Моя милая леди. Часть 1. Не ангел, но хранитель

– Я не имею права видеть госпожу в подобном виде.

Я глянула на себя в зеркало. Чёрт, я же в одном белье! Хотя… Я развернулась боком, осматривая всё тело. Стало даже немного обидно. Я всегда считала свою фигуру красивой, а этот даже смотреть не хочет! Стоп, а откуда он знает, в каком я, собственно виде? Кровь снова прилила к щекам. Я поспешила снять с крючка полотенце, разумеется, уронив его предварительно на пол, и замотаться в него.

– Почему ты не появлялся раньше? – спросила я, старательно заправляя край полотенца, чтобы не упало в самый неподходящий момент.

– Так вы не звали меня, госпожа.

– Значит, если я тебя позову – ты появишься?

– Разумеется, госпожа.

– Тогда исчезни! – во мне внезапно проснулась агрессия. – Понадобишься – позову.

– Как прикажите, госпожа.

Раздался приглушенный хлопок, и Бьёнд исчез, оставив вместо себя комок черного дыма, который вскоре рассеялся.

Я долго не могла прийти в себя. Все это казалось настолько абсурдным, что никак не укладывалось в моей голове, даже горячая вода не помогла расслабиться.

Я вышла из душа, оделась и тихо выскользнула из ванной. В квартире отсутствовал свет – Полина Андреевна еще не пришла. Ну да, я об этом уже говорила. Раньше меня удивляло ее молодое отношение к жизни в столь зрелые годы, а сейчас уже абсолютно не волнует. В нашей семье вообще так заведено – никто никогда ни о ком не волнуется.

Лерочка гремела тарелками на кухне, но мне не хотелось есть. Я зашла в комнату и забралась под одеяло.

– Бьёнд, – тихо позвала я. Снова послышался хлопок, повеяло холодом. Я поморщилась.

– Слушаю вас, госпожа, - раздался приятный голос из темноты.

– Спокойной ночи, – шепнула я.

– Приятных снов, – ответил он.

========== Глава 5. Записка ==========

Вот я письмо читаю,

А в глазах

Совсем не то,

Что в этих строках, нет

(Николай Отрада

«Одно письмо»)

Сквозь сон я почувствовала чье-то холодное прикосновение и открыла глаза, но рядом никого не было. Часы показывали восемь утра. И зачем просыпаться в такую рань? Я уже хотела завернуться в одеяло и продолжить смотреть сны про цветных лошадок, как за ширму зашел Бьёнд – сон улетучился мгновенно.

– Госпожа, почему вы еще не одеты? – спросил он своим обычным спокойным голосом без каких-либо оттенков эмоций. – Вы же опоздаете!

– Куда? – зевнула я.

– У вас школьная экскурсия, неужели вы забыли?

– Нееет… – простонала я, накрывая голову подушкой.

– Вы должны туда пойти. Экскурсии не бывают скучными!

– Зато бывают страшные, – пробурчала я себе под нос, принимая вертикальное положение. Выспаться мне уже точно не удастся, потому что Бьёнд явно не собирался оставлять меня в покое.

Я зевнула, потягиваясь, встала. Набросила халат и вышла из комнаты в зал. Проходя мимо столика перед телевизором, я заметила на нем листок бумаги. Странно, Полина Андреевна всегда следит за порядком: наш дом напоминает помесь музея и операционной – смотреть можно, но упаси тебя бог что-нибудь потрогать, и это все в хирургической чистоте. А тут…

Я взяла листок и удивилась еще сильнее. Это была записка, оставленная Полиной Андреевной нам с Лерочкой. Каллиграфическим почерком на бумаге было выведено перьевой ручкой:

Дорогие мои Катенька и Лерочка!

Очень прошу вас не задерживаться сегодня и вернуться домой к 9 p.m. Мне нужно сказать вам кое-что очень важное, особенно сильно это касается тебя, Катюша.

С любовью, ваша бабушка,

П.А. Андреева

– Вот те раз, – тихо сказала я и еще раз перечитала письмо. Если бы не почерк Полины Андреевны и не перьевая ручка (она категорически не признаёт шариковых), я бы подумала, что это подделка.

Во-первых, мы никогда не пишем друг другу письма. Я уже говорила, что в нашей семье так заведено – никто ни о ком никогда не волнуется. Есть одно неглавное правило, что домой нужно возвращаться до одиннадцати, но и оно было установлено в процессе совместного проживания, так как я возвращалась, самое позднее, это в десять, а Полина Андреевна и Лерочка возвращались либо до одиннадцати, либо не возвращались вообще. И Полину Андреевну не волновало, где мы шляемся и почему нас нет дома, ровно в одиннадцать вечера она закрывала дверь на засов и ложилась спать. Нет, ну, конечно, можно залезть в окно, но, как бы, пятый этаж…

Во-вторых, меня заинтриговало, что же такое могло случиться, что Полина Андреевна решила устроить «семейный совет»? Только однажды, помню, она сказала нам: «Девочки, запомните, вы уже взрослые и отвечаете за себя сами. Все проблемы исключительно ваши, и никто кроме вас их решать не будет, так что подумайте, прежде чем что-нибудь делать». После этого я перестала сидеть во дворе дотемна, а Лерочка стала тщательнее выбирать парней.

В-третьих, Лерочку все зовут уменьшительно-ласкательно. А меня вот Катенькой называли в первый раз. Лера, как и все, зовет меня Тришкой, хотя чаще всего я слышу от нее просто: «Эй» или «Эй, ты!». А Полина Андреевна, в принципе, никак не зовет меня. Иногда, когда прохожу мимо, она может сказать что-то, но без прямого обращения, хотя пару раз я слышала от нее «Катерина». А уж про про фразу «с любовью» в конце письма, я, пожалуй, совсем промолчу – тут и так все ясно. Но это было далеко не самое страшное. Бабушка! Всем вышеназванным фактам можно было найти логическое объяснение, но только не этому. Полина Андреевна никогда, слышите, никогда не призвалась в том, что у нее есть внуки, даже самой себе! никогда она не позволяла Лерочке называть себя бабушкой. Как только сестра научилась говорить, так сразу обращалась к ней по имени. Отчество с годами не прибавилось. Вот уж что, правда, выходило за грани реальности.

– Госпожа, – в зал вошел Бьёнд, – завтрак скоро остынет. Не изволите ли пройти к столу?

– Уже иду, – протянула я, еще раз пробегая глазами по строчкам.

Знаете, во всех американских фильмах дети просыпаются утром, спускаются по лестнице вниз, где на идеально убранной кухне красиво накрыт стол для завтрака. Так вот, именно это я сейчас и наблюдала. Бьёнд стоял около раковины, вытирая руки белым полотенцем.

– Присаживайтесь, госпожа, – сказал он, жестом приглашая меня сесть.

Не успела я залезть с ногами на табуретку (да, за столом я всегда сижу в такой позе), как передо мной уже стояла тарелка с восхитительно пахнущими блинчиками, посыпанными сахарной пудрой и украшенными цветочком из малинового варенья. Я улыбнулась и подняла глаза на Бьёнда: тот сделал вид, что ничего не заметил, сосредоточившись на процессе наливания мне сока.

– Ты сам это готовил? – спросила я, поглощая невероятно вкусный завтрак.

– Разумеется. Пару веков назад жизнь занесла меня в один ресторан… Я учился готовить у лучших мастеров кулинарного дела.

Я что-то промычала в ответ. Красивый парень красиво готовит для меня красивый завтрак. Кому рассказать – не поверят! Бьёнд подошёл ко мне, ставя на стол вазочку свежеиспеченного печенья. Какой запах! У него, и правда, золотые руки! а еще очень красивые, хоть и холодные. Внезапно я почувствовала нечто странное – такое ощущение возникает, когда ударяешься локтем. Только ощущение это возникло у меня в запястье. Я перевела взгляд на свою руку и ужаснулась: тот рисунок, который вчера был у меня на животе, теперь красовался и на руке. Я тут же задрала ночную рубашку, Бьёнд, как настоящий джентльмен, отвернулся. На животе рисунка не было.