Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 6

— Спасибо, золотце мое, — проводил он взглядом молодую, едва достигшую лет двадцати девочку, жадно рассматривая ее бедра.

— Староват ты для таких девчонок, — заметил я. — И тяжеловат, килограмм на сто.

— Смейся сколько влезет, — Мамикон сделал безразличное выражение. Хотя я видел, как он пытался скрыть злость. — Но я скажу тебе вот что: ты не выйдешь отсюда. Я…

— Ты о своих братках? — Хмыкнул я. — Тех двоих, на входе. И вон тех, что сидят за дальними столиками: тем и тем.

Мамикон тяжело засопел.

— Думаешь, не будь я уверен в своей безопасности пришел бы сюда один? — Продолжал я. — Ты ничего мне не сделаешь. Знаешь почему? Потому что тогда Сиплому хана. А за него Дед не погладит тебя по головке. На понт меня не взять. Я думал, ты понял.

— Ты все равно сдохнешь, — прошипел толстяк.

— Сдохну я — сдохнет Сиплый. И выйдет, что ты раздул большой конфликт из-за одного-единственного Синюхи. А он, насколько я понял, даже и бригадиром не был. Простой боец. А теперь, по твоей вине еще и бандитским машинам кирдык. Ох, Мамикон, ты все дальше и дальше от «должности» смотрящего.

— Откуда ты знаешь? — Глазенки толстяка блеснули гневом и удивлением.

— У меня свои источники, — пожал я плечами.

— И чего ты хочешь?

— Безопасности, — не растерялся я. — Хочу, чтобы от меня, моих друзей и Обороны отстали. Чтобы ты и твои люди не преследовали нас, не угрожали. Еще не слишком поздно. Мы можем просто все забыть.

Кесоян явно занервничал, когда речь зашла о его подельнике Сиплом. Маленькие глазки, прибывавшие обычно полуприкрытыми, распахнулись полностью. Темные зрачки забегали в растерянности. Тем не менее большое лицо бандита оставалось бесстрастным.

— Сиплый — всего лишь переговорщик. Он авторитет, да. И имеет определенный вес. Но ты уже достаточно набедокурил, Летов. Одного его будет мало, чтобы я забыл все твои гнилые дела.

— Я не дурак, Мамикон, — покачал я головой строго. — И знаю, что убей я его — мне тоже конец. Он — лишь гарантия, что меня не прикончат прямо сейчас. Даже если мы сегодня договоримся, и я передам Сиплого вам, вы все равно не остановитесь. Убьете меня и моих друзей.

Не ответив, жирдяй только мерзковато ухмыльнулся. Его полные губы искривились в злорадной улыбке.

— А еще я знаю, что ты даже хотел бы его смерти, — я тоже ухмыльнулся. — И знаю почему.

Ухмылку тут же как сдуло с лица Кесояна. Маленькие глазки расширились от страха. Толстые пальцы нервно сжали подлокотники кресла.

— Догадался уже, да? — Спросил я, а потом достал кассетный плеер.

С настоящим ужасом Мамикон уставился на чернобокий «Панасоник» со встроенным динамиком.

— Ну че? — Я ухмыльнулся. — Послушаем что-нибудь на досуге?

С этими словами я щелкнул кнопкой плей, и пошло воспроизведение записи.

Глава 19

Прошлым вечером, сразу после стрелки

Мы въехали на задний двор конторы. Открыв большой багажник крузака, я выволок оттуда связанного Сиплого. Худощавый бандит, весь в пыли, грязный, рухнул на гравийную присыпку двора, словно мешок картошки.

— Ну и че с ним делать? Куда девать? — Спросил Женя, пнув корчащегося на земле переговорщика в грязную туфлю.

— Пока что давайте его в котельную, — сказал я. — Фима! Притащи стул из конторы!

— Понял! — Ответил тот и бросился к черному ходу зданьица.

— Только не мой! — Крикнул ему вслед Женя недовольно. — Я свой из дома принес! Не хочу, чтобы на нем всякие бандитские жопы сидели!

Мы схватили сиплого. Я усмирил его подзатыльником, чтобы тот не вихлялся, как червь. Бандит был худой и легкий, поэтому мы, не напрягаясь, потащили его к котельной. Открыв дверь в темное помещение с топкой, лопатами и лишними стройматериалами, оставшимися после ремонта, мы бросили бандита на небольшую кучку угля, залежавшуюся в углу.

Тот, связанный по рукам и ногам, замычал, стараясь выплюнуть кляп.

— Да не мычи ты, — сказал я. — Знаю, невкусно. Я этой тряпкой масло с двигателя, под капотом протираю. Ну ниче. Тебе сойдет.

Замычав громче, бандит как-то возмущенно посмотрел на меня.

— Ну, — Степаныч скрестил руки на груди. — Что делать будем? Наворотили мы не слабо. Теперь надо как-то разворотить все назад. Есть идеи?

— А я говорил, — Женя подпер стену, стал разминать трехпалую кисть. — Что с бомбой больно круто вышло.

— Другого варианта не было, — ответил я. — Бандиты всегда давят с позиции силы. Нужны были какие-то рычаги, чтобы можно было давить в ответ.

— Жиденький у нас рычаг, — заметил Женя равнодушно и указал взглядом на Сиплого.

— Лучше такой, чем никакого, — вздохнул Степаныч.

К этому времени вернулся Фима.

Он притащил стул, задев головой низко висящую на проводе лампочку, поставил его посреди котельной.

— Сука… Ну просил же, не мой, — пробурчал недовольно Женя.

— Че? А это твой? — Удивился Фима.

— Да. Мой. Он, вообще-то, за моим столом стоит.

— Ну… Давай сгоняю быстро, — Фима взял стул. — Поменяю.

— Да хрен с ним, — отмахнулся Женя. — Ладно уж. Давай этого сажать.

Мы подняли бандюка, усадили на стул и привязали его у стулу тремя метрами проводов старой проводки, валявшихся на полу у стены. Я вытащил кляп.

— Сука, мля… — отплевался тут же Сиплый. — Я тебя, мразоту, буду сам резать по кускам, понял?! Я тебя, опущенец…

Договорить он не успел, потому что я врезал ему по зубам. Сиплый дернулся в сторону так, что у него аж шея хрустнула. Как я понял, спустя мгновение, это была совсем не шея. Бандит тут же выплюнул большой сгусток крови. Выпрямившись, раззявил рот, пытаясь ощупать сломанные зубы языком.

— М-м-м-м мля… — Замычал он от боли, — ты мне зубы выбил пи…

Сиплый недоговорил снова, потому что я опять замахнулся.

— Ладно-ладно! — Испугался он. — Только не бей!

— Че-то не надолго его хватило, — хмуро заметил Женя. — Больше храбрился.