Моя Оборона! Лихие 90-е

По дороге назад Гене снова позвонили и приказали рассасываться и ни в коем случае не заявляться всей толпой в ресторан, убрать подальше оружие. Сообщили, что в Граале сейчас работает милиция и следователи.

Гоша видел, как в раскрытые двери скорой помощи на каталке погрузили раненого мужчину, как тут же, на стоянке, не поодаль от милиции лежали накрытые черным брезентом тела.

— Сука… Да что тут случилось-то? — Прошептал он сам себе, заворачивая на стоянку.

Когда вышел из машины, увидел, как вокруг Грааля суетятся люди: тут и там, внутри здания, рыщет милиция. Кулым со своими людьми дает объяснения следаку, другие следователи опрашивают очевидцев.

Гоша также заметил там и Седого — одного из четырех авторитетов с Черемушек.

Седой был в крови: лицо, белая рубашка, объемный живот — все было забрызгано алым. Вытирая лицо полотенцем, он одновременно разговаривал с каким-то майором милиции. Вокруг него крутились врачи, оказывая помощь.

На тротуаре перед Граалем все было засыпано стеклами и осколками штукатурки. Изрешеченный фасад здания представлял теперь жалкое зрелище: большинство витрин разбиты или помутнели от трещин. Тут и там на стенах видно было пулевые отверстия.

Гоша быстро догадался, в чем оказалось дело. Грааль расстреляли из автоматов, пока он был на стрелке. Вероятно, у Кулыма с Седым была какая-то деловая встреча, которая проходила тут же, прямо в зале для важных гостей. В этот момент и подоспели киллеры. Они выстроились перед Граалем, как у себя дома и открыли огонь по залу.

Жуткая мысль промчалась у Гоши в голове.

— Сука… — прошептал Гоша, — выходит…

Если бы он не забрал с собой семерых человек, чьей работой было дежурить снаружи заведения, налетчики не вели бы себя так нагло. Возможно, они бы не решился нападать сегодня.

И хоть в душу Гоше закралось острое чувство вины, он почти сразу подавил его силой воли. При чем тут он? Это все Летов! Его вина! Если бы он не крутился вокруг Маринки, если бы не пристал тогда, в Ресторане, к нему, ничего бы этого, возможно, и не случилось бы!

Ошарашенно обводя разруху взглядом, Гоша вдруг наткнулся на глаза, которые бы меньше всего хотел сейчас видеть. На глаза Кулыма. Старик, не прекращая разговора с ментом, заметил Гошу и теперь сверлили его таким злым взглядом, что даже мент обернулся.

— Здравия желаю. Лейтенант Зандарян, — приблизился один из ментов, отдавая честь, — документы ваши можно?

Гоша без лишних слов протянул менту паспорт.

— Хотелось бы узнать, что вы тут делаете? — Спросил лейтенант.

— Работаю я тут.

Лейтенант раскрыл паспорт, который Гоша носил в кожаной, выполненной на заказ обложке с тиснением в виде американского флага, потом уставился в документ.

— Слышали что-нибудь, Георгий Матвеевич? Может быть, видели?

— Нет, — буркнул Гоша.

Лейтенант задал еще несколько, в общем-то, ничего не значащих вопросов и, потеряв к Гоше интерес, вернул документы.

Однако к Гоше не потерял интерес Кулым, который то и дело зло поглядывал на парня. «Мы с тобой еще поговорим, — гласил этот суровый взгляд, — обязательно поговорим».

Гоша поймал себя на мысли, что боится Кулыма, однако внешне никак этого не проявил, не показал.

Тут он увидел Сома, одного из Кулымовских людей. Хмурый как туча, Сом приближался.

— Не уходи далеко, — начал он не здороваясь. — Кулым с тобой поговорить хочет. Подожди в машине.

Гоша даже не кивнул. Он почувствовал, как лицо защипало от легкого нервного онемения. Гоша сразу же отвернулся, устыдившись, что он побледнел от страха.

Кулым пришел к нему минут через пятнадцать, когда Гоша Сизый ждал его в своем Ауди. Открыв дверь, Кулым тяжело уселся на пассажирское. Строго сказал:

— Езжай.

— Куда? — Спросил Гоша, стараясь, чтобы его голос не дрожал.

— Езжай-езжай.

Гоша сглотнул, завел машину, сдал назад и покатил куда глаза глядят.

— Троих наших положили, не считая простых посетителей, — начал Кулым. — Налетели ни с того не с сего, когда никто не ожидал. Стали херачить с калашей, мы и опомниться не успели. Хорошо, что я успел под стол грохнуться, со мной и Седой. Я ниче, только ушибами отделался, а вот Седого стеклом посекло.

— Кто это был? Мужики Мехалыча? — Спросил Гоша, у которого стало отлегать, когда Кулым заговорил не о нем и его стрелке, а о киллерах-налетчиках.

— Ну и все они ушли. Ни одной пули в обратку не получили, — продолжал Кулым, словно бы и не слушая Гошу. — Зашли как к себе домой, захерачили наших, и ушли безнаказанно. Пока что безнаказанно. Хотел я им отомстить за Маринку, но теперь получат от меня вдвойне.

— Скажи, что надо делать, Кулым, — сказал холодно Гоша, — я первым буду. Сам им глотки выгрызу! Только скажи где и когда!

Кулым, глядевший все это время в окошко, повернулся к Гоше. Посмотрел на него таким пустым взглядом, что Гоше стало не по себе.

— Сначала ума наберись, баран, мля.

— Кулым…

— Что Кулым? Что Кулым?! Ты, Гоша, конченый. Ты нахера с Грааля людей своих увел? Нахера забрал пушки? Ты, придурок! Мне побоку, какие у тебя там терки с Летовым, враждуй с ним, хоть усрись. Но нехер моих людей в это втравливать?

— Кулым, но я же не думал… Я же…

Гоша от шока аж поперхнулся.

— Знач так, Гоша. Пацанов, что под тобой были, я отзываю. Ты, видать, не дорос еще, чтобы людьми руководить. Дальше. К делам чтоб и близко не подходил. В Граале, чтоб я тебя не видел.

— Кулым… Да ты че? Ты меня че? Выгоняешь что ли? — Гоша изумленно посмотрел на старика.

— Выгоняют у нас только одним образом, — холодно ответил он. — Ногами вперед. Если б ты не был моим крестником, уже прикопал бы я тебя где-нибудь в посадке, Гоша.

— Но… Как же мне? Что же мне?..

— Пока не отсвечивать, понял? Раз киллеры узнали, когда нападать, значит среди наших есть стукач. Кто-то слил им, что мы с Седым сегодня за дела базарить будем. Слил, что ты уведешь мужиков на свою стрелку. Скажи мне, Гоша, ты стукач?

— Я? Да ты че?! — Испугался Гоша, — вот те крест! Какой я стукач?! Да я ж за тебя…

— Я тоже думаю, Гоша, что никакой ты не стукач, а просто идиот. Но не все из наших так думают. Например, Седой может быть другого мнения. А ведь он сам сегодня чуть с жизнью не расстался. Сам потерял двоих своих.

— Ты думаешь, он захочет?.. — Сглотнул Гоша.

— Убить тебя? Не знаю. Все может быть. Потому и говорю, что пока ты не будешь отсвечивать. Не будешь никаких дел иметь. Я прослежу.