Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 2

— Вы уверены, что это были именно фашисты? Мало ли каких дебилов сейчас хватает.

— Были свидетели, — сказал холодно Шелкопрядов. — Соседка из дома напротив. Говорила, видела группу лысых парней, улепетывающих от дома несчастного старика.

— Но вы точно не можете сказать, был ли среди них Ваня?

— Не могу, — согласился Шелкопрядов. — Зато могу сказать, что знаю, где он находится.

— Где? — Спросил я тут же.

— Он действительно прибился к одной молодежной группировке радикалов. Сидят сейчас в хуторе Глубоком, в десяти минутах от города. Насколько я знаю, они заняли хату родственников лидера банды.

— Почему не возьмете их?

— Так не за что брать-то, — пожал плечами опер. — Ни одно из преступлений прямо на них не указывает. Банда скинов у нас не одна и не две. Побольше будет. Умысел может быть идеологическим, это да. Но одного только умысла мало. Нужно что-то еще. А больше ничего конкретно на этих нет. Но Жене будет важна и эта информация. Вот только что он будет делать дальше, я не знаю. Подобные группы крепко привязывают к себе своих членов на идеологическом уровне. Промывают мозги, попросту говоря.

— Спасибо за информацию, — ответил я задумавшись. — Дальше мы уж разберемся.

— Я не сомневаюсь, — кивнул опер. — Кстати, Летов. А ты не хочешь со мной поработать? Может есть желание потрудиться на взаимовыгодных условиях? Вижу, что хоть и молодой, а калач ты тертый.

— На взаимовыгодных желание может и появится. Да вот только сейчас вы мне ничего выгодного предложить не сможете.

— Вот как, — поджал тонкие губы опер. — Ну лады. Если вдруг че, запиши мой рабочий номер телефона. Есть куда? Хорошо. Мало ли че. Жизнь трудная. Может и пригодимся друг другу когда-нибудь.

Этим вечером мы, как и договаривались с алексовцами, собрались в одной небольшой городской баньке, расположившейся в центре города. Из наших были я, Фима и Степаныч. Последний притащил с собой из дома свой собственный дубовый веник, ссылаясь на то, что лучше Степаныча хрен, кто веник сделает, а этот он собственными руками собирал, лазя по берегу чуть не всей Кубани.

Хотели позвать еще кого-то из наших, кто охранял Арарат, но больше никто как-то не согласился. У кого-то работа, кто-то занят другими делами.

Алексовцы, естественно, были в полном составе. Завтра вечером они уже собирались отъезжать. Обратную дорогу до Москвы Худяков со своими парнями решили преодолеть на поезде.

Тем не менее время на гулянку они нашли. Как только мы встретились, я передал бригадиру копии документов, чтобы тот мог подготовить для нас сертификаты. Шнепперсон любезно нашел где-то в городе для этих целей ксерокс. Хоть и с черной полосой на полях, но копии были готовы.

Когда, как сказал Леша Маршин все «формальности» были улажены, мы пошли в баню. Раздевшись в небольшой раздевалке, прошли в предбанник, где уже был накрыт нормальный такой стол: шашлыки, вареные раки, целый поднос печеной картошки. Разнообразные колбасные и сырные нарезки, свежие овощи и фрукты.

Было тут и пиво. Алексовцы позаботились о нем, притарабанивь в сауну пару ящиков пива Невское «Особо Крепкое». Худяков настаивал на том, что он возьмет на себя покупку и чего-то покрепче, однако Степаныч уговорил его, что сам возьмет водки.

Именно тогда старик и раскошелились на пять бутылок водки «Распутин». Он даже заставил управляющего сунуть водку в морозилку местной кухни, чтобы было «как полагается».

Вот и начали мы, как полагается, с пива, раков и шашлыка. Красные панцири хрустели в крепких солдатских пальцах. Соленая вода текла по локтям, щепала губы. Упругое мясо раковых шеек таяло во рту и обильно заливалось крепким восьмипроцентным пивом.

После первого стакана пошли в баню. Парная — продолговатое помещение, отделанное деревом, было прогрето как надо. Большие камни, разместившиеся на печи в углу, шипели под водой, выливаемой на них из ковшиков. Давали такого пара, что мы едва видели друг друга.

— Ну что? — Спросил Степаныч, опустив голову чтоб в носу не горели волосы. — Веничком?

— Да погоди ты веничком, — сказал радостный Худяков, глубоко дыша от такого жара. — Щас выйдем, в бассейн, потом еще пивка, а дальше Илья нам устроит настоящую русскую баню. Он же на банщика учился когда-то. Знает как надо.

— Ага. Так раскочегарю, что хрен вы тут высидите, — похвалился Илья Мельников.

Сидел он совсем спокойно и на лице его совершенно не проявлялось влияние высокой температуры.

— А спорим, что я высижу? — Сказал Фима, которого пиво уже изрядно подкосило, — хрен ты меня отсюда выгонишь своей русской баней.

— Фима, а тебе плохо не станет? — Поинтересовался я.

— Да я ж банщик со стажем! Ты че, Витя?

— А я помню, как ты прошлым летом окосел, когда получил солнечный удар. Тогда ты еще кепку дома забыл.

— А че я не помню? — Строго посмотрел на меня Фима.

— Ха. Интересно. И чего ж ты не помнишь?

— Головой ударился, — Степаныч хрипловато засмеялся.

После первого захода в баню, естественно, поныряли в небольшой бассейн, наполненный холодной водой. Потом почти сразу направились в предбанник, где, собственно, и стоял стол.

— Ну че, Фима, — крикнул через стол Илья, — забьемся на то, что не досидишь?!

— Я… Да я… Досижу! — Окосевший Фима отставил пятую по счету бутылку пива. — Вот глянешь!

— На что спорим?!

— А что у тебя есть?!

— Тыща долларов!

— А давай! — Выдал Фима, и Степаныч аж поперхнулся пивом.

— Фима, ты че, какая тыща долларов?!

— Да я ж огнеупорный! — Сказал Фима, откусив шашлык с шампура. Остаток куска, не поместившийся в рот, упал под стол. Фима этого даже не заметил.

— Тыща долларов, это ты, конечно, загнул. Но вот на штрафную можно, — рассмеялся я.

— Ну, давай на штрафную, — согласился Илья.

Из большого двухкассетного музыкального центра Панасоник, что стоял у стены, лилась песня «Дым сигарет с ментолом» дуэта Ненси. Когда кто-то из алексовцев возмутился и заставил управляющего поставить что-нибудь повеселее, зазвучала популярная «Фаина». Потом уже перешли на ДДТ. Алексовцы затянули вместе с Шевчуком «Что такое осень».

Ну а потом все вернулись в баню. Илья принес с собой хлесткое влажное полотенце. Тут же стал поддавать пару. Нагретый и очень влажный воздух загустел так, что раскрасневшиеся лица окружающих помутнели.

— Ну че, это и все? — Спросил Фима. — Так такую баню я и сам могу устроить.

Тем не менее, он нагнул голову и дышал уже только ртом. Водил влажными пальцами по горячим волосам.

— Не-не, — засмеялся Худяков. — Илья только разгоняется.

— Ща, вот воздух подсохнет, и начнем, — сказал Илья, стоя у камней в полный рост так, будто жар его совсем не трогал.