Моя (не)любимая бывшая
Шрифт:
Помолвка Вагана, что состоялась несколько дней назад, закончилась дикой потасовкой, которую разнимали полицейские. Той же ночью Вагану предъявили официальные обвинения и упрятали за решетку, где он и находится теперь, ожидая суда.
Ваган шагает вперед, садится напротив, морщится от того, что никто даже не думает снимать с него наручники.
Сопровождающие оставляют нас одних, но мы оба знаем, что они за дверью и ворвутся сюда в случае чего.
— Че приперся? — шипит брат на меня зло.
— В глаза тебе посмотреть, — выдаю как есть.
— Посмотрел? — он зыркает на меня так,
Еще совсем недавно его слова подействовали бы на меня как оплеуха. Недавно, до всего того беспредела, который случился в моей жизни и перевернул сознание.
Сейчас как никогда я понимаю, что он умело меня провоцирует.
Сколько раз он так делал за мою жизнь — не счесть. В более молодом возрасте я велся, потом стал сдержаннее. Сейчас, когда узнал о нем все, мне и вовсе плевать на его попытки меня задеть.
Даже не царапнуло.
Царапает меня другое.
— Зачем, Ваган? — наконец спрашиваю его.
— Что «зачем»? — цедит он, буравя меня ненавидящим взглядом.
— Зачем ты это сделал с ней? Она ведь была для меня всем… Ты мне жизнь сломал тем злосчастным минетом. Неужели секундное удовольствие того стоило?
Я замолкаю, внимательно его разглядывая.
Не знаю, на что надеялся.
— А потому что не хер задираться! — выдает он совсем неожиданную фразу.
И одной лишь ею пробивает мою оборону безразличия.
— Что, блядь? — я искренне недоумеваю.
— А с чего ты решил, что ты лучше меня? — гаркает он так эмоционально, что изо рта брызжет слюна. — С чего решил, что достойнее? Как ты рассуждал, а? Лучшая женщина тебе, построишь для нее лучший дом, будут у тебя самые красивые дети… С хера ли? Вечный всеобщий любимчик, тетки с детства в задницу целовали, родители вокруг волчком крутились. Самые новые игрушки тебе, самые лучшие вещи… Помнишь, как ты сожрал в шесть лет верхушку торта? А это был мой торт на мой день рождения. С тех пор как ты родился, меня вообще прекратили замечать, пока не вырос! И даже тогда Барсег то, Барсег се… Чем ты лучше меня? Чем?!
Я разное услышать ожидал, но не такое.
Никогда я не считал, что чем-то лучше его, что родители любят меня сильнее или я чего-то достоин больше старшего брата.
И я вот ради этого сюда ехал?
Захлебнуться от его зависти и злости на меня лишь за то, что я родился? Обалдеть причины гробить мне жизнь.
— Дурак ты, Ваган, — хмыкаю с неприязнью. — Я тебя всю жизнь как брата любил, семьей считал, последнее бы тебе отдал, не раздумывая, любую помощь оказал. А ты из-за каких-то детских обид меня в расход… Оно в голове не укладывается, что ты там себе надумал. Дерьмо ты на палке.
С этими словами я встаю и ухожу.
Надеюсь, единственным местом, где мы снова встретимся, будет зал суда, где я буду давать против него показания. И на этом все.
Нет у меня больше брата.
Глава 46. Она не годится
Барсег
Сегодня впервые после несостоявшейся помолвки Вагана в доме родителей проходит семейный обед.
Домработница накрыла стол в гостиной.
Правда, из гостей только
я.Я сижу напротив отца, ковыряю вилкой мясо, пытаюсь всунуть в себя хоть кусок.
Оно не лезет… Еда вообще в последнее время в меня никак не лезет.
Справа сидит мать, одетая во все черное, будто у нас похороны. Чувствую ее напряжение, но она молчит, ни слова не говорит про то, что нас всех на самом деле волнует.
Отец усиленно пихает в себя еду и тоже играет в молчанку.
Неожиданно мать все же оживает вопросом:
— Почему ты не привел на обед Снежану, Барсег?
Спрашивает и внимательно наблюдает за моей реакцией.
А я и вправду не привел, хотя родители приглашали нас двоих.
Почему? Да потому что не знал, чего от них ждать. Оно и неудивительно в такой ситуации.
— Подумал, лучше сначала встречусь с вами сам, обговорим острые углы, — отвечаю уклончиво.
— Мы ждали ее, — говорит мать звенящим от напряжения голосом.
— Зачем? — интересуюсь с прищуром.
В такой ситуации ожидаешь услышать что-то из разряда — она ведь твоя близкая женщина, хотели пообщаться, успокоить, поддержать.
Но не в нашем положении.
— Зачем она решила опозорить нашу семью? — вдруг срывается мать. — Неужели все пять лет копила в себе обиду на Вагана, чтобы вот так подло ее вылить в такой значимый день…
— Мать, ты что говоришь? — я бросаю в нее резкий взгляд. — Ты думаешь, в обиде дело? Он насильник! Он получит по заслугам.
— Я не верю в это, — стонет мать. — Снежана все просто неправильно поняла, перекрутила. И другие тоже…
— Каролина, тихо! — рычит на мать отец и громко, со значением стучит кулаком по столу. — Ваган нам больше не сын. Он — преступник, от которого мы отреклись.
Мать зыркает в сторону отца, притихает.
Но ее молчание длится недолго.
— Барсег, обязательно было устраивать шоу на помолвке Вагана? Все грязное белье перед родней… Они до конца дней нам этого не забудут!
Ха. Значит, то, что Ваган опозорил меня и мою невесту на моей помолвке, — это норма, а то, что я сделал то же самое, — так прибить меня за это мало.
— А ему обязательно было показывать то видео на моей помолвке? — отвечаю матери. — Порочить мою невесту… Что-то вы тогда не возмущались его действиями, зато теперь возмущаетесь моими.
— Но мы же не знали, что это он! — стонет мать. — Я, кстати, до сих пор не уверена…
— Хватит, Каролина! — снова рявкает отец. — Сколько можно одно и то же, всю неделю об этом говоришь. Тебя обилие заявлений об изнасиловании от девушек ни в чем не убедило? А показания невесты Вагана? Я никогда не думал, что ращу сына-насильника… Это позор для семьи.
— Я ведь не спорю, — стонет мать чуть не плача. — Ваган натворил дел, но и Снежана хороша…
— Снежана-то тут при чем? — развожу руками. — Она не хотела того, что он с ней сделал. К тому же все, что случилось на помолвке Вагана, — моих рук дело, не ее.
— По-хорошему, тебе надо с ней расстаться, сынок, — вдруг говорит мать.
— Это с чего бы? — я злобно на нее зыркаю.
— Она была с твоим братом, ты не можешь на ней жениться. Ничего хорошего у вас не будет, это всегда будет стоять между вами…