Моя милая шпионка

Мы идём в общем где-то минут семь, все это время я смотрю себе под ноги, чтоб не зацепиться и не упасть, потому что Тимур выбрал такой темп ходьбы, что под его один шаг, мне приходилось делать пять своих.

— Все, пришли, — он отпускает мою руку.

Я поднимаю голову, мы стоим на каком-то склоне или горе, а перед моим глазами расстилается весь наш город, словно на ладони. Солнце окрасило купол над ним в алый цвет, придавая сказочности и волшебства этой картине. На секунду, я чувствую себя птицей, которая пролетает высоко над высотками. Мне кажется, что все эти дома, здания, офисы с лёгкостью поместятся у меня в кулаке. Я всю жизнь живу здесь, но даже не представляла, как хорош этот город.

— Нравится? — тихо поизносит парень, присаживаясь на траву.

— Шутишь?! Это просто великолепно. — я не могу оторвать своих глаз от этого зрелища. — Ущипни меня, по-моему это сон.

Тимур щипает меня за ногу.

— Ай, я же пошутила. — я присаживаюсь рядом с ним. — скажи, как ты нашёл это место? — он пожимает плечами, и мы оба вновь устремляем свои взгляды вперёд. Солнце уже почти село, над городом нависала темнота. В окнах начал загораться свет.

— Это, — он развёл руками, — моя площадка. И, как не странно, я поняла его. — Однажды, я поругался с отцом. — начал Тимур, — он сказал мне вещи, которые я не хотел слышать. — он шумно выдохнул, — и я психанул. Взял машину и ехал куда глаза глядят. Я не понимал куда я еду, но остановится не мог. Даже конец асфальтированной дороге не испугал меня. А когда передо мной вырос лес, я просто бросил машину и бежал. И вот очутился здесь. — он посмотрел на меня. — мне было шестнадцать.

— Ты угнал машину у своего отца в шестнадцать лет? — удивилась я. Тим усмехнулся.

— Нет, в шестнадцать у меня уже была своя машина.

А, ну да. Это же люди с другой планеты, где у детей в шестнадцать появляются не мопеды, а дорогие тачки.

— Что он сказал? — я все-так решилась на это вопрос.

— Это связанно с моей мамой. — коротко и без особого желания ответил Тим.

— Если не хочешь, я не заставляю, — хотя, мне было очень интересно, что могло заставить ребёнка сподвигнуть на бегство из города в лес.

— Нет… просто… — Тим замолчал, и стал перебирать пальцами. Видимо, он нервничает. Я взяла его руку в свои ладони и он посмотрел на меня.

— Я правда не заставляю тебя.

— Он сказал, что моя мать продала меня. Как ненужную вещь. Разве что не выложила объявление. — он стиснул челюсть и закрыл глаза. — Она не хотела меня. Она хотела денег. Но знаешь, что самое паршивое во всей ситуации? — он взглянул на меня так, что у меня побежали мурашки. Столько в его глазах было боли. Это не был взгляд уверенного мажорика, это был взгляд обиженного ребёнка. — даже после того, как он сказал мне это, я не перестал любить ее и ждать хотя бы письма. Хотя бы на день рождение. — он выдернул свою руку из моих ладоней и нервно потёр переносицу. Я знаю, что это был за фокус. Он сдерживал слезы.

Я наклонилась к нему и просто обняла его за шею. Так крепко, насколько мне позволила моя сила. Он сидел молча, затем обхватил мою талию руками и прижал к себе. Тимур положил свою голову мне на плечо, и я ощущала его горячее дыхание на своей шее. Мы сидели молча и неподвижно. Он гладил меня вдоль позвоночника, а я просто играла пальцами на его затылке. Вокруг царила уже самая настоящая ночь. Повсюду были слышны трели сверчков, над нашими головами расстелился самый настоящий ковёр из звездной россыпи. Далеко за городом звёзды другие. Ярче, больше, интереснее.

— Если ты скажешь кому-нибудь, что было тут, домой я уеду без тебя, — прошептал мне в шею Тимур.

— Ты жестокий.

— Вот для всех я и должен таковым остаться. — он отстраняется от меня, но не убирает руки с талии.

— А для меня?

— А для тебя я такой, каким ты меня успела узнать. — шепчет он. Я слежу за его губами, едва различимыми в темноте и мне так хочется поцеловать его.

— Скажи, почему ты не рассказал мне о нашем поцелуе в клубе? — спрашиваю я, не в силах больше терзаться этим вопросом. Глаза Тимура заметно округлились.

— Ты серьёзно все помнила?

— Да… Вернее нет… — я выдыхаю, — я вспомнила все после твоего рассказа.

— М-м-м, не знаю. Просто ты запомнила того типа. Но не запомнила меня. — он замолчал, — по мне так твой мозг выкинул меня, как ненужный мусор.

— Я не знаю, почему все так. Я правда перепила, но я бы хотела, чтоб все было иначе! — возмущаюсь я.

— Ты бы хотела запомнить наш поцелуй? — он вопросительно изгибает бровь.

— Да! — выпаливаю я, даже не успев обдумать его вопрос. А после того, как до меня доходит смысл его слов и моего ответа, я чувствую, как начинают пылать мои щёки огнем стыда или смущения. Тимур удивлённо смотрит на меня. Да, я сама ахерела от своей откровенности, парень.

— Ну, запоминай, — произносит он выпивается мне в губы. Его язык требовательно раздвигает мои губы, проникая в ротик. Я сначала просто позволяю целовать себя, а потом начинаю отвечать взаимностью. Мне хочется его целовать. Хочется чувствовать его сладкий вкус с нотками мяты. Хочется, чтоб он дерзко и без разрешения исследовал мой рот своим языком. Тимур крепче прижимает меня к себе, а я просто таю от его прикосновений и теку, как шоколад на солнце. Ещё минуту назад я чувствовала прохладу, а сейчас мне так жарко, будто сейчас разгар летнего дня. Тимур слегка касается моего оголенного участка кожи на пояснице, и меня будто пробивает током. Пора признаться, я окончательно и бесповоротно влюбилась в этого парня. Как бы я не стараясь избегать этого чувства — не получилось. Бабочки в животе танцуют польку, когда он мне улыбается. От его прикосновений сердце калечит рёбра, а от поцелуев кровь в венах превращается в кипящую лаву. И я ничего не могу с собой поделать. Мне нужен этот псих. И я завтра же пойду и откажусь от предложения его отца.

Я сижу на траве, на мне накинута ветровка Тимура, а сам он лежит на моих коленках. Вокруг глубокая ночь, мы одни посреди леса, но нас это абсолютно не волнует. Мы просто наслаждаемся обществом друг друга.

— А ты не пытался поговорить с отцом? Наладить с ним отношения? — меня просто не отпускает их ситуация. В голове больше вопросов, чем ответов. Вернее сотни вопросов и ни одного ответа.

— Пытался, — Тимур пожимает плечами, — но ему не нужно моё уважение к нему или наши тёплые отношения. Ему нужно моё полное повиновение ему. Он хочет, чтоб я был безвольным, и придерживался его мыслей и идей, безропотно исполнял его приказы. И слова не говорил ему вопреки.

— Это ужасно!

— Так было довольно много лет. Я даже привык к этому. Но по мере своего взросления мне хотелось доказать своему отцу, что вопреки его словам, я и без его денег смогу что-то добиться.

— И ты добился? — я понимаю, что разговор идёт в то русло, которое нужно Руслану Ринатовичу.

— Ну, в определённых кругах — да. Только сейчас я не могу это доказать своему отцу, так как его денег и связей хватит на то, чтоб перекрыть мне кислород. И к тому же мне слишком нравится, как бесится мой отец от незнания. Раньше ведь он сам руководил моей жизнью, а теперь есть сторона, куда он не может просунуть свой контролёрский нос.

— Если у твоего отца хватит влияния, чтоб прикрыть твою лавочку, то почему он не может рассекретить ее?

— Ну, мой отец вращается не в тех кругах, в которых вращаюсь я. И в моем окружении я имею больше уважения, чем он, поэтому пока мне удаётся держать все в его неведении.

Мне хочется спросить, что это за сторона его жизни, но я не уверена, что готова услышать. Вряд ли он подкармливает бездомных котиков. Боюсь разочароваться что ли. Поэтому я просто киваю.

— Может поедем домой? Уже поздно. А завтра на учебу. — решаю прекратить этот поток откровений. Даже если это было в первый и последний раз.