Моя мишень

Он проводит рукой по моим длинным, до задницы, волосам. А потом достает из кармана перочинный ножик, раскладывает его одним движением. Это происходит так быстро, что я не успеваю как следует испугаться, лишь округляю глаза и вздрагиваю. Быстрым движением он перехватывает прядь волос и рывком перерезает ее. Нож тут же прячет, а прядь продолжает держать перед моим лицом. Я теряю дар речи, смотрю на белый локон сквозь набегающую пелену слез. Он разжимает пальцы, и волосы падают на асфальт.

— Да, со всех сторон разглядел. Выглядишь как шлюха. Ведешь себя как шлюха. Интрига: шлюха ли ты на самом деле? — голос ровный, нейтральный, словно ему неинтересен ответ.

Моя рука дергается, в любой другой ситуации я бы влепила ему пощечину, но сейчас у меня просто нет сил — ни физических, ни моральных. Он размазал меня по стенке. Просто уничтожил. Если толкнет, я упаду. Наверное, нужно что-то ответить.

— Ведешь себя как мудак. Я тебя ненавижу, — говорю тихо, в ответ получаю нестерпимую улыбку и быстро отворачиваюсь.

Несколько секунд я смотрю вниз, на чужие, купленные не так давно волосы, разметавшиеся у наших ног. Не знаю, что меня держит, почему не бегу отсюда галопом. Какая-то глупая надежда. Я ведь помню, какой он. Мой первый и единственный мужчина. С которым не страшно. Не страшно ничего на свете.

Понимает ли он, каково мне сейчас? Что я на грани разрыдаться или… вовсе умереть. Я мечтаю исчезнуть, испариться, вовсе никогда не рождаться. Такого унижения я еще не испытывала. Наверное, от того, что произнес жестокие слова некогда самый любимый и дорогой мне человек. Я выпрямляю спину, собираю оставшуюся смелость в кулак и смотрю ему в глаза. Он по-прежнему равнодушен, легко выдерживает мою зрительную атаку.

— Увидимся завтра, Рита. Я скину тебе адрес, приедешь надушенная и в красивых трусиках, — это очередной укол, потому что обычно ему все равно, какое на мне белье. Он даже не смотрит, просто стягивает.

— Я не приеду.

— Приедешь. И ты прекрасно знаешь, что ни один ушлепок из тех, что порхают тут вокруг, не трахнет тебя так, как я. И ты приедешь, чтобы я это сделал. Напоследок.

Я ошарашенно моргаю. Он разворачивается и уходит.

— Ты домой? — спрашиваю. — Где ты остановился?

Он оборачивается и удивленно приподнимает брови:

— Я оплатил входной билет, а еще даже полуночи нет. Мало ли, чем закончится этот вечер, — улыбается уголком губ. — Красноярскому СОБРу не часто удается тусануть среди золотой молодежи, сама понимаешь. Скучно мы живем.

Проходит не меньше минуты, прежде чем я понимаю, как сильно замерзла. Открытое платье не греет ни капельки, оказывается, меня бьет крупная дрожь — естественная реакция организма на холод. Мышцы сокращаются, тем самым пытаясь согреться, а я себе в этом ничуть не помогаю.

Быстрым шагом возвращаюсь в клуб. Марченко нигде не видно, я подлетаю к бару, расталкиваю гостей и заказываю три текилы-бум, выпиваю подряд. Алкоголичка-Марго продолжает рыть себе яму. А затем я вижу Дарину, подруженька родная как ни в чем не бывало о чем-то взахлеб болтает с Сашей на втором ярусе.

Ну что ж. Подхожу к ним, с виду спокойная, как панда. Киваю боссу, нежно беру красавицу за руку:

— Можно тебя на минутку? — спрашиваю любовно. Дарина смотрит на меня как победительница. Подмигивает, глаза бы выцарапать.

— Саш, мы быстро.

Он нифига не понимает, на своей волне, машет рукой, дескать, давайте, достает сотовый и утыкается в экран. Я тащу ее в дамскую комнату, где людей на квадратный метр не меньше, но хотя бы нет камер и охраны. Едва за нами закрывается дверь, я толкаю ее в плечи.

— Эй! — отшатывается она.

— Ты что себе позволяешь, идиотка? — наступаю. Кто-то за спиной охает, некоторые поспешно уходят, другие замирают в ожидании, но мне все равно, в моих венах бурлят алкоголь и обида — гремучая смесь. — Не лезь к нему.

— Эй, телефоны убрали! — угрожающе повышает голос Дарина, кричать она умеет хорошо — ее слушаются. Потом смотрит на меня: — От идиотки слышу, — она и не собирается робеть, смотрит невозмутимо. — Что такого-то, Марго? Подумаешь, ты сама его бросила. Не жадничай.

— Не смей к нему подходить. Это не просто какой-то парень, он — мой. Ты… — и тут до меня доходит. — Ты специально! Знаешь же, как сильно я по нему скучаю, как мне тяжело и плохо! Но, увидев Алексея в клубе, ты не то что не предупредила меня, ты сразу полезла к нему на шею!

— А что, собственно, такого? Он был не против.

— А по-твоему это нормально? Как ты потом собираешься со мной общаться? Работать?!

— Обыкновенно. Я не виновата, что нравлюсь мужчинам. А такого у меня еще не было, ты отлично его разрекламировала своим ежеминутным нытьем. М-м-м, — тянет она, — элитный спецназ, опасная работа. Каждый день на грани, — смакует. — И сам он как будто… опасный, — она прикусывает губу. — Конечно, я хочу его.

— Только попробуй, — я угрожающе поднимаю палец вверх. С ней иначе нельзя, человеческие просьбы для нее ничего не значат. — Клянусь, я сделаю все, чтобы тебя вышвырнули на улицу. Я тебя уничтожу.

— О, как сильно распереживалась наша Марго! Какие эмоции! Мужику грустно, его обязательно кто-то утешит, почему бы не я? А я это умею, не какая-нибудь наивная целка.

Последняя капля падает вниз, стоп-кран срывает. Это совершенно на меня не похоже. И я отдаю себе отчет в том, что Дарина, по сути, ни в чем не виновата. Никто не виноват, кроме меня самой. Но мне так плохо и больно, что справиться с этим самостоятельно не получается. И я виню во всем ее. В это секунду у меня не существует иных проблем, кроме этой лживой суки. Я сжимаю зубы, а потом… кидаюсь вперед и вцепляюсь ей в волосы, она тут же делает то же самое. Мы на полном серьезе деремся, толкаем друг друга в стены, стараемся причинить как можно больше боли, в итоге она рвет мне платье, а я ударяю ее по лицу. Дарина замахивается, я готовлюсь поймать ее руку и попытаться выкрутить, но ее ладонь замирает в полуметре от моего лица.

— Я бы тебе личико расцарапала! — кричит она. — Не вложи Саня в него столько бабосов! — она часто дышит, успокаиваясь, я следую ее примеру. Вспышка гнева прошла, я в ужасе смотрю на свои руки, потом на окружающих пораженных женщин, на свое отражение в зеркало. Я затеяла драку. Первая. Пьяная. В женском туалете. Из-за мужчины. В голове пульсируют красным неоном вопросы:

Что я делаю?! Боже, что я здесь делаю?

Тем временем Дарина ехидно продолжает, она полностью на своем месте:

— Ты что о себе возомнила, курица? Что такой мужчина после тебя будет хранить целибат?! Я тебя умоляю! И сцены ревности мне не закатывай, я не виновата, что ты его кинула. Злись сама на себя!

***

У меня так сильно болит голова, что я не выдерживаю и, получив пиджак одного из наших ребят, кутаюсь в него и поспешно уезжаю домой. Вернее… разве это мой дом? Декорации к красивой жизни, которую я упорно имитирую, создавая видимость успеха. Что из всего этого действительно принадлежит мне?