Моя милая леди. Часть 1. Не ангел, но хранитель
Шрифт:
– Хорошо, но если Виктория вышла замуж за Ричарда Келлермана, - я всё ещё пыталась понять хитрую схему наследования этих мест. – Значит, и дети её являются наследниками семьи Келлерман. Причём тут мы?
– А это тоже интересный вопрос, мисс Кэтрин. Как я говорил ранее, Виктория родила троих детей. Двух сыновей и дочь. Один из них вполне может отказаться от наследства отца и стать наследником Кёрсон.
Я тряхнула головой. Почему же всё так сложно в этой семье?
Мы вышли из поместья. По ярко голубому небу плыли тяжелые белые облака. Светило солнце, но как-то по-осеннему. Было тепло, но я чувствовала смену времени года. Лето прошло. Откуда-то я знала, что это были последние тёплые деньки. И от этого становилось
Большое белое облако скрыло солнце. Краски тут же померкли. Подул прохладный ветер. Я обняла себя руками.
Дядя Йося направлялся к машине, возле которой уже стоял Дэймон. На этот раз это был не лимузин, а высокий серебристый внедорожник, марки которого я не могла разглядеть. Так сильно выделялся он на фоне этого старого дома с его «старым» укладом жизни…
Я остановилась на разваливающихся ступеньках, глядя, как дядя Йося, прихрамывая, идёт к машине. Я ещё раз взглянула на Дэймона. Наши взгляды встретились. Он смотрел на меня с таким холодом и злобой, что мне сразу стало противно. Пожалуй Дэймон – единственный человек во всём поместье, вызывающий у меня подобное тошнотворное отвращение. Даже Бьёнд был менее холоден, чем он. Поставь их рядом, я бы сказала, что это Дэймон – демон, а Бьёнд просто водитель.
Дэймон слегка скривил губы, как обычно кривятся при виде чего-то мерзкого. Моя кровь вскипела от негодования. Казалось, даже кончики ушей воспылали.
Горделиво хмыкнув, Дэймон открыл дверь и сел за руль. Больше он не смотрел на меня. Машина медленно тронулась. Дядя Йося помахал мне рукой. Я помахала ему в ответ, улыбаясь. Машина скрылась за деревьями. Я вдохнула наполненный прохладой осенний воздух. А всё-таки хорошо тут, на природе, в окружении леса…
Обернувшись, я увидела Бьёнда. Он протирал окна, стоя на стремянке. Он не обратил на меня внимания, но я почему-то продолжала улыбаться. Что ж, пора за работу… Надо привести дом в порядок, в ожидании этих… как их там… Келлерманов…
========== Глава 15. Генеральная уборка ==========
О, сладкое безделье, так пленённо
отдаться дуновениям весенним,
и чувствуя своё освобожденье,
на миг забыться в мире озарённом.
(Марина Киссер –
« О, сладкое безделье.
Перевод из Теодора Шторма»
Сначала я решила пойти помогать самым душевным людям в этом поместье, а именно, Мэтью и Филе. Они обрадовались мне, особенно Мэтт. Я уже не раз говорила, что я просто в восторге от своего красноволосого братишки. Кажется, он единственный из всех остальных, кто искренне мне рад. Ну, может, ещё Нуна… Но что-то я сомневаюсь в её адекватности.
Мне повезло, для меня нашлась работка. Мне вручили серп и отправили вырезать траву и сорняки из розовых кустов. Ах, сколько тут было роз! Вы даже не представляете! Белые, розовые, красные, желтые, белые в красных пятнах, чайные, и так далее. Вся оранжерея была наполнена сладким свежим запахом, от которого кружилась голова. Но в саду я провозилась не долго. Почти сразу я напоролась на какую-то траву, от которой у меня сразу пошла аллергия. Глаза слезились, покрасневшие и припухшие руки зудели, к тому же, я безостановочно чихала. Филя не на шутку перепугался и отправил меня к Генриетте Теодоровне. Та, как следует отчитав меня, вколола какой-то препарат. Надо сказать, рука у неё оказалась очень лёгкая! Я даже не почувствовала укола. Странно, и откуда у такой суровой женщины такие навыки…
Энтузиазм пёр изо всех щелей. Полежав пол часика, пока не перестанет кружиться голова, я встала и решительно направилась к Нэте и Труди. В сад идти я больше не решалась, а вот пыль вытирать и мыть полы – это я могу.
– Ах, Трина! Что же это ты удумала
то! Чтобы графиня, да уборкой занималась! – всплеснула руками Нэта. Труди усмехнулась.– А ну цыц! – прикрикнула она на Нэту. – Не отбивай у девочки желание помочь! Такое редкое явление, что кто-то чего-то хочет сделать руками. Проходи, дорогая…
Комнаты были немного меньше моей и значительно проще. Видно было, что эти комнаты предназначены для гостей, а не для постоянного проживания. В каждой из пяти комнат, которые нам предстояло подготовить, располагались кровать с тумбочкой рядом, шкаф, стол, стул, кресло и сундук с плоской крышкой. Все комнаты имели одинаковую отделку и мебель. Как в средней руки гостинице. Хотя и складывалось впечатление, что семья Кёрсон достаточно богата для предоставления более комфортных комнат, но, похоже, эти комнаты были чистой формальностью на случай «а вдруг что». Судя по домашнему укладу и хозяйке, гостей тут не очень любили.
Мне доверили натирать полеролью шкафы. Они были довольно старые. Всё в комнатах было старое и потёртое. Похоже, всё-таки когда-то ими активно пользовались. А потом оставили без внимания на долгие годы. Такие мысли посещали меня, пока я активно тёрла дверку шкафа, лак на которой давно уже выцвел и вытерся.
Но это продолжалось не долго, так как полироль начала щипать опухшие ранее руки. Заметив покраснения, Труди отобрала у меня тряпку и выпроводила из комнаты. Мне стало даже немного обидно. Подумаешь, какие мелочи! Но никто меня и слушать не стал.
В принципе я могла со спокойной совестью пойти на кухню, взять чего-нибудь вкусного и отправиться читать книгу. Знаете, это, пожалуй, старая питерская привычка. Да-да, было период моей жизни, а именно полгода, когда я жила в Питере. Ничего особенного, просто какая-то программа обмена учениками. Помню, тогда меня особенно сильно недолюбливали в школе и учителя решили для моего же блага сослать меня куда подальше.
Честно сказать, это было замечательное время. Климат, правда, мне ужасно не подходил. При такой влажности у меня начались проблемы с кожей и волосами, зато как было свободно. Люблю я этот город. Каждую его улочку, каждый фонарик, каждый канал и мост. А особенно сильно люблю метро. Правда, мне всегда становилось плохо под землёй, особенно по утрам. Что-то там с сосудами вроде… Ну да не важно. Что-то я отвлеклась. В общем, можно смело сказать, что благодаря большим расстояниям, четверть жизни петербуржец проводит в транспорте и ожидании. Приходится убивать время с особой жестокостью. Кто-то начинает курить, а я вот читала… И до сих пор остался этот навык убивать время книгами. Так что пойти и заняться чем-то в данный момент, особенно при наличии такой шикарной библиотеки, не представляло сложностей.
Я спустилась по лестнице и увидела замечательную картину. На вершине стремянки, у которой отсутствовала одна ножка и половина ступенек, стоял Бьёнд. Лестница была наклонена к окну, в низу, в качестве отсутствующей ножки, её держал Бертрам. Бьёнд, на шее которого висело ведро с водой, тянулся к окну под углом, одной ногой стоя на стремянке, а другой опираясь на раму. При этом, к предпоследней ступеньке была привязана верёвка, за которую Бьёнд держался свободной левой рукой.
– Вот так, еще слева чуть-чуть протри! – командовал снизу Берт, держа шатающуюся стремянку, которая, к слову, была около двух с половиной метров в длину.
Я вздохнула. Вот поэтому мужчины и живут меньше… Не будь Бьёнд демоном, я бы переживала. Но сейчас я больше переживаю за Берта, на которого, в случае чего, эта хлипкая конструкция и рухнет.
– О, Трина! Ты как раз во время! – я одна не заметила, как все резко перешли от мисс Кэтрин к Трине?
– Да, госпожа, не могли бы вы мне помочь? – крикнул Бьёнд.
– Ага, Бьёнд явно не справляется. – Берт посмотрел вверх. В этот момент Бьёнд разжал пальцы и мокрая тряпка спикировала прям на Берта.