он к ней с виноватой улыбкой, сложив ладони в молящем жесте. — В пробке стоял!
Но Лиза милостиво махнула рукой.
— Ничего, Тёма, с кем не бывает.
Анжела многозначительно посмотрела на Полину, мол, каково? Да и сама Полина в другой раз наверняка съязвила бы по этому поводу, но сейчас было не до стычек. Её и без того внутренне потряхивало от перенапряжения.
Отсутствие директора сказывалось на всеобщем настроении. Не то, чтобы никто не работал, но темпы сбавили в разы. Даже Лиза, которая вечно всех подгоняла и пыталась строить, открыто бездельничала,
В одиннадцать от Назаренко прилетела смс-ка: «Ну как? Получилось?».
Она набила короткое: «Да».
И тут же: «Скинь mms».
Руки снова задрожали.
«Нет».
«Хорошо. Встречу тебя после работы. Ок?»
«Да».
Она отбросила телефон, словно он жёг пальцы.
Ну, вот и всё, сказала себе, шаг сделан, назад дороги нет. Только вот ощущение было такое, будто шагнула она в пропасть.
За полчаса до обеда Лиза принесла из приёмной большой конверт из плотной тёмно-коричневой бумаги, запаковала документы к тендеру, объявив, что с обеда сильно задержится, потому что повезёт пакет в комиссию по закупкам.
Как только Лиза ушла, Анжела насела на Полину.
— Пойдём в кафе пообедаем?
Полина сначала вяло отнекивалась. Какой обед, когда у неё кусок в горло не полезет? Но, в конце концов, сдалась. Сидеть в кабинете в одиночестве и прокручивать одни и те же мысли на сто рядов тоже сил не осталось. А так хоть Анжела своими разговорами отвлечёт.
— Опять на овощные салатики перешла? — хмыкнула Анжела, оценив её выбор.
Полина неопределённо пожала плечами.
— Ты, кстати, слышала? Хвощевского совсем замордовали наши мужики. Сегодня в курилке только и разговоров было что о нём. Какой он козёл, да какое чмо, да как надо его нагнуть за такие дела. Говорят, никто ему руки теперь не подаёт.
— Ну, не только ж мои косточки мыть, — равнодушно сказала Полина.
— А ещё всех волнует, с чего вдруг Ремир за тебя вписался. Знаешь, обычно его все эти сплетни мало трогают. Вообще, по-моему, он их не замечает, а тут аж… Слушай, — Анжела хитро прищурилась, — а вы с ним как-то оба одновременно и незаметно с корпоратива исчезли. Максим его бегал искал… Уж не вместе ли вы уехали?
— Не вместе, — соврала Полина.
Зачем она завела этот разговор? Зачем напомнила то, что хочется скорее забыть? И без того внутри болит, не переставая. Но Анжела не унималась:
— Правда? Ремир, говорят, аж пиджак забыл, так сорвался… И тогда, в кафе, помнишь, он ведь глаз с тебя не сводил? Если что-то было, ты не думай, я никому не скажу!
Полину так и подмывало ответить резко и оборвать наконец этот мучительный разговор, но Анжела — одна из всех в этом гадюшном коллективе относилась к ней по-дружески. Не хотелось её обижать.
— Ничего не было, не выдумывай.
— А мне кажется, всё-таки что-то есть… Ведь почему-то же он…
— Знаешь, что есть? — всё-таки прорвалось у Полины раздражение. — Приказ о моём увольнении, он вчера его подписал. Такие вот дела.
Анжела
сочувственно свела брови домиком, потом вдруг рассердилась:— Всё эта Лизунья! Хорошо, что ей тоже досталось…
Вторая половина дня тянулась ещё мучительнее. С одной стороны, хотелось, чтобы всё поскорее закончилось: показать Назару эти чёртовы фотки и забыть всё, как дурной сон. А с другой — её аж потряхивало и тошнило от одной мысли о том, что предстоит сделать.
Незадолго до конца работы пришла смс-ка с оповещением: «На ваш счёт поступил платёж в размере 300 000 RUB…»
Радоваться бы, но стало вдруг ещё тягостнее.
Назаренко подъехал к «ЭлТелекому» ровно в шесть. На этот раз встал чуть поодаль, Полина не сразу и увидела его тёмно-синий BMW. Хотя это даже хорошо, что он додумался встать подальше, решила она. Может, никому и дела нет, но лучше, если их вместе никто не увидит.
— Заждался тебя, — криво улыбнулся Даниил. — Ну?
В его взгляде, в мимике, в жестах так и сквозило суетливое нетерпение.
— Давай сперва в сбербанк заедем? По пути есть отделение.
— Ты думаешь, я тебя кину? — хмыкнул он, но завёл мотор.
Полина промолчала.
В банке он пробыла не дольше десяти минут. Вышла, прижимая к груди сумку.
— Ну что? — ухмыльнулся Назаренко. — Всё в порядке?
— Угу, — кивнула она. — Подожди секунду.
Она открыла сумку и достала три плотные пачки новеньких, ещё пахучих, тысячных купюр. Протянула их Назаренко.
— Что это?
— Деньги, твои деньги. Я их не возьму.
— Не понял, — нахмурился Назаренко. — Это шутка, что ли?
— Да какие уж тут шутки.
— Ты же… ты сказала, что фотки сделала, так покажи их. В чём проблема?
— Назарчик, я бы сказала, в чём, но мне кажется, ты не поймёшь.
— Естественно, я не понимаю! Нихрена, б***, не понимаю! Ты же нормальная была, без этих всяких заморочек. А сейчас-то что за идиотская щепетильность? Тебе этот Долматов кто? Никто ведь. Почему тебя волнуют его интересы?
— Его интересы тут абсолютно ни при чём. Просто я не могу этого сделать. Я, может быть, даже и хотела бы, но не могу… не могу.
— Да, б***, почему?!
— Не ори! Потому что это подло.
— Зашибись! А какого хрена… А вчера это было не подло? Ты пообещала. Я тебе поверил. Время упустил, деньги тебе перевёл…
— Деньги я тебе вернула, а вчера — это было необдуманно. А насчёт обещала и поверил — помолчал бы уж. Ты мне тоже кое-что обещал, и я тебе тоже поверила.
— Ой, это-то тут причём, — он раздражённо поморщился. — Или ты что, типа мстишь?
— Делать нечего.
— Ну и нечего тогда собирать всё в кучу. Ты мне вот что скажи. Тебе нужны бабки или нет? Ты же говорила, что там операцию какую-то срочно нужно сделать…
— Я что-нибудь придумаю, ты не беспокойся. У меня есть ещё варианты, после которых не придётся, знаешь ли, мучиться угрызениями совести.
— Это твоё окончательное решение? — хмуро спросил Назаренко.
— Абсолютно.
С минуту он молчал, потом повернулся к Полине и зло бросил:
— Ну и вали отсюда, дура. Чего уставилась? Вали, я сказал, или помочь?